Капитан первого ранга Климов не утруждал себя долгими размышлениями. Что-то произошло на суше, нечто странное и пугающее своей непонятностью, и для того, чтобы все выяснить, необходимо было хотя бы уцелеть, оставаясь по-прежнему незамеченным для противника, кажется, перестающего оставаться вероятным.

Субмарина, приняв в балластные цистерны несколько десятков тонн забортной воды, вновь нырнула на глубину, укрываясь в вечной тьме океана ото всех мыслимых опасностей. А вослед ей с неба посыпалась гроздь гидроакустических буев, сброшенных прошедшим чуть в стороне противолодочным "Локхидом". Охота на крупную добычу началась.

– Запросите "Даниила" по УЗПС, – приказал между тем Климов.

Толщу воды пронзила череда акустических сигналов, рожденных системой звукоподводной связи, и через считанные мгновения с "Даниила Московского" пришел ответ. Субмарины сблизились на считанные десятки саженей, так что теперь их капитаны могли беседовать почти свободно, насколько это возможно в таком странном мире. Однако их разговор был прерван неожиданно и бесцеремонно.

Первым, несмотря на разницу в дистанции до цели, подозрительного участка водной поверхности достиг не палубный вертолет "Пола Гамильтона", хотя лететь тому явно было ближе, а патрульный "Локхид". Буи, упавшие в воду широкой полосой, были связаны в единую сеть, непрерывно посылая сигналы на умчавшийся вдаль "Орион", и экраны перед находившимися в полумраке операторами расцветились яркими огнями.

– Датчики в воде, – сообщил офицер, буквально впившийся взглядом в монитор. – Все системы в норме! Идет сканирование!

Всплески от вхождения в воду инородных тел, были слишком слабыми, чтобы даже с глубины, где каждый шорохом отдавался набатом, можно было услышать их. Гидроакустические буи, не выдавая своего присутствия, мгновенно оплели скрывавший смутную угрозу участок океана прочной сетью, рассчитанной на большую рыбу. Спокойно покачиваясь на гребнях волн, они "вслушивались" в шумы, рождавшиеся в темной глубине, и в тот миг, когда в мерном рокоте океана вдруг возник звук, который могут породить только вращающиеся лопасти гребных винтов, на экране перед одним из операторов вспыхнул предупреждающий сигнал.

– Акустический контакт, – почти прокричал летчик, в то время, как пальцы его, действуя будто бы отдельно от разума, порхали над клавишами, производя отстройку от помех. – Квадрат Браво-два. Источник перемещается!

– Русская подлодка, – оскалился командир экипажа. – Наверняка русские. Мы так быстро нашли их, черт возьми!

– Есть координаты цели, – продолжал докладывать оператор, теперь принимавший сигналы от нескольких буев, меж которых как раз и оказалась чужая субмарина. – Подводная лодка, вероятно, класса "Виктор-3". Они идут следом за "Линкольном".

– "Виктор"? Проклятье, это серьезно. Опасный противник, тем более, сейчас. Неужели хотят добить авианосец? Вот ублюдки! Ладно, – ощерился пилот. – Оружие к бою. Все приготовились, парни. Я хочу, чтобы эти выродки ушли на дно после первого же выстрела!

Турбовинтовые двигатели "Аллисон" взвыли на полтона выше, и "Орион", набирая скорость, развернулся точно на цель, укрывшуюся в толще океана субмарину, которая здесь, в этих, казалось бы, дружественных водах, пыталась довершить то, что начали прежде русские ракеты.

– Торпеды готовы, – доложил оператор вооружения. – Жду приказа, сэр!

– Снизиться до двух тысяч футов, – начал отдавать команды первый пилот, сам в эти секунды толкая прочь от себя штурвал и направляя шестидесятитонный самолет к воде, точно собирался прямо так таранить затаившегося в пучине врага. – Скорость триста узлов. Сбросить торпеды!

Створки люка в днище массивного "Локхида" раскрылись, отодвигаясь в стороны, и от самолета отделились "сигары" двух противолодочных торпед "Марк-46", камнем шедших к серой глади океана. За несколько десятков футов с шелестом развернулись купола тормозных парашютов, и торпеды, падение которых замедлилось настолько, что могло уже называться полетом, мягко вошли в воду, сразу устремившись на заданную перед сбросом глубину.

