– Вторая – пуск!

Барабаны пусковых установок, занимавший по длине весь бомбоотсек, провернулись на одну восьмую, выводя следующую ракеты точно против распахнутого бомболюка. Одно касание клавиши на приборной доске – и вторая ракета, этакий шестиметровый дротик весом без малого две тонны, отделяется от бомбардировщика, как будто готовая вспороть воду заостренным головным обтекателем.

– Вторая – есть пуск, – доложил оператор вооружения. – Пошла ракета!

– Отличная работа, парни, – усмехнулся полковник Руперт. – С меня виски, когда вернемся. Угощаю всех!

В ответ в наушниках раздалось довольное улюлюканье – никто не был против дармовой выпивки. В прочем, рано было праздновать победу. Прежде еще требовалось завершить начатое здесь и сейчас, в простершейся над водами Арктики мглистой пелене, зиявшей прорехами.

Небо под днищем бомбардировщиков расчертили инверсионные следы устремившихся на юг, к суше, ракет. Одна за другой, они вываливались из бомболюков, срываясь в единственный свой полет.

Не обошлось без сбоев – на трех ракетах не запустились двигатели, и они исчезли в морской пучине после недолгого падения, еще у двух вдруг возникли неполадки в системе наведения. Полковник Руперт видел, как ракеты вонзались в колышущуюся поверхность моря, взметнув пенные фонтаны. Но остальные мчались к целям.

Сейчас, над водой, одинаковой везде и всюду, ракеты подчинялись инерциальной системе наведения, выводившей их в заранее определенную точку, а над поверхностью земли включится система навигации по рельефу местности. Сравнивая подстилающую поверхность с заложенной в собственную память цифровой картой местности по курсу, электронный "мозг" точно удержит ракету на нужной траектории. Ну а на случай неполадок всегда остается надежная и совершенная спутниковая навигационная система, наводящая ракету нацель по сигналам сателлитов "Навстар".

Шквал огня, что прокатится вскоре по Кольскому полуострову, разрушая все то немногое, что уцелело после первого налета, оставит от русских одни воспоминания. И уже не останется сомнений в том, кому принадлежит победа в этой войне. Полковник Колин Руперт мог быть доволен своей работой, и его парни, все как один, действовали сейчас быстро и слаженно.

– Седьмая пошла, сэр, – доложил оператор вооружения, колдовавший над приборной доской. – Все в норме. Восьмая готова. Жду приказа!

– Заканчиваем здесь, парни, – решил командир экипажа. – Пора убираться, пока русские медведи все же не вылезли из своих вонючих берлог.

Руперт никогда не считал себя провидцем, и ощутил суеверный страх, когда один из двигателей державшегося слева "Стратофортресса" выплюнул сноп пламени. А затем огромная машина накренилась на правый борт, мгновенно провалившись на несколько сотен футов и, оставляя за собой широкую полосу черного густого дыма, "Боинг" камнем устремился к земле, несмотря на все усилия пилота.

– Какого черта?!

Выпучив глаза, полковник Руперт, не отрываясь, следил за падением, и до его сознания не сразу добрался визг системы предупреждения об облучении.

– Дьявол, мы в захвате! – воскликнул Колин, словно попавший под ледяной душ. Русские появились, когда их уже не ждали. – Включить систему радиоэлектронного противодействия! Сбейте им прицел!

В сторону русских, находившихся еще вне пределов видимости, устремился электромагнитный импульс, запросто способный свести с ума любой радар. А секунду спустя под брюхом еще одного "Стратофротресса" вспух огненный шар, и машина, смертельно раненая, теряя топливо из пробитых осколками баков, пошла на снижение.

Ему так и не позволили нанести на борт своего истребителя отметку о победе, что ввергло пилота в глубокое уныние, длившееся, правда, не слишком долго. В конце концов, майор Патрикеев понимал, что нужны веские доказательства, нечто более существенное, чем только лишь его слова и доклад локаторщиков о том, что цель ушла со снижением в сторону границы. И потом, то подобие воздушного боя, когда пара могучих МиГ-31 противостояла невооруженному беспилотнику, мгновенно засекретили, и едва ли "особисты" позволили бы разглашать тайну даже косвенно, малюя на обшивке всякие значки. Да, в общем, тут мало чем можно было гордиться – на учениях порой и то попадались более "зубастые" мишени.

