Авиация поработала на славу, это ясно видели все. Град бомб разрушил любое подобие обороны русского аэропорта, и все, что оставалось десантникам – ступить на чужую землю, закрепляя свою победу. Сделать первый шаг, вот что было самым сложным, оторваться от твердой опоры под ногами, чувствуя, как ветер хлещет в лицо, и трепеща от мысли, что парашют так и не раскроется, что не развернется за спиной, подобно крыльям ангела, шелковое полотнище, превращая падение в спокойный плавный полет.

– Первый, пошел, – командир группы криком, подкрепленным энергичными взмахами руки, подгонял своих бойцов, и те, один за другим, исчезали в проеме люка, камнем устремляясь к земле. – Второй, пошел! Третий! Четвертый! Пошел, пошел, пошел!!!

Здесь, во Внуково, высаживался парашютно-десантный батальон в полном составе, семьсот семьдесят бойцов, достаточно, чтобы захватить плацдарм, ожидая, когда прибудет вторая волна, на этот раз не только со штурмовыми винтовками – минометы и легкие гаубицы позволят создать тут, в самом сердце вражеской территории, настоящую крепость. И каждый из этих солдат, закаленных огнем сражений, мечтал первым ступить на русскую землю.

До земли было всего футов четыреста, и полет-падение длился ничтожнее десятки секунд, слишком мало, чтобы ощутить всю его прелесть, и тем более мало для того, чтобы там, на земле, сумели понять, что происходит, прежде чем исполненные гнева и ярости десантники обрушатся на головы оглушенных бомбежкой, ошарашенных, испуганных русских.

Решительный шаг вперед, ноги пружинисто отталкиваются от пола кабины, и вот уже по лицу хлещет поток набегающего ветра, а "Геркулес", натужно ревущий всеми четырьмя моторами, остается далеко позади. Несколько мгновений свободного падения, все убыстряющегося с каждой секундой, вытяжной шнур разматывается до предела, и вот уже за спиной с хлопком разворачивается, наполняясь воздухом, купол парашюта, и тотчас с земли брызжет поток трассеров. Вспышки выстрелов, похожие на мерцание сварки, разгоняют сумрак, и визжащие пули вонзаются в плоть, барабанят по обшивке опустившегося к самой земле "Локхида", и на бетон летного поля со шлепком опускается еще теплое тело – первый из американских солдат касается русской земли уже мертвецом. Противник, которому полагалось бежать без оглядки, слыша только вой падающих бомб, огрызнулся автоматными очередями

Командир парашютно-десантного батальона видел, как его бойцы гибли, не успев даже вступить в бой. Русские вели с земли кинжальный огонь по уязвимым более всего именно в момент высадки десантникам, лишь немногие из которых стреляли в ответ, еще находясь в полете. Люди, получив свою порцию свинца, безвольными куклами валились на бетон, выщербленный ударами осколков, покрытый пятнами копоти, а навстречу им все летели и летели пули.

– Вызвать авиацию, – приказал командир батальона, ворвавшись в кабину "Геркулеса". – Верните эти чертовы истребители! Зачистить зону высадки!

Офицер был в отчаянии – несколько десятков солдат погибли, не нанеся ни малейшего ущерба врагу, и горе командира возросло многократно, когда он увидел, как падает на бетон, окутываясь пламенем, сбитый русскими С-130Н, вместе с которым погибли в один миг шестьдесят четыре парашютиста и пять пилотов.

– Ублюдки! Сотрите их в порошок! Не жалейте бомб, черт возьми!

Панический призыв унесся в эфир, вызвав ответные действия. Высадка срывалась, батальон, намеревавшийся приземлиться точь-в-точь на головы ошеломленных русских, оказался под шквальным огнем. Один из трех покинувших самолет десантников погибал еще в воздухе, нарвавшись на автоматные очереди, но и на земле не было намека на безопасность. Бойцы Восемьдесят второй дивизии, поддерживая славу своих дедов, что одними из первых сошли на французскую землю далеким летом сорок четвертого, вступали в бой, едва коснувшись бетона. Путаясь в стропах, десантники открывали огонь, огрызаясь короткими очередями, паля во все стороны, но заходились в отрывистом злобном кашле заговорившие "хором" спаренные пулеметы БТР-80, и свинцовый бич сметал лишенных защиты людей, швыряя их на выщербленный бетон.

