– Уничтожить цель! Пуск!

Управляемая ракета, выбросив язык пламени, сошла с направляющей, умчавшись к указанной оператором цели. На земле не знали о том, что оказались на прицеле, до той самой секунды, когда "Хеллфайр" впился в бронированный борт, превращаясь в облако раскаленных газов. Кумулятивная струя с легкостью пронзила тонкую сталь, способную выдержать попадание разве что винтовочной пули, выжигая внутренности радиостанции Р-165Б, главного средства связи штаба дивизии. Взрыв тандемной кумулятивной боеголовки, мощность которой оказалась избыточной для легкобронированной машины, все того же БТР-80, пусть и с иной "начинкой", вырвал кусок борта, отбрасывая пылающий остов в сторону, разворачивая его поперек шоссе.

– Что за черт, – Евгений Артемьев, не удержавшись на сиденье, повалился на пол, когда водитель штабного автомобиля сманеврировал, пытаясь избежать столкновения. Сверху на него упал начальник штаба, тоже не сумевший сохранить равновесие. – Какого дьявола?!

– Мы атакованы! Ракетная атака!

Из тьмы вылетела еще одна ракета, и замыкавший колонну БТР-80 боевого охранения вспыхнул, превращаясь в братскую могилу для одиннадцати мотострелков, словно воины из времен языческой древности, получивших огненное погребение. "Рипер", остававшийся невидимым с земли, парил в стороне от колонны на минимальной скорости, и операторы, чувствуя себя в полной безопасности, могли безнаказанно расстреливать цели, услужливо подставившие свои борта.

– На выход, – первым сориентировался командующий дивизией, первым же бросившись прочь из фургона, вот-вот способного стать могилой для нескольких офицеров. – Все на выход, живо!

Генерал неловко выпрыгнул из мчавшейся еще на полном ходу "кашээмки", упав, перекатившись через голову, и кое-как поднявшись на ноги. Прямо на него несся бронетранспортер, и Артемьеву чудом удалось отскочить в сторону, избежав смерти под колесами стального чудовища.

– Бегут, как трусливые зайцы, – усмехнулся командир "экипажа" беспилотника, наблюдая на мониторе инфракрасной обзорной системы, как мечутся выскакивавшие из машин люди, крохотные букашки, которых он, офицер Военно-воздушных сил США, мог раздавить без ощутимых усилий, просто указав на них лазерным лучом прицела. – Чертовы русские!

У оператора "Риппера" не было причин ненавидеть врага, но он получил приказ уничтожить врага, и сейчас выполнял его так, как умел. Перекрестье прицельных нитей на экране легло точно на борт грузовика, утыканного "усиками" антенн, и туда же направился неразличимый для человеческого взгляда лазерный луч, подсвечивая цель для головок наведения авиабомб GBU-12.

Секунда – и "умная" бомба отделилась от подкрыльного пилона MQ-9, отправившись в свой единственный короткий полет. С дистанции полторы мили отклонение бомбы "Пэйвуэй-2" от цели составило лишь несколько футов, и взрыв пятисотфунтовой боеголовки буквально смел с лица земли штабную машину Р-142Н. расходясь кольцом, ударная волна сбила с ног находившихся поблизости людей, успевших покинуть обреченную машину, но не успевших отойти на безопасное расстояние.

– Вот так, русские, – усмехнулся командир экипажа "Риппера". – Цель поражена. Задание выполнено.

Смерть была милостива к генерал-майору Артемьеву, не доставив ему лишних мучений. Командующий Двадцать первой гвардейской мотострелковой дивизией погиб легко, даже не успев испугаться. Настигшая его ударная волна перемолола кости, превращая внутренности в кровавый фарш. Сознание генерала угасло, но его приказ продолжал гнать в атаку тысячи солдат. Смерть комдива уже не могла остановить удар шедшей в свой последний бой дивизии, не могла обратить вспять стальные колонны батальонов.