– Торпеды в воде, – немедленно доложил оператор. – Сейчас они вскроют русским брюхо!

– Сигнал слабеет, – почти одновременно произнес его напарник. – Цель погружается. Они уходят, сэр!

– Черта с два теперь уйдут!

Командир экипажа верил в свой успех и оказался прав, хотя даже в случае промаха сам он и его люди ничем не рисковали. Даже для самой мощной и вооруженной субмарины противник, находящийся в воздухе, пока оставался недосягаемым, так что почти игрушечный вертолет, приводимый в движение едва ли не мотоциклетным двигателем и вооруженный единственной торпедой, мог без помех совладать с атомным ракетоносцем в несколько десятков тысяч тонн.

Торпеды, сброшенные кучно, достигли нужной глубины и там разделились. Акустические системы наведения, действуя пока в пассивном режиме, прослушивали доносившиеся из темных глубин океана шумы, безошибочно выбирая именно те, которые обозначали присутствие рядом цели. Торпеды, точно терпеливые хищники в ожидании добычи, описывали широкие круги, устроив странный танец в недоступной солнечному свету пучине. Но кружение длилось недолго.

Гребные винты даже идеальной конструкции, даже на малых оборотах, производили достаточный шум, чтобы на него среагировали головки наведения противолодочных торпед. Начиненные взрывчаткой "рыбины" одновременно изменили курс, будто охватывая цель с двух сторон. От них вперед, в пустоту, устремились импульсы системы наведения, перешедшей в активный режим.

Дробный грохот, прокатившийся по корпусу "Тамбова" от носа до кормы, отозвался болью в сердцах моряков, разом замерших в ожидании самого худшего. Здесь, на глубине, этот звук мог означать только одно – они стали чьей-то мишенью.

– Шум винтов по обоим бортам, – доложил акустик. – Это торпеды! Мы атакованы!

– Какого черта? Американцы нас торпедировали, здесь, в нейтральных водах?

Капитан Климов чувствовал страх и смятение, на миг утратив выдержку. Он был готов принять многое, но чтобы оказаться вдруг в бою без всякой причины, без объявления войны… Нет, это в голове не укладывалось.

– Командир, очнись, – старший помощник встряхнул капитана, и взгляд того вновь стал осмысленным и сотым. – Они пустят нас на дно!

– Торпеды в полутора кабельтовых, – вторил старпому акустик, который больше всех в эти секунды знал об угрозе, но был не в силах что-то сделать, спасая себя и товарищей, только бесстрастно и четко докладывать о том, как долго им всем еще остается жить.

Противник, его "роботы-камикадзе", видели цель, и теперь "Тамбову" не было нужды скрываться. Надежда оставалась лишь на скорость, а ее русская "Щука" имела в избытке.

– Реакторный, максимальная мощность, – принялся сыпать приказами Климов. – Самый полный вперед! Максимальное погружение! Торпедные аппараты три и четыре зарядить самоходными имитаторами подводных целей!

Пламя в ядерной "топке" субмарины вспыхнуло с новой силой, и струя раскаленного пара обрушилась на лопатки турбины. Спаренные винты ускорили бег, с ощутимой яростью врубаясь в толщу ледяной воды. Оставляя за сбой шлейф взметенных ударами воздушных пузырьков, "Тамбов" сорвался с места, разгоняясь за считанные десятки секунд до тридцати с лишним узлов, скорости, которая сделал бы честь любому эсминцу. В прочем, в русском флоте умели ставить рекорды, и капитану второго ранга Климову, тем более, сейчас, когда на хвосте висели вражеские торпеды, казалось, что подлодка едва плетется.

– Докладывает торпедный отсек. Приборы гидроакустического противодействия готовы к пуску.

– Торпедные аппараты три и четыре – пли!

Самоходные имитаторы МГ-74 "Корунд", габаритами схожие с боевыми торпедами, вытолкнуло из торпедных труб, и "обманки", шумевшие изо всех сил, заглушая саму субмарину, тотчас разошлись в разные стороны, отвлекая на себя удар противника. Подчиняясь заложенной программе, имитаторы, привлекая акустические головки наведения торпед, начали энергично маневрировать, удаляясь от истинной цели.