И все же Александр Патрикеев верил, что его ракета достала "Глобал Хок", чертова американского робота, прервав его полет. Шпион не мог уйти далеко, и наверняка его обломки сейчас искали среди норвежских гор, в заснеженной тайге или на склонах глетчеров. Майору же оставалось впредь исправно нести службу, и сейчас он вместе со своим ведущим, комэском Гордеевым, наматывал круги над акваторией Баренцева моря. Внизу простиралась безжизненная водная гладь, вверху, сколько хватало взгляда, простиралось столь же пустое небо, серое и угрюмое, как, впрочем, почти всегда.

– Включить радар, – приказал Патрикеев, убедившись, что прошли положенные полчаса. – Осмотримся.

Они старались не выдавать себя, ничем не обозначая свое присутствие, и потому радиолокационная станция была почти всегда отключена. О враждебных намерениях незваных гостей всегда известит система предупреждения об облучении СПО-15СЛ, стандартная для новых отечественных истребителей. К тому же МиГ-31, как и прочие российские самолеты четвертого поколения, был оснащен эффективным теплопеленгатором, способным "чувствовать" цели на дальности полста верст.

– Понял, командир. Выполняю!

Штурман, находившийся в задней кабине, старший лейтенант Муравьев, в несколько касаний включил бортовую радиолокационную станцию "Заслон", и луч радара пронзил пространство, на несколько секунд позволив видеть все вокруг на удалении три сотни километров. Как и следовало ожидать, небо оставалось непривычно пустым.

– Гостей не наблюдаю, – доложил Муравьев. – Все чисто, командир!

Возможно, МиГ-31 не был таким же маневренным, как знаменитый Су-27, известный, наверное, во всем мире. Перехватчику, весившему аж сорок шесть тонн, едва не вдвое больше, чем "Сухой", не по силам было свободно и легко крутить "бочки" и петли", но это и не требовалось самолету, предназначенному вовсе не для ближнего боя. Ни "Сухой", ни МиГ-29 не могли разгоняться до трех "Махов", и не могли разить врага на полторы сотни километров, доставая ракетами цели, скрытые за горизонтом.

– Вот и славно, – отозвался вполне довольный раскладом Патрикеев. Пусто, и замечательно! Ну а если чужак все же появится, то истребитель, выплюнув струи пламени из форсажных камер, тотчас сорвется на сверхзвук, и посмотрел бы майор на того, кто сумеет от них уйти. – Выключить радар. Продолжаем патрулирование.

Очередной полет предвещал стать не более разнообразным, чем предыдущие. Долгих четыре часа – и три из них, к счастью, уже миновали – звено МиГ-31 должно было кружить над морем, время от времени прощупывая пространство вокруг себя лучом бортового радара. Рутина, к которой пилоты привыкли, и от которой их уже начинало тошнить, несмотря на осознание всей важности этого дела.

Сверхзвуковой перехватчик парил над морем, вдали от родной базы. Пара МиГ-31 сейчас была передовым дозором, первой линией обороны Кольского полуострова и всей страны. Их пилоты должны были первыми обнаружить врага, первыми вступить с ним в бой. Поэтому, разумеется, каждая машина несла внушительный арсенал – четыре ракеты Р-33 под фюзеляжем, наполовину вдавленные в корпус, и еще четыре Р-60М с тепловым наведением, по две под каждой плоскостью. Правда, сам Патрикеев продолжал надеяться, что история с повышенной боевой готовностью – очередная перестраховка штабных "вояк", хотя после случай с беспилотным разведчиком убеждать в этом самого себя становилось все сложнее.

– Тоска, командир, – вздохнул Муравьев, тоже про себя наверняка отсчитывавший тридцать минут, ровно через столько вновь предстояло вдохнуть жизнь в радар.