– Акустик, положение цели?
Капитан второго ранга Климов, находившийся неотлучно в помещении главного командного поста большой подводной лодки "Тамбов", чувствовал напряженно биение сердец своих подчиненных, офицеров, мичманов, матросов, вместе составлявших могучий организм под названием экипаж. И если сам он, Антон Климов, был мозгом этого организма, тот находившийся у пульта управления сонаром являлся его глазами и ушами.
– Цель по пеленгу сто тридцать, – немедленно доложил акустик. – Дальность семнадцать. Движется малым ходом.
Подлодки бороздили глубины много дней подряд вовсе не бесцельно. Все это время акустики, сменяя друг друга в тесноте своей рубки, возле консолей и мониторов, вслушивались в доносившиеся с поверхности отзвуки, рожденные двигавшейся на всех парах эскадре, десятку боевых кораблей водоизмещением от восьми до ста тысяч тонн. Как привязанные, атомарины, стараясь держаться поближе друг к другу, следовали за эскадрой, постоянно рискуя быть обнаруженными. Гидролокационный комплекс МГК-500 "Скат-2М" с дальностью обнаружения до двухсот тридцати километров, позволял следить за избранной целью, пребывая в полнейшей безопасности, но досягаемость бортового вооружения, измерявшаяся лишь десятками километров, заставлял держаться вплотную к противнику.
Эскадра, которую возглавлял атомный ударный авианосец "Авраам Линкольн", не могла укрыться от электронных "ушей" стаи русских подлодок, неотступно следовавших за плавучим аэродромом. Огромные гребные винты даже на малой скорости яростно рубили воду своими лопастями, и звук, намного более четкий в жидкой среде, чем в воздухе, отдавался гулкими раскатами, распространяясь на десятки километров, несмотря на все ухищрения вроде системы "Прерия-Маскер", ограждавшей днища кораблей завесой из пузырьков, поглощавшей всякие шумы. Подводникам ничего не стоило в любой миг знать, где находится их цель, и, лишь только получив приказ, они могли нанести удар.
– Что-то странное творится, – задумчиво произнес командир корабля, взглянув на старшего помощника. – Почему янки вдруг развернулись и теперь уходят к Норвегии, когда еще считанные часы назад они рвались к нашим берегам? Там явно что-то произошло! Акустики ясно слышали взрывы и треск переборок, будто на дно ушел один из кораблей. Но это просто невероятно!
Из глубины моряки, оставаясь невидимыми, точно настоящие призраки, могли слышать многое, но отнюдь не все. Происходившее на поверхности доносилось до подлодок невнятными шумами, порой почти сходившими на нет, и кое о чем приходилось лишь догадываться.
– И они сбавили ход, будто экономят топливо, хотя это полная чушь, – заметил старший помощник. – Что-то заставило американцев умерить свою прыть.
– Нужно все выяснить в точности, – решил Климов, приказав: – Подвсплыть на перископную глубину. Приготовиться к сеансу связи!
Единожды получив приказ, моряки неусыпно следили за всеми маневрами противника, опасно приблизившегося к родным берегам. Сменяя друг друга на боевых постах, подводники постоянно держали в прицеле чужую эскадру, ожидая лишь, когда будет отпущен поводок, и с далекой земли поступит приказ на атаку. Но сейчас все стало слишком сложно, и никто не был готов взять всю ответственность на себя.
– Полагаете, на этот раз получится? – Старший помощник с явной тревогой взглянул на своего командира. – База молчит уже слишком долго, чтобы это оказалось просто чьим-нибудь разгильдяйством, – с сомнением вымолвил офицер, качая головой.
– График никто для нас не отменял. Что бы ни случилось на суше, мы обязаны четко выполнять приказ.
Связь пропала несколько часов назад. "Тамбов", надежно укрытый самим океаном, незримо сопровождал американские корабли в готовности нанести мгновенный удар. Это было бы не легким делом – корабли эскорта, теснившиеся вокруг громады авианосца, несмотря ни на что остававшегося ядром соединения, образовали непроницаемое кольцо, прорваться сквозь которое казалось задачей почти невыполнимой и наверняка самоубийственной.
