– Командир, цель на радаре, – сообщил штурман, увидев на мониторе множество отметок. – Пеленг три-три-ноль, дальность семнадцать миль. Не менее сорока целей!

– Меняем курс! Снижаюсь до высоты двадцать тысяч футов!

Бомбардировщик, походивший на гигантского нетопыря, спланировал вниз, зарываясь в клубившиеся облака, пробивая их, опускаясь все ниже, туда, откуда экипаж мог применить свое оружие, обрушив град бомб на головы ничего не подозревавших русских солдат.

– Дьявол, летим слишком низко, – раздраженно выругался штурман, пытаясь скрыть охвативший его страх. – Русские могут нас достать, командир!

– Держи глаза открытыми, и все будет в порядке, капитан!

"Спиритам" довелось принять участие в нескольких конфликтах в разных уголках земного шара, и ни разу они не применяли термоядерные бомбы – то оружие, для использования которого создавались. Так и в этом вылете в двух грузовых отсеках В-2А находились тридцать четыре разовые бомбовые кассеты CBU-97 с самонаводящимися противотанковыми суббоеприпасами, оружие, действующее по принципу "выстрелил и забыл", мечта многих летчиков былых войн. И вскоре врагу предстояло на себе ощутить всю его смертоносную эффективность, в очередной раз став беззащитной мишенью.

Стратегический бомбардировщик развернулся, ложась на боевой курс – цель, скопление русских бронемашин, находилась прямо перед ним, все ближе и ближе с каждой секундой, но едва ли кто-то там, внизу, подозревал, что на широких крыльях к ним мчится сама смерть. Боекомплекта только этого самолета было достаточно, чтобы вывести из строя половину всей бронетехники русской дивизии, но для того, чтобы нанести удар такой мощи, "Спирит" должен был опуститься до шести километров – максимальной высоты, с которой допускалось применение кассетных бомб данного типа. Но на этой высоте стратегический бомбардировщик, уже выдавший себя излучением бортового радара, ожидала реальная опасность – противник лишь казался беззащитной мишенью.

– Три мили до точки сброса, – сообщил второй пилот, дополнение к радару приведший в действие инфракрасную систему переднего обзора FLIR, и теперь видевший на мониторе множество белых пятен – так бортовой компьютер "Спирита" представил пышущие жаром двигатели вражеских боевых машин.

– Курс не менять! Открыть створки бомболюков!

Бомбардировщик "Спирит", словно сама судьба, навис над колонной русского мотострелкового батальона, упорно продвигавшегося навстречу наземным силам противника. Он был невидим для локаторов, тем более оставаясь призраком для невооруженного глаза, и даже гул турбин не был слышен на земле, утонув в рокоте моторов русских бронемашин.

– Мы на рубеже атаки! До цели одна миля!

Вот-вот с неба был готов сорваться град бомб, но вдруг с земли взметнулся луч радара, и тотчас в кабине "Спирита" прозвучал зуммер системы предупреждения об облучении AN/APR-50.

– Мы в захвате, – сообщил второй пилот. – Параметры излучения соответствуют радару управления огнем русского зенитного комплекса SA-15 "Гонтлет".

– Продолжить выполнение основной задачи! Сбросить бомбы!

Из распахнувшихся бомболюков к земле устремились черные цилиндры, бомбовые кассеты CBU-97, волной накрывшие походные порядки русского батальона. Несколько секунд пройдет до раскрытия оболочки бомб, и на землю медленно опустятся сотни суббоеприпасов, выискивающих свои жертвы и поражающих их стремительными, неотвратимыми ударами. И тогда внизу едва ли что-то сможет уцелеть.

Отметка цели возникла совершенно неожиданно, появившись слишком близко от центра экрана. Оператор радиолокационной станции кругового обзора зенитно-ракетного комплекса "Тор-М1" сперва выругался от неожиданности, и только потом взволнованным голосом сообщил командиру, как и требовала инструкция:

– Цель воздушная, высотная, низкоскоростная по азимуту сто сорок! Дальность – пять, высота, пять тысяч пятьсот!

– Какого хрена?! Откуда он здесь взялся?!

