– О, господи!

Сердце, прежде колотившееся ровно и уверенно, вдруг сбилось с ритма, тревожно затрепетав, а затем застыв в ожидании. Самойлов, пошатнувшись, уткнулся спиной в стену, неловко схватившись за край низкого столика. Вареников, почуяв неладное, бросился к министру, подхватив того под руки и с необычной нежностью опустив в кресло.

– Что с вами? Воды? Врача?

Тяжело дыша, Аркадий Самойлов, чувствовавший, как грудь пронзает огромная игла, уставился перед собой, ничего не разбирая. Вся жизнь, словно в калейдоскопе, промелькнула перед глазами главы правительства. Не сразу он смог ответить не на шутку встревоженному генералу.

– Все кончено, – хрипло выдохнул Самойлов, по лицу которого, по вискам и щекам, стекали мелкие капельки ледяного пота. Отчаяние, неуправляемый животный страх подавляли волю, подчиняя себе все естество, наполняя жилы льдом вместо горячей крови. – Это конец, генерал! Мы проиграли, я проиграл, черт возьми! Я совершил предательство, надеясь, что это позволит стране избежать войны со всем миром. Я предал того, кто доверял мне, но сделал это из лучших побуждений. Я этого не хотел, видит Бог, не хотел!

Анатолий Вареников молча выслушивал излияния Самойлова, сохраняя непроницаемое выражение лица, но частый звук шагов, заглушавший хриплый рев сирены, заставлял спешить.

– Все должно было произойти не так, – словно извиняясь, зачастил Самойлов. – Я хотел мира, но вместо этого над Москвой летают вражеские самолеты, на улицах рвутся американские бомбы, и сейчас сюда ворвутся их солдаты. Это справедливо, генерал – измена должна быть наказана, каждому по делам его! И я заслужил такую награду. Все кончено, генерал!

– Какого черта?! Ничего еще не кончено. Янки ползут сюда по туннелям вслепую, и они захлебнутся в собственной крови, когда доберутся досюда. Рота охраны поднята по тревоге и уже занимает позиции. Сюда ведет не так много входов, мы перекроем все их намертво. Если американцы сунутся – мы прикончим их всех до единого, товарищ министр! Будем сражаться!

– Сражаться? Зачем?

– Да затем, что мы – люди, а не скот, – зло рявкнул командующий Сухопутными войсками. – И потому мы пойдем в бой, а не на бойню. У нас полно оружия и боеприпасов и есть сотня отлично подготовленных солдат, не считая обслуживающего персонала, вполне достаточно, чтобы этот бункер превратился в неприступную цитадель. Американцев здесь жалкая горстка, над головами – тысячи наших солдат, и нужно только немного времени, чтобы они были здесь. Отдельная дивизия Внутренних войск удерживает рубежи обороны в пригородах. Стоит только приказать – "дзержинцы" будут здесь. Генерал Греков увел Кантемировскую танковую дивизию к Питеру, но Таманская мотострелковая едва успела покинуть свое расположение, и вернуть гвардейцев в столицу – дело считанных минут. Мы раздавим американцев, главное – сдержать их сейчас, выиграв время. Я – офицер, солдат, и я буду там, где жарче всего! Потом решим, кто виноват, а кто прав, а сейчас есть только одно – враг, и с этим врагом я буду сражаться! Возьмите оружие и присоединяйтесь к нам – каждый боец, каждый ствол означают еще один шанс дождаться подмоги и выжить!

Анатолий Вареников откинул полу кителя и, заставив Самойлова вздрогнуть, рывком вытащил из кобуры вороненый восьмизарядный ПМ калибра девять миллиметров, припечатав оружие к столешнице широкой ладонью, рифленой рукоятью – к главе правительства. Премьер-министр под испытующим взглядом генерала невольно отдернулся, вжимаясь в спинку кресла, точно видел перед собой ядовитую змею, готовую к атаке.

– Сражаться? Это же смешно – горстка против скольких, дивизии, двух?! Безумие! Они уже победили, а мы проиграли! Враг уже в столице, разве что-то можно теперь изменить?!

