Боевые машины морских пехотинцев обладали отменной подвижностью на суше, и вполне приемлемой – на плаву, когда превращались фактически в десантные катера, каждый, по меньшей мере, на одно отделение десантников в полной экипировке. Но для того, чтобы сменить одну стихию на другую, бронетранспортерам требовались вполне определенные условия, конкретный наклон берега, отсутствие серьезных препятствий на пути, и таких участков было достаточно мало, чтобы защищавший свою землю противник мог стянуть к ним достаточные силы и отбросить моряков назад. именно поэтому сейчас важнее всего было обнаружить приближения противника заранее, выиграв драгоценное время, чтобы десант мог встретить врага уже стоя на земле обеими ногами, а уж тогда бойцы Корпуса морской пехоты США покажут все, на что они способны.

Десантные корабли покачивались на волнах, исторгая из своих трюмов поток тренированных человеческих тел, укрытых под тонкой броней боевых машин, с их палуб взмывали с грохотом и воем тяжело нагруженные вертолеты, уносившиеся к едва заметной полосе суши. А рядом с транспортами темнели хищные силуэты кораблей эскорта, тоже пребывавших в полной боевой готовности. Эскадренный миноносец "Гонзалес" и фрегат "Элрод", точно ученые псы, чутко стерегли подступы к эскадре. Все радары работали без перерыва, обшаривая воду и небо до самого горизонта, дабы указать цель для зенитных и противокорабельных ракет.

– Противника не наблюдаю, – снова и снова докладывал оператор радара SPY-1D комплекса "Иджис", перед которым как на ладони, было все пространство на полсотни миль вокруг. Кажется, он сам был по-настоящему доволен тому, что на экране до сих пор не появилась ни одна отметка, обозначавшая бы воздушную или надводную цель. – Горизонт чист, сэр!

– Превосходно, лейтенант! Продолжайте наблюдение!

Кэптен Маркс удовлетворенно потирал руки. Авиация и флот русских были уничтожена, а их сухопутные войска – слишком растеряны и напуганы, чтобы оказать какое-то сопротивление сейчас. Ну а потом, когда противник опомнится, придет в себя, будет уже поздно – морские пехотинцы успеют окопаться, мертвой хваткой вцепившись в этот берег, и продержатся достаточно, чтобы сюда добрались уже прошедшие через Босфор транспорты с основными силами экспедиционной дивизии. И в том, что все происходило так удачно, была немалая заслуга его, кэптена американских военно-морских сил Уильяма Маркса.

"Томагавки", выпущенные с "Гонзалеса", превратили в прах всю береговую оборону русских, а теперь в дело была готова вступить артиллерия. Эсминец, находившийся уже в пределах территориальных вод России, мог поддержать высаживавших "маринеров" огнем своей единственной пушки "Марк-45", посылавшей снаряды калибром сто двадцать семь миллиметров на тринадцать миль, с хирургической точностью поражая огневые точки врага. Не был бесполезен и фрегат – автоматическое трехдюймовое орудие "Элрода" забрасывало смертоносные гостинцы на десять миль, выпуская больше полутонны свинца каждую минуту. Конечно, всего пара стволов весьма скромного по морским меркам калибра не производила особого впечатления, если сравнить, например, с девятью шестнадцатидюймовыми орудиями "Марк-7" давно вышедших на покой линкоров типа "Миссури", выпускавшими снаряды весом чуть меньше тонны. Но канониры "Гонзалеса" получали "картинку" с воздуха, через чуткие камеры беспилотников "Пионер", что вились над зоной высадки, словно мошкара, позволяя прицеливаться с точностью до ярда, поражая отдельного человека на свой выбор.

Все находились в напряжении, становившемся с каждой минутой все более невыносимым. Пока царил покой, но все могло измениться в любой миг, и потому операторы радаров не отводили взгляды от мерцавших экранов, а комендоры держали пальцы на кнопках пуска ракет, готовые встретить противника шквалом огня. А высадка тем временем продолжалась.

