– Бойцы, слушай мою команду, – надрывался Шумилов, которого сейчас слушали все, кто уцелел после бомбежки, забыв про своих командиров. – По парашютистам противника – огонь! Вали янкесов, парни!

Две дюжины "калашниковых" ударили разом, и их отрывистый лай даже смог заглушить гул мощных моторов тяжелых "Локхидов". Александр Колобов ощутил тугой удар отдачи в плечо, но по привычке лишь крепче прижал плечевой упор, крепче стискивая цевье. Автомат в его руках дергался, словно попавший в силки зверь, выплевывая раскаленный свинец. Одна за другой безвольно обвисали покачивавшиеся под куполами парашютов фигурки – десантники были сейчас уязвимы, как никогда, и лишь немногие из них смогли открыть из неудобного положения ответный огонь.

Старшина Шумилов, припавший на колено, вскинул АКМС, и его влажное харканье слилось с сухим треском малокалиберного АКС-74У в руках самого Колобова, но секунду спустя звуки выстрелов потонули в басовитом "говоре" пулемета ПКТМ. Едва только бронетранспортер БТР-80 выкатился из укрытия на открытое пространство, спаренные стволы взметнулись в зенит, и на дульном срезе калашниковского "чуда" затрепетало пламя, а в небо метнулись бледные росчерки трассирующих пуль.

– Кто-нибудь, к бэтээру, – приказал Шумилов, одновременно меняя опустевший рожок. – Пусть лупят по самолетам из "крупняка"!

Команда проникла под тонкую броню БТР-80. Башня развернулась, будто бронемашина пристальным безжалостным взглядом стволов провожала медленно плывущий над летным полем "Геркулес", и крупнокалиберный пулемет КПВТ, "главный калибр" бронетранспортера, глухо заухал, заговорил низким басом, вбивая в борт "Локхида", идущего слишком низко, чтобы не опасаться зенитного огня, "строчки" трассеров.

Только появившийся над аэродромом С-130Н "Геркулес", люки которого распахнулись секунду назад, чтобы выпустить томившихся в трюме долгие часы десантников, озверевших от страха и жажды русской крови, неуклюже отшатнулся, но пули калибра 14,5 миллиметра настигали его, вспарывая тонкую обшивку, проникая внутрь и там уже превращая все в кровавое месиво. Пилоты тщетно пытались увести неповоротливый транспортник из-под огня – стрелок БТР-80 "вбивал" в огромную "тушу" самолета очередь за очередью, и когда несколько бронебойно-зажигательных пуль Б-32 добрались до гондолы двигателя, из-под крыла "Локхида" вырвался язык огня, и крылатая машина тотчас завалилась на левый борт.

– Готов, падла, – милиционеры приветствовали успех своих товарищей громкими воплями, и плотность их огня, кажется, немедленно возросла вдвое. – Сбит! Падает! Он падает!!!

Экипаж "Геркулеса" пытался бороться, приложив чудеса мастерства, чтобы удержать в воздухе восьмидесятитонную машину, выровнять ее, совершив жесткую посадку, потеряв самолет, но сохранив жизни – свои и тех бойцов в десантном отсеке, что оказались заложниками тяжело "раненного" транспортника. С земли видели, как от фюзеляжа отделилось несколько темных точек – десантники, не желая погибать в беспомощности, предпочли смерть в бою на земле, заодно хоть немного облегчив машину. По ним ударили сразу в несколько стволов, раскалившиеся от интенсивной стрельбы "калашниковы" захлебывались свинцом, и лишь один из шести парашютистов приземлялся живым и невредимым.

Дымящийся самолет на трех двигателях из последних сил тянул прочь от аэродрома, и, увидев это, один из стрелков-зенитчиков вскинул на плечо раструб переносного зенитно-ракетного комплекса "Игла", бесстрашно встав во весь рост на летном поле. Несколько мгновений потребовалось головке наведения, чтобы "захватить" цель, и вот уже искорка-ракета мчится вслед за "Локхидом". Полностью оправдывая свое название, она пронзила облако ложных целей, вонзившись в крайний правый двигатель "Геркулеса". Взрыв почти оторвал гондолу от крыла, и транспортный самолет, клюнув носом, рухнул на самую кромку летного поля, взметну клубы огня и дыма.