Эсминцы, точно преданная свита своего господина, державшиеся возле "Авраама Линкольна", шли будто вслепую, постоянно прощупывая толщу воды импульсами своих гидролокаторов и посылая вперед, как будто на разведку, свои вертолеты, ведь реактивные самолеты S-3B "Викинг" самого авианосца, как и все остальные крылатые машины, сейчас оказались прикованы палубе практически намертво. Однако противник, несмотря на все технические ухищрения, так и не заподозрил о том, что он не один в этих водах, но и русские моряки с глубины видели и слышали ничтожно мало. Не каждый выдержит много дней пребывания в почти полной изоляции, и потому в подводники брали далеко не всякого желающего, но те, кто попал в это братство, вполне довольствовался краткими радиограммами из штаба, для получения которых субмарина время от времени вынуждена была подниматься к поверхности.
Сперва все шло по плану, и очередной приказ – точнее, подтверждение первоначального – настигал подлодку точно в срок, и "Тамбов" вновь погружался во тьму морской пучины, исчезая для всех и вся. Но вдруг земля замолчала. Уже несколько плановых сеансов связи, когда субмарина всплывала на перископную глубину едва ли не в виду вражеской эскадры, на борт не поступали новые данные. Штаб замолчал, будто перестав существовать, и среди экипажа, стиснутого герметичными переборками, росла тревога.
– Сбои случаются везде, – в очередной раз заявил капитан Климов, которого сохранять уверенность призывали звезды на золотых погонах. – И на флоте это не редкость, скорее уж наоборот, – усмехнулся подводник, пытаясь казаться искренне веселым. – В России живем, старпом! Ну, все, отставить разговоры, – отрывисто произнес он, добавляя голосу официальной сухости: – По местам стоять, начать всплытие! Акустикам и посту радиотехнической разведки – внимание! Противник близко, нельзя допустить, чтобы нас заставил врасплох! Пое-е-ех-хали!!!
Балластные цистерны "Тамбова" начали наполняться сжатым воздухом, и субмарина, стремительно теряя в весе, устремилась к поверхности моря, встопорщив над походящей на огромный спинной плавник диковинной чудо-рыбы рубкой иглы радиоантенн. Глубина выпустила из своих объятий рукотворного хищника, грозного морского охотника. Те, кто управлял им, считали себя сродни самому океану, но они были чужаками здесь, и сознавали это постоянно. Глубина защищала их от всепроникающих взглядов врага, бросаемых на поверхность моря из поднебесья и даже из космической пустоты, но она же отрезала доверившихся темному безмолвию от внешнего мира. Для того чтобы услышать хотя бы несколько слов с родной земли, быть может, и долгожданный приказ возвращаться в базу, навстречу заслуженному отдыху, приходилось приближаться к поверхности. А там уже ждала смерть.
Где-то на востоке дрожала земля от поступи стальных клиньев танковых дивизий, рвавшихся навстречу друг другу для того, чтобы сойтись в смертельной схватке. Над высушенными жарким солнцем холмами мчались, стрекоча винтами, точно стаи гигантских стрекоз, десятки боевых вертолетов, а над ними где-то в поднебесье парили реактивные истребители. Там не смолкал ни на миг грохот взрывов, сливавшихся воедино, в протяжный рев разбуженного исполина, крушившего все, что попадалось ему на глаза, там от нетерпимо жаркого пламени броня текла, точно воск, и каждое мгновение обрывались разом все новые десятки человеческих жизней, ныне утративших всякую ценность. Но все это было далеко, и американская эскадра изо всех сил спешила вовсе не в бой, но, напротив, удаляясь от него со всей возможной скоростью. И это не было проявлением трусости, просто для нескольких тысяч моряков их личный бой уже завершился.
Целью этого, скорее всего, последнего, похода "Авраама Линкольна" был норвежский порт Буде, и до него еще оставались многие сотни миль. Атомный ударный авианосец, краса и гордость американского флота, один из самых мощных боевых кораблей в мире – и все, кто мог сравняться с ним по мощи, играли за одну сторону – ныне перестал быть полноценной боевой единицей, став плавучей могилой для сотен своих моряков.
