Протяжный грохот взрывов, окутавших целиком вершину холма, не смолк, но уступил слитному реву десятков мощных моторов, пришедшему от самого горизонта. Танковый полк Двадцать первой гвардейской мотострелковой дивизии шел в атаку, стальным валом надвигаясь на холм, на самой макушке которого сжались от ужаса обреченные солдаты вражеской армии.

"Предейтор" появился над колонной танкового полка внезапно, на краткие минуты, держась на малой высоте, где его нелегко было обнаружить. И все же беспилотник, глаза и уши вражеских генералов, в мирной тиши далеких штабов принимавших решения, был замечен, после чего – немедленно атакован.

– Воздушная цель, – сбивчивой скороговоркой затараторил оператор зенитной установки "Тунгуска", едва только луч обзорного радара, "мазнув" по внезапно возникшему в небе препятствию, вернулся обратно, представ слабой, но все же достаточно четкой отметкой на экране. – Цель низколетящая. Азимут сорок пять, дальность десять! На запрос системы госопознавания не отвечает!

Лепесток антенны радара, возвышавшийся над задней частью массивной башни самоходки, не переставал вращаться, "просвечивая" небо над полковой колонной. Всего шесть "Тунгусок", при всех их возможностях все же не бывших совершенными, прикрывали бронированную армаду от атак с воздуха, и то, кто первым обнаружит противника, первым возьмет его на прицел, в этих обстоятельствах имело поистине жизненно важное значение.

– Твою мать, американцы! – нервно воскликнул командир боевой машины, понявший, что теперь от его приказов, от слаженности его расчета, может зависеть очень многое. – Наверняка разведчик. Остановка! Боевая готовность! Взять цель на автосопровождение!

Самоходная установка, под широкими гусеницами которой превращалась в исходящую пряным соком кашу степная трава, остановилась, покинув продолжавшую свое движение на юг колонну. На командный пункт зенитной батареи и дальше, к самому командиру полка, умчалось тревожное сообщение, а четыре человека, укрытые под тонкой броней "Тунгуски", готовились огнем встретить незваных гостей.

Башня "Тунгуски" развернулась, обратив к неразличимой для человеческого глаза цели пластину антенной решетки радара управления огнем. Тонкое щупальце луча метнулось к горизонту, захватывая узким конусом вражеский самолет, прижимавшийся к самой земле, где для него представляли меньшую опасность ракеты и зенитные пушки. Любые, но только не те, которыми была вооружена "Тунгуска".

– Есть захват, – доложил наводчик, увидев вспыхнувший на приборной панели сигнал. – Цель в зоне поражения!

Связки транспортно-пусковых контейнеров зенитных ракет – по четыре цилиндра с каждой стороны угловатой, большой, точно дом, башни – поднялись, уставившись в небо крышками, под которыми ждали команды на запуск управляемые ракеты 9М311. Сама башня двигалась, так, что антенна радара сопровождения целей постоянно была направлена на цель, "подсвечивая" ее на фоне чистого неба.

– Цель маневрирует, ставит помехи, – сообщил наводчик-оператор, когда экран радара вдруг подернулся плотной пеленой помех. – Готов стрелять!

– Пуск!

Две ракеты с шипением выскользнули из "труб" пусковых контейнеров с интервалом несколько секунд, и, выбрасывая позади себя дымные хвосты, взмыли в зенит, уходя к горизонту. Где-то там, в восьми километрах от позиций "Тунгуски", метался в луче радара вражеский самолет, пытаясь вырваться из захвата, ослепить наводчика потоком помех. Выстрелив по зенитной установке потоком электромагнитных импульсов, "Предейтор", управляемый своими операторами вручную, ушел к самой земле, снижаясь до опасно малой высоты, когда любое неверное движение штурвала могло обернуться потерей дорогой машины.

– Пошли ракеты! – почти кричал оператор, видевший, как крохотные точки, отметки зенитных управляемых снарядов стремительно сближаются с целью, а та в свою очередь быстро движется к краю экрана, туда, где пролегала граница зоны досягаемости.

Зенитные управляемые ракеты 