– Сэр, первая волна десанта заняла господствующие высоты по периметру зоны высадки, – доложил полковнику Райсу командир смешанной авиаэскадрильи, сам едва успевавший выслушивать рапорты своих пилотов, без устали перебрасывавших людей и снаряжение с кораблей на берег, укрепляя оборону плацдарма, крохотного пятачка, клочка суши три на две мили. – Ваши парни укрепляют позиции. Вертушки уже возвращаются обратно на "Уосп", полковник.

Командир экспедиционного батальона морской пехоты кивнул в ответ:

– Вашим летчикам придется сегодня здорово потрудиться. Нужно доставить на берег как можно больше бойцов и оружия, и сделать это как можно быстрее. Нужно как следует укрепиться здесь, на этом берегу.

Полковник Альберт Райс чувствовал, что внутри все сжалось, точно тугая пружина, готовая или распрямиться, разрывая его изнутри, или лопнуть от напряжения. Сейчас его моряки были уязвимы, как никогда, представляя собой удобные и почти беззащитные цели. Плацдарм – ничтожный кусок суши, простреливаемый вдоль и поперек – мог запросто стать могилой для нескольких сотен крепких парней, честно готовых служить стране и нации. Если разведка ошиблась, если где-то противник все же сумел накопить достаточно сил, хотя бы пару батальонов, одного удара хватит, чтобы сбросить десант в волны. И пусть потом авиация размолотит русских в пух и прах, погибших под пулями, под гусеницами вражеских бронемашин морпехов это точно не воскресит.

Между тем бронемашины, рассекая накатывавшие на пологий берег волны, уже почти добрались до суши. Протекторы пуленепробиваемых покрышек командирской машины LAV-C взрыхлили песок, глубоко врезаясь в него всеми восемью колесами, и дизельный двигатель "Детройт 6V-53T", яростно взревев, всеми своими двумястами семьюдесятью пятью лошадиными силами выбросил из воды тринадцатитонную стальную "тушу".

– Оружие к бою, – рявкнул капитан Мартинес, рывком взводя затвор своего автоматического карабина М4А1. – На выход, живо!

– Мы готовы!

И в ответ – утробный яростный рык, испуганной птицей забившийся в тесноте меж бронированных переборок:

– Вперед!!!

Двустворчатые двери в корме бронемашины распахнулись, и командир роты первым спрыгнул на мокрый песок, жалобно заскрипевший под рифлеными подошвами тяжелых ботинок. Вскинув карабин, Энрике Мартинес припал на колено, готовый немедленно открыть огонь. Рядом с ним занимали позиции штабные офицеры, чтобы встретить врага ураганным огнем из всех стволов.

Капитан Мартинес не был первым, кто ступил на этот берег. Рядом уже замер, развернув приземистую башню в направлении недальних дюн, бронетранспортер LAV-25, вокруг которого тоже расположились десантники. Бронемашины выползали на сушу одна за другой, точно какие-то морские животные, неуклюже выбираясь из воды и останавливаясь у самой ее кромки. Здесь создавалась первая линия обороны, здесь возникали очертания того плацдарма, с которого уже вскоре морской пехоте предстояло развивать победоносное наступление, круша перепуганных и растерянных русских.

Первыми на берегу оказались линейные бронетранспортеры, огнем своих малокалиберных пушек "Бушмастер" готовые поддержать доставленных в собственном нутре моряков. Следом за ними уже подходили к суше штабные машины командиров рот и взводов, самоходные минометы LAV-M, противотанковые комплексы LAV-AT с грозными ракетами "Тоу", а за ними сплошным потоком – ремонтно-эвакуационные машины, санитарные, бронированные "грузовики" LAV-L для работы на переднем крае. Батальон выходил из воды, разворачиваясь в боевые порядки и готовясь к обороне.

– Капитан, сэр, – к Мартинесу подбежал сержант Коул, весь обмотанный снаряженными патронами пулеметными лентами, так что походил на какую-то рождественскую елку в странных лязгающих гирляндах. – Сэр, все парни на берегу!

– Рота, внимание, – Энрике Мартинес вдавил в корпус рации клавишу передачи. – Наша задача – захват и удержание плацдарма до подхода главных сил дивизии. Приказываю занять оборону на ближайшей высоте, оборудовать основные и запасные позиции, подготовить огневые точки.