В грузовом отсеке транспортного самолета С-130Н "Геркулес" запах авиатоплива смешивался с ядреным запахом мужского пота, и над всем этим витал вполне ощутимый "аромат" страха, который невозможно было скрыть никакой бравадой. Шестьдесят четыре отлично подготовленных бойца, парашютисты Восемьдесят второй воздушно-десантной дивизии, готовые ко всему, прошедшие через ад Афганистан и Ирака, боялись, и сейчас, когда рядом не было чужих, не стеснялись показывать свое волнение соседям, зная, что те нервничают в точности так же. И причины для этого были вполне серьезные.

Они немало времени провели в воздухе, успев возненавидеть тесноту "Локхида", два дня назад унесшего людей прочь с авиабазы Рамштайн, оказавшейся вдруг на враждебной территории, после того, как немцы, такие послушные и исполнительные, вдруг "показали зубы". Сквозь узкие иллюминаторы десантники видели, как пламя поглотило добрую половину Таллинна, когда на эстонскую столицу обрушили ангелами возмездия русские ракеты. И теперь уже сами десантники жаждали мести, и настал час утолить эту жажду, когда, после недолгого пребывания в Вильнюсе, власти которого не испугала участь эстонцев, дивизия получила приказ о наступлении, и десятки тяжело нагруженных "Геркулесов", "Старлифтеров" и "Глоубмастеров" взмыли в небо, уходя на восток.

– Пристегнуть крюки! – Десантники, оставшиеся на несколько мгновений наедине с собственными мыслями, вздрогнули, возвращенные в неприветливую реальность хриплой командой "джамп-мастера", офицера, руководившего прыжками.

Парашютисты, каждый из которых кроме самого ранца со спасительным шелком тащил на себе личное оружие, винтовку М16А2 или даже пулемет М249, несколько снаряженных магазинов, ручные гранаты и боеприпасы для подствольных гранатометов М203, а некоторые – еще и реактивные противотанковые "базуки" М136, защелкнули карабины вытяжных фалов. За плечами каждого было по несколько десятков прыжков с разных высот, выполненных днем и ночью, но сейчас предстояло высаживаться с малой высоты, когда даже секундная задержка с раскрытием купола мола стоить жизни, и любая реакция опытного парашютиста уступала в точности длине шнура, прочной пуповиной связавшего солдат с "воздушным извозчиком".

– Одна минута, – сообщил командир становясь возле грузового люка в корме "Локхида". – Приготовиться! Нам выпала особая честь, парни! Мы овладеем русской столицей, городом, о стены которого сломали зубы нацисты, оставившие здесь десятки тысяч своих бойцов, лучших солдат, какие когда-либо ступали по земле Европы. Но мы здесь для того, чтобы победить! Прикончим столько русских, сколько встанут у нас на пути, парни!

Десантники, неуклюже переваливаясь, поднялись на ноги с жестких сидений по бортам "Геркулеса", выстроившись перед узким проемом двери в левом борту вместительного транспортника, став затылок в затылок, друг за другом. Сердца их учащенно бились, в ушах шумела кровь, заглушая даже гул турбин, а ладони вдруг стали липкими от пота. Позади был полный тревоги полет в чужом враждебном небе, когда серая мгла под брюхом самолета в любой миг могла вспыхнуть факелами стартующих зенитных ракет, впереди – первые шаги по чужой земле, где никто не ждал непрошенных гостей с миром.

– Тридцать секунд! – Сиплый от постоянного напряжения голос командира заглушил даже вой турбовинтовых "Аллисонов", с ощутимым трудом удерживавших в воздухе тяжелую машину. – Проверить снаряжение! Пошли!!!

Вереница С-130Н, увеличивших дистанцию, нацелилась на летное поле русского аэропорта, над которым еще не рассеялся дым взрывов, кое-где переросших в пожары, если пламя, сброшенное с небес, находило для себя хоть какую-то пищу. Узкая, впору протиснуться одному человеку, пусть и навьюченному десантным рюкзаком, была распахнута до упора, и в лица двинувшимся вперед десантникам ударили потоки напоенного гарью воздуха, жалившие ледяными иглами незащищенные лица.