От зенитно-ракетной батареи после удара американских тактических ракет уцелела только одна эту пусковая установка, и командир расчета принял решение сопровождать встреченный мотострелковый батальон. Он не сказал командиру пехотинцев, что в ячейках пускового модуля осталось всего две зенитные ракеты, и пехотинцы сейчас пребывали в уверенности, что в случае атаки с воздуха будет, кому защитить их. Зенитчики были готовы сражаться до последнего, но сейчас чувствовали досаду, подпустив противника так близко, позволив ему первому нанести удар.

– Его там не было, – с обидой вымолвил оператор радара, взглянув честными глазами на своего командира. – Полминуты назад там никого не было!

Луч поискового радара отразился от сворок бомболюков, открывавшихся наружу и мгновенно увеличивавших отражающую поверхность американского "Спирита". На несколько мгновений "невидимка" стал очень даже видимым, и сейчас он оказался в пределах досягаемости русских ракет.

– Это чертов "стеллс", проклятый янки! Боевая тревога! Воздушную цель уничтожить! Первая – пуск!

Локатор наведения ракет ракетного комплекса "Тор" узким лучом "осветил" вражеский бомбардировщик, и тотчас по этому лучу взмыла зенитная ракета 9М331, уйдя почти точно в зенит, а спустя четыре секунды стартовала вторая – и последняя – устремившись в том же направлении.

Два всполоха разорвали мглу, бескрайним океаном растекшуюся под крылом бомбардировщика В-2А "Спирит", и навстречу ему взмыли, сверкая факелами двигателей, две зенитные ракеты, две яркие искры.

– Ракетная атака! Нас обстреляли!

Второй пилот почувствовал страх, став мишенью. Он привык ощущать себя почти что богом, привык чувствовать свою неуязвимость, а теперь смерть мчалась к нему быстрее звука, и не было времени, чтобы увернуться от этого удара.

– Двигатели на максимальный режим! – Командир экипажа проявлял не больше эмоций, чем бортовой компьютер самолета-"невидимки". – Начать набор высоты!

Они находились почти на самой границе зоны поражения русских зенитных ракет. Еще немного, всего несколько сотен футов – и противник только и сможет, что бессильно грозить кулаками небу, с которого будут сыпаться бомбы. Два человека действовали на автоматизме, на рефлексах. Рычаги управления двигателями отжаты до упора, и грузный "Спирит" немедленно делает стремительный рывок, так что последние сброшенные бомбы ложатся далеко от цели. Штурвал на себя – и треугольный нос "невидимки" задирается вверх, нацелившись в порозовевшее уже небо, и ракеты "земля-воздух" остаются за кормой, пытаясь дотянуться до ускользающей цели.

– Оторвались, – восторженно закричал второй пилот, когда на альтиметре появилась отметка восемнадцать тысяч. – Оторвались, мать их! Ушли!

– Нас никому не сбить! – Командир экипажа довольно оскалился, чувствуя сильное возбуждение – они прошли по лезвию бритвы, заглянув в лицо смерти, и все же остались живы.

Сильный удар тряхнул набиравший высоту "Спирит", и ставосьмидесятитонный самолет, словно споткнувшись, неожиданно клюнул носом. Пилоты не видели, как в нескольких метрах позади бомбардировщика вспыхнул огненный шар взрыва, но ощутили дрожь фюзеляжа, по которому стегнул плетью поток осколков. Приборная доска тотчас озарилась тревожным красным светом, и восторженные возгласы застряли в глотках у летчиков.

– Поврежден второй двигатель! Топливный бак пробит – мы теряем горючее!

– Дьявол, они нас все-таки достали! – Второй пилот снова ощутил страх – они были сейчас над чужой, враждебной землей, их стальная птица – тяжело ранена, и неоткуда ждать помощи, если все будет совсем плохо.

– Разворачиваемся! Попробуем дотянуть до ближайшей базы. Курс на Вильнюс! Свяжись с землей, пусть готовятся принять нас!

За ними оставался темный шлейф авиатоплива, вытекавшего из пробоины, оставленной осколками русской ракеты. "Спирит", разом утративший всю свою и без того невеликую маневренность – три турбины едва-едва могли удержать в небе тяжелую машину – неуклюже развернулся, ложась на новый курс.