Спутниковая разведка позволяла видеть все, что происходило по всей линии фронта каждое мгновение. Спутники "Ки Хоул-11" и "Лакросс", проносившиеся над южнорусскими степями с интервалом не более часа, стали глазами генерала Камински, его всевидящим взглядом. А если и их оказывалось недостаточно, к услугам командующего всегда были надежные, не единожды проверенные в деле беспилотные разведчики "Предейтор", часами державшиеся над передовой и позволявшие наблюдать за противником в режиме реального времени.

Разведка велась непрерывно. Сейчас десятки разнотипных объективов были обращены к узкой полосе земли севернее Терека. И то, что видел посредством их командующий Десятой легкой пехотной дивизией, вызывало у него гнев… и страх.

– Проклятье, – глухо произнес Камински, уставившись в монитор, на котором менялись спутниковые фотографии. – Что способно остановить их, черт возьми?!

Русские дивизии, уподобившись прорвавшему плотину могучему потоку, со все большей скоростью хлынули на юг, стремительно преодолевая считанные десятки миль, отделявшие их от позиций Третьего бронекавалерийского полка, прижавшегося спиной к берегам Терека. Пройдет какой-то час – и стальная волна захлестнет батальоны генерала Хоупа, не оставляя его бойцам ни малейшего шанса на спасение. Мэтью Камински прекрасно понимал, что удара трех дивизий, пусть и понесших немалые потери на марше, бронекавалерийский полк не выдержит, или обратившись в бегство, или отважно, но глупо, погибнув под гусеницами русских танков. Но время еще оставалось, а, значит, оставался шанс избежать катастрофы.

– Мэтью, кажется, сейчас самое время нанести ядерный удар, – предложил Эндрю Стивенс, выслушав короткий, но емкий доклад командующего Десятой легкой пехотной дивизией. В голосе руководителя операции "Доблестный удар" не было заметно особого энтузиазма, но он понимал, что нужно действовать, действовать быстро и решительно, не считаясь с будущими проблемами. – Полагаю, президент даст свое согласие сейчас, когда в опасности столько жизней наших солдат. Минные заграждения не помогли, как не спасают положение дел и удары с воздуха. Вы ведь так и не успели вывести авиацию на рубеж атаки, пока противник, нарвавшись на мины, оказался скован в маневре. Вы опоздали, Мэтью! Русские продолжают наступление, и мы должны остановить их сейчас!

– На минах остались десятки русских боевых машин, – возразил Мэтью Камински, понимавший, что сейчас, когда ставки настолько высоки, у него не хватит решимости отдать приказ, право на который он вытребовал сам, сумев убедить в необходимости столь крайних мер многих, но не самого себя. – Авиация тоже нанесла огромный ущерб, уничтожив множество танков и бронемашин противника на марше. Проходов в минных полях слишком мало, враг будет преодолевать преграду частями, а на выходе их будут ждать наши парни, как в воздухе, так и на земле.

– Замысел генерала Форстера был основан на том, чтобы заставить русских сконцентрировать свои силы, а затем навалиться на них всей нашей мощью разом. Этот план провалился, врагу понадобилось ничтожно мало времени, чтобы пройти по минным полям, и ваши пилоты смогли лишь ухватить русские колонны за хвост. У вас все готово к ядерному удару? Что сообщает командир базы Инжирлик? Кажется, самое время для этого, Мэтью!

– Враг находится слишком близко от наших позиций, так что от удара пострадают не только русские, – возразил лихорадочно пытавшийся подобрать слова командир Десятой. – Радиацией накроет позиции Третьего бронекавалерийского, а я не хочу потом оправдываться перед матерями и женами ставших инвалидами солдат.

Возможно, Элайджа Хоуп, наверное, уже слышавший рев моторов русских танков, сумевших без чрезмерных потерь прорваться через минные поля, имел иное мнение. Даже схватив изрядную дозу облучения, его солдаты останутся живы, по крайней мере, большинство из них, и даже какое-то время смогут продолжать сражаться. Но генерал Камински не был готов зайти так далеко теперь, когда все оказалось слишком всерьез.

– Слишком велик риск, Эндрю. Мы сможем справиться другими средствами.

– Но тогда кому-то из нас придется оправдываться перед вдовами и сиротами тех, кто спустя пару часов погибнет в неравном бою с русской пехотой на берегах Терека.