– Смешно? – мрачно, с горечью и сарказмом переспросил Анатолий Вареников. – Что ж, господин министр, у вас будет возможность вдоволь посмеяться, когда мои парни будут умирать, пытаясь сдержать врага, – холодно усмехнулся он, увидев перед собой не правителя, умудренного опытом государственного деятеля, а испуганного человечка, трясущегося мелкой дрожью. И "господин" вместо более привычного "товарищ" только усиливало звучащее в каждом сове генерала презрение. – Мы доставим вам такое удовольствие. Я никогда не признаю поражение, пока жив, пока могу спустить курок!

По-уставному четко, как давно уже не ходил в силу своего звания, Вареников развернулся кругом через левое плечо, сделав шаг прочь из кабинета, но вдруг остановился. Одним движением оказавшись возле стола, генерал взял "Макаров", убирая его обратно в кобуру:

– Мне это пригодится больше, господин министр!

Самойлов, не проронив ни слова, проводил перепуганным взглядом вышедшего прочь генерала. Анатолий Вареников давно уже воевал по картам, сидя за столом, но прежде ему пришлось исколесить, наверное, все полигоны необъятной Страны Советов, доводилось побегать и пешком, с полной выкладкой намотав не одну сотню верст, и теперь еще тренированное тело не полностью обмякло и одрябло.

Главнокомандующий Сухопутными войсками России действовал, "на автомате", набросив поверх кителя тяжелый бронежилет, титановую кирасу, способную удержать даже выпущенную в упор автоматную пулю. Табельный девятимиллиметровый "Макаров" ощутимо оттягивал кобуру во все свои восемьсот десять граммов, а стоявший в дверях оружейной комнаты прапорщик уже подавал АКС-74 с примкнутым пластиковым магазином на тридцать патронов. Уже бросаясь вслед за умчавшимися к одному из выходов солдатами, Вареников засунул в брезентовый подсумок еще пару "рожков", пожалев, что не прихватил с собой еще и несколько гранат – в замкнутом помещении взрыв, дополненный волной осколков, производил чудовищные разрушения. В прочем, граната в таких условиях боя могла быть угрозой и для того, кто применял ее.

Солдаты, подстегиваемые воем сирен и командами офицеров, все злые, напуганные, растерянные, бежали по извилистым коридорам, протискиваясь через герметичные тамбуры, призванные защитить обитателей подземелья от ударной волны, радиации и отравляющих веществ. Не сразу они заметили присоединившегося генерала, но тот взмахом руки прервал удивленные возгласы:

– Бегом, бегом, на позиции! Не мешкать!

– Товарищ генерал, это опасно, – растерянно обалдевший от присутствия рядом офицера такого ранга пробормотал старший сержант, командир отделения, направлявшегося к одному из туннелей.

– Так почему же вы бежите не от противника, а навстречу ему? Отставить разговоры, сержант, бегом, живее! Нужно встретить янки на пороге!

Несмотря на колоссальные размеры подземного убежища, способного вместить тысячи человек, обеспечив их всем необходимым, пусть и по минимуму, на долгие недели и даже месяцы, внутри бункер был невероятно тесен. Чтобы продержаться здесь все то время, когда над головами бушует атомное пламя, необходимо очень и очень многое – запасы провизии, пусть и всего лишь армейский "сухпай", питьевая вода, топливо для генераторов и вентиляционных установок, и, конечно, немалый арсенал на случай, если сюда проникнут вражеские диверсанты. Именно поэтому свободного места было, наверное, не больше, чем на подлодке, и взвод, направлявшийся на указанный рубеж, протискивался сквозь узкие коридоры, перегороженные массивными дверями, призванными ослабить действие ударной волны, спасая тех, кто укрывается в самом сердце громадного сооружения.

– С дороги, посторонись, – рявкал сержант, заставляя расступаться бежавших навстречу солдат из подразделений обслуживания. – Прочь!

Узкий коридор, сдавливавший со всех сторон серыми стенами, вывел прямиком в туннель. Подошвы армейских ботинок загрохотали по залитому бетоном полу, в который были утоплены ведущие в неизвестность – на самом деле соединявшиеся с линией обычного "гражданского" метро – рельсы. Оттуда, из темноты, должен был появиться враг.

– Занять позиции, – сыпал командами сержант, рывком рванувший рукоятку затвора, досылая в ствол первый из тридцати патронов. – Оружие к бою!