– Их здесь целая туча! – оператор растерянно взглянул на замершего в напряжении, точно сжатая до предела пружина, командира полка. – Десятки целей, товарищ полковник! Они повсюду!

– А ты думал, будет просто? Спокойно, мы прорвемся, не можем не прорваться!

Зенитно-ракетный полк стал стеной, о которую предстояло разбиться волнам американских штурмовиков, накатывавших со всех сторон. В каждой из четырех батарей полка было по четыре пусковые установки, всего – шестнадцать боевых машин, каждая из которых несла все необходимые средства обнаружения целей и управления огнем, а шестнадцать машин – сто двадцать восемь ракет "земля-воздух", возможно, лучших в своем классе. Но даже этого оказалось слишком мало, чтобы всерьез рассчитывать на победу – целей было слишком много.

Расстреливая последние ракеты, полк сдерживал натиск врага, выигрывая драгоценное время, чтобы танки смогли подойти к позициям американской пехоты на расстояние выстрела, и уж тогда игра пойдет по новым правилам. С шелестом взмывали в зенит управляемые ракеты 9М311, стремительные дьяволы, настигавшие цели со скоростью свыше восьмисот метров в секунду, так быстро, что у атакованных американских летчиков почти не было шанса уклониться от атаки маневром или укрыться за стеной дипольных отражателей.

Радары обнаружения целей боевых машин "Тор-М1", обладавшие дальностью действия до тридцати километров, позволяли самостоятельно вести бой с воздушным противником, но благодаря мощному "Куполу" расчеты знали о положении враг намного раньше, чем если бы полагались лишь на свои возможности. Направив в сторону чужих самолетов – сейчас все, способное хоть на метр оторваться от земли, могло быть только врагом – фазированные антенные решетки локаторов управления огнем еще до того, как сами могли видеть цель, расчеты открывали огонь, стоило только врагу сблизиться на двенадцать километров, и тогда у вражеских пилотов появлялись более важные заботы, чем охота на русские танки.

– Групповая цель по пеленгу сто пять, – звенящим от напряжения голосом произнес оператор, перед которым на экране тактической обстановки разворачивалась картина сражения, что шло одновременно и на земле, и в небесах. – Высота пять, дальность сто!

– Еще гости пожаловали, – ощерился командир полка. – Ну, пусть, раз жизнь наскучила. Нам есть, чем их встретить!

В ячейках пусковых установок боевых машин 9А331 оставалось уже меньше половины боекомплекта, но и противник понес немалые потери, лишившись уже полудюжины штурмовиков и нескольких вертолетов. Но командир полка понимал, что это лишь временный успех. Еще несколько минут – и им нечем будет отбиваться, а натиск врага усиливался с каждым мгновением. Еще бы, американцы, овладев русским небом, обрели полную свободу действий, бросив все, что могло летать, на штурмовку танковых колонн, ведь теперь не было нужды в истребительном прикрытии.

Отметки целей на экране вдруг распались на несколько намного меньших, едва обнаруживаемых радаром. Они тонули в сплошном месиве помех, но все же оператор смог увидеть угрозу.

– Ракетная атака!

– О, черт, – по телу командира полка прокатилась волна дрожи. – Противорадарные ракеты! Приказ всем батареям – огонь по ракетам противника!

Кольцо ракет, выпущенных с безопасной дистанции, сжималось, охватывая порядки полка, точно петля удавки, и в центре его оказался радар "Купол".

Первая атака штурмовиков оставила противоречивые впечатления. Полдюжины машин были потеряны от зенитного огня, но перестали существовать последние "Тунгуски", и танки, оставшись почти без прикрытия, стали легкими мишенями.

– Подавить систему противовоздушной обороны русских, – приказал Мэтью Камински, без проявления эмоций выслушавший доклад о потерях. – Уничтожьте все их радары и зенитные установки! После этого покончим с танками!

Эскадрилья истребителей F-16C "Файтинг Фалкон", получив приказ, развернулась широким фронтом, подходя к цели на средней высоте, не скрываясь от русских локаторов. Пилоты были совершенно спокойны – противник уже может видеть их, но абсолютно не способен помешать выполнить задачу, поставленную лично командующим операцией. Для этого враг просто не имеет подходящих средств.

– Боевая готовность, – четко произнес командир. – Ракеты к бою!

По команде пилоты разом отключили предохранители, активировав пассивные головки наведения противорадарных ракет AGM-88A HARM. Каждый истребитель нес под плоскостями по паре таких ракет, наводившихся на излучение чужих радаров. Противник мог видеть все, что происходит в небе на сотню миль вокруг, но луч его локатора, резавший пространство, был отличной приманкой, различимый издалека, точно пламя свечи в безлунную ночь.

– Есть захват! – один за другим докладывали пилоты.

– Первое звено – пуск!

Четыре ракеты, выпущенные почти одновременно, умчались к цели, до которой было чуть более двадцати миль. Разогнавшиеся до сверхзвуковой скорости, они бесшумно мчались в сером предрассветном небе, а навстречу с земли уже взмывали зенитные ракеты "Торов". Шанс, пусть и крохотный, того, что удастся отразить атаку, защитить радар, без которого полк ожидает недолгая агония, еще был, шанс на то, что удастся пулей сбить летящую пулю.

Первая ракета "Харм" была сбита за семь километров до "Купола", над приземистой крышей которого продолжала мерно вращаться плоская антенна. Вторую AGM-88A удалось перехватить на подлете, всего в километре от цели, но этот успех не изменил уже ничего – два управляемых снаряда разорвались над радаром, обрушив на него град осколков. Расчет не пострадал, отделавшись лишь испугом да легкой контузией – тонкая броня смогла защитить людей – но фазированная антенная решетка была изрешечена стальным дождем, превратившись в настоящий дуршлаг.

– Цель поражена! Прямое попадание!

– Отличная работа, – с одобрением произнес командир эскадрильи. – Продолжить атаку! Цель – зенитные установки русских! Прикончите их всех! Не жалеть ракет!

Участь зенитно-ракетного полка решилась в эти секунды. Установки комплекса "Тор-М1", лишившись целеуказания от "Купола", стали вдруг близорукими и беспомощными. Радары обнаружения целей, "дотягивавшиеся" на три десятка верст, лишь изредка могли обнаруживать "Файтинг Фалконы", предусмотрительно державшиеся на предельной дистанции, но это ничего не значило – ракеты 9М331 действовали на дальности до двенадцати километров, HARM – разили с всемеро большей дальности. "Торы" гибли один за другим, ведя огонь не по истребителям, а по пикировавшим на них ракетам, сбив несколько из них в отчаянной, но изначально безуспешной попытке спастись. Полк был уничтожен, но задачу свою он выполнил – танки полковника Белявского прорвались к цели, и над степью прокатился отрывистый грохот выстрелов, слившихся в пульсирующий гул канонады.

Механик-водитель командирского танка Т-90К немногое мог видеть сквозь призму своего прибора наблюдения. Линия горизонта бешено металась вверх-вниз, небо и земля, одинаково серые в этот час, стремительно сменяли друг друга. Махина танка, разогнавшись до шестидесяти пяти километров в час, максимум, что мог дать тысячесильный дизель В-92С2, захлебываясь, рычавший позади, под крышей моторно-трансмиссионного отделения. Стрелка топливомера сползала к отметке "ноль", двигателю оставалось недолго рычать – последние капли горючего плескались на самом донышке баков. Но все это были уже мелочи – водитель получил приказ и теперь выжимал из своей машины все возможное, направив ее стальной грудью на позиции врага.

– Полный вперед, – как заправский капитан корабля, прорычал в микрофон переговорного устройства Николай Белявский. – Не останавливаться!

С места командира было видно намного больше, а то, что оставалось скрытым от глаз, позволяла узнать радиосвязь. Командир полка слышал, как разрывают эфир предсмертные крики танкистов, чьи боевые машины стали жертвами вражеских ракет. "Хеллфайры" и "Мейверики" сыпались, точно град, и степь за спиной усеяли остовы уничтоженных, выгоревших изнутри танков Т-90. Но те, что уцелели, продолжали наступление. Окутываясь дымовой завесой, выстреливая во все стороны аэрозольные гранаты, ставившие непреодолимый заслон на пути лучей лазерных прицелов, батальон, весь полк, все, что еще оставалось от него, продолжали атаку, не зная наверняка, но чувствуя близость врага, живого, осязаемого, такого, которого можно расстрелять в упор, раздавить гусеницами, мстя за погибших товарищей.