– Цель прямо по курсу, – пилот шедшего на бреющем над летным полем истребителя F-16C "Файтинг Фалкон" видел прямо перед собой плюющийся огнем бронетранспортер. – Русская бронемашина. Есть захват. Атакую!

Луч лазерного прицела скользнул по борту БТР-80, указывая цель отделившееся от подкрыльного пилона управляемой бомбе GBU-22. "Умная" бомба, триста двадцать семь килограммов смерти, скользнула по лучу, точно по струне. Высота и дальность сброса были минимально допустимыми для того, чтобы взрыв не повредил носителю, и отклонение не превысило нескольких футов, ничтожно мало для того, чтобы экипаж бронемашины мог иметь хоть какой-то шанс на спасение.

Летчик едва успел рвануть рычаг управления, уведя свой "Файтинг Фалкон" резко вверх за миг до того, как грянул взрыв, и огненный шар вспух над бетонным покрытием взлетной полосы. Воздушная волна подхватила бронетранспортер, отрывая его от земли, вминая, вдавливая боевую машину в стену ангара с такой силой, что стальную коробку корпуса сплющило, буквально размазывая по преграде.

Горка, вираж, пологое пике – и вот уже истребитель, победно завывая турбиной, нацеливается иглой приемника воздушного давления на группу русских пехотинцев, крохотные фигурки, похожие на хаотично расставленных игрушечных солдатиков. Дистанция стремительно сокращалась, а вместе с ней падала высота, так что уже любые маневры могли стоить летчику жизни, но тот оставался на прежнем курсе.

Противник, смертельно опасный для беспомощно болтающихся под куполами парашютов десантников, бросился бежать, и американский пилот открыл огонь, выпустив им в спины град снарядов. Палец плавно, но уверенно утопил гашетку, и встроенный двадцатимиллиметровый "Вулкан" заговорил во все шесть своих стволов, завертевшихся в бешеном темпе. Свинцовый бич хлестнул в спины бежавших без оглядки русских, и стена взрывов скрыла их от взгляда летчика, а когда пламя опало, стали видны изломанные, разорванные на куски тела, разбросанные по бетону.

Старший сержант Колобов бросился бежать без колебаний, увидев несущийся прямо на него, едва не цепляясь брюхом о бетон взлетной полосы американский истребитель. Страх подчинил себе все существо милиционера, оказавшегося один на один с многотонной крылатой машиной, из-под крыльев которой свисала неумолимая смерть, воплотившаяся в цилиндрах авиабомб у управляемых ракет. Александр видел, как взрыв смял в бесформенный железный комок бронетранспортер БТР-80, и теперь бежал, ища спасения, поскольку сам стал следующей мишенью американского летчика.

– В укрытие, – старшина Шумилов последним бросился бежать, успевая краем глаза следить за "бойцовым соколом", опасно снизившимся к самой земле, одновременно подгоняя своих бойцов. – Бегом! Черт, ложись!!!

Колобов бухнулся на бетон, не чувствуя боли в разбитых до крови коленях и локтях, и в тот же миг над головой его с визгом пронеслись малокалиберные снаряды. Шестиствольный "Вулкан" истребителя F-16C зашелся огнем, и двадцатимиллиметровые сгустки свинца – сотня в секунду! – раскаленной косой прошлись по летному полю. Близкий взрыв даже одного снаряда превращал живого человека в кусок кровавого мяса, несмотря на тяжелые бронежилеты, а при прямом попадании от настигнутых губительным огнем бойцов не оставалось ничего, кроме ошметков.

– Ложись, ложись, мать вашу, – старшина, оставшийся стоять в полный рост, сбивал на бетон пробегавших мимо него милиционеров. – А, гребаный урод! Сука американская! Получай!!!

Шумилов вскинул АКМС, дав почти не целясь длинную, в полный магазин, очередь, ушедшую в сторону приближавшегося истребителя. И его пилот, словно принимая вызов на бой, тоже ответил огнем. Двадцатимиллиметровый бронебойно-зажигательный снаряд М54 буквально разворотил грудь милиционера, разрывая тело напополам, а "Файтинг Фалкон", продолжая плеваться пламенем, пронесся дальше, щедро рассыпая за собой дымящиеся цилиндры стреляных гильз.