Экипаж действовал слаженно и спокойно, точно зная, что им ничто не грозит сейчас, что русские слепы, растеряны, напуганы и потом почти абсолютно безопасны. Командир, в распоряжении которого также находился тепловизор с сектором обзора триста шестьдесят градусов, видел беспорядочно мечущиеся у подножья холма русские танки, указывая на них своему наводчику, посылавшему по целям один снаряд за другим, так часто, как только успевал заряжающий, на долю которого выпала самая тяжелая работа.

Отрывисто рявкнуло орудие, "выплевывая" разогнанный до тысячи семисот метров в секунду урановый стержень, сердечник подкалиберного снаряда М829А2. Семикилограммовая оперенная "игла" из сверхплотного металла вонзилась в борт русскому танку, пронизывая сравнительно тонкую броню, и вражеская боевая машина, судорожно дрогнув, остановилась, разворачиваясь неповрежденным бортом к высоте. И тотчас оттуда примчались две противотанковые ракеты, поразившие услужливо подставившуюся цель.

– О, черт!!!

Экипаж "Абрамса" не смог сдержать возгласов, в которых восторг смешивался с ужасом, когда взрыв сдетонировавшего боекомплекта, к этой минуте почти неизрасходованного, разорвал изнутри бронированную коробку корпуса, и мир на мгновение залила яркая вспышка. И мгновение спустя грянули разом еще несколько взрывов, от которых содрогнулся холм – противник открыл ответный огонь.

– Чертовы русские, – воскликнул наводчик, обзор которому закрыла стена взметенной взрывом земли прямо по курсу танка. – Они в нас стреляют!

– Они не могут видеть нас! Бьют вслепую!

Первый нестройный залп накрыл вершину холма, огненным валом прокатившись по высоте. Экипажам боевых машин, защищенным прочной броней, едва ли что-то грозило, но те, кто находился под открытым небом, сполна смогли ощутить на себе мощь ответного удара врага. Экипаж "Абрамса" слышал, как барабанят по урановому панцирю танка осколки, легко представляя, как там, снаружи, они режут плоть и дробят кости, превращая живых людей в куски окровавленного мяса. Стальной смерч прокатился по позициям батальона, сметая все.

Русский танк оказался точно в центре прицела, и наводчик боевой разведывательной машины М3А2 "Брэдли" нажал кнопку пуска. Противотанковая ракета BGM-71D "Тоу-2" выскользнула из раструба спаренной пусковой установки, разматывая тонкую нить кабеля, соединявшего ее с бронемашиной все недолгое время полета. Точными движениями рукоятки-джойстика наводчик управлял реактивным снарядом, разогнавшимся до трехсот метров в секунду. Несколько мгновений – и ракета коснется лобовой брони русского танка, и тогда они узнают наверняка, настолько ли неуязвим Т-90, как утверждали сами русские.

– Есть пуск!

Расстояние до цели было слишком ничтожно, какая-то миля, а значит – почти никаких шансов уклониться от удара. Но мигнули установленные на башне вражеского танка инфракрасные прожектора, мазнув невидимыми глазу лучами по сенсору системы управления, и одна ракета "распалась" сразу на три – именно столько ламп-трассеров увидела "вычислительная" машина.

– Промах, – с досадой доложил наводчик, увидев, как ракета, выполни безумный вираж, ушла в сторону, потеряв управление. – Первая – мимо!

– Уничтожь его! Прикончи русских!

У экипажа "Брэдли" с поединке с намного более сильным противником было ровно две попытки, по числу ракет, помещавшихся в пусковой установке, закрепленной на левой стороне широкой башни бронемашины. Сама М3А2, занявшая позицию на южном склоне холма, была почти не видна – над землей возвышалась только башня, слишком малая мишень для прицельного выстрела с дистанции в целую милю.

– Цель в захвате! – Наводчик, не теряя выдержки, снова прицелился по танку, и, дождавшись сигнала готовности, нажал кнопку пуска.

Вторая ракета умчалась к цели, мерцая установленным в хвостовой части инфракрасным трассером, благодаря которому ее непрерывно отслеживала, корректируя полет, полуавтоматическая система управления. Противник был обречен, но снова вспыхнули инфракрасные осветители, зачаровывая своим мерцанием головку наведения ракеты, и вторая "Тоу", изменив курс, ушла в сторону.

– О, черт, опять "в молоко"!

– Проклятье! Они что, заговоренные?! – В этот миг командир бронемашины ощутил страх. Второй выстрел не достиг цели, а противник был все ближе, и вот-вот сможет обнаружить их при всем несовершенстве своих ночных прицелов. – Огонь не прекращать!

Приказ было непросто выполнить. Для того, чтобы произвести следующий выстрел, кому-то из находившихся в десантном отделении разведчиков требовалось открыть люк в крыше, и, высунувшись наружу по пояс, затолкать в ячейки пусковой установки двадцатикилограммовую "сигару" управляемой ракеты, а затем – вторую, чтобы бронемашина не осталась беззащитной после следующего выстрела, если и он окажется вдруг неудачным. Хорошо подготовленный экипаж мог выполнить все эти операции за считанные десятки секунд, но выучка противника тоже оказалась на высоте.

Пушка командирского танка Белявского не смолкала ни на минуту, и ее рык без труда проникал под броню, "карусель" механизма заряжания вращалась почти без остановки, и уже спустя минуту в укладке не осталось ни одного осколочно-фугасного снаряда. А впереди вздымалась сплошная стена взрывов – танковый батальон, ставший острием карающего меча, обрушил настоящий шквал, пытаясь лавиной свинца сбросить противника вниз с холма.

Атака набирала обороты, но враг держался стойко, свято веря в то, что помощь придет, если станет совсем скверно, а потому яростно огрызался огнем. Наводчик Т-90 "прозевал" первый пуск противотанковой ракеты, лишь благодаря "Шторе" не достигшей цели, прервав бы в противном случае сразу три жизни. Но когда к танку полетел второй снаряд "Тоу", он был уже наготове.

– Правее десять, бронемашина, – зачастил наводчик, разворачивая орудие в сторону обнаруженной цели. Он видел только одну башню, возвышавшуюся над гребнем холма, но и этого было достаточно, чтобы покончить с янки. – Дальность полторы тысячи!

– Кумулятивным! Огонь!

Механику-водителю не нужно было делать остановку, чтобы наводчик мог послать снаряд – стабилизатор "Жасмин" позволял вести точный огонь на полном ходу. От наводчика требовалось немногое – совместить с целью нити прицельной сетки, а самую сложную работу выполняла автоматизированная система управления огнем. Последняя наводила орудие с учетом упреждения, необходимого при стрельбе в движении по движущейся цели, заодно учитывая скорость ветра, влажность, даже изношенность ствола и температуру заряда, что имело существенное значение, если речь шла о выстреле на полторы версты.

Транспортер автомата заряжания, опущенный к самому днищу Т-90, туда, где боекомплект был почти недосягаем для вражеских ракет и снарядов, провернулся, выводя на линию заряжания кумулятивный снаряд 3БК18М, тотчас подхваченный механизмом досылания. На весь цикл уходило не больше восьми секунд, и, как только захлопнулся массивный затвор, наводчик нажал на спуск.

Отдача выстрела была совершенно неощутима, но последствия его и наводчик и командир могли видеть во всей своей смертоносной красе. Чуть менее двух секунд находился в полете кумулятивный снаряд, разогнанный до девятисот метров в секунду. Конус, начиненный двумя килограммами взрывчатки, уткнулся в скошенный лобовой лист башни бронемашины, и жгут огня пронзил броню, врываясь в боевое отделение "Брэдли", жадно облизывая разложенные здесь коробки со снарядами и патронными лентами.

Взрыв сдетонировавшего боекомплекта сорвал башню "Брэдли", отшвырнув е далеко в сторону, и разворотил корпус, разрывая листы брони по сварным швам. Куски раскаленного металла разлетелись далеко в стороны, осыпая стальным дождем находившихся вне брони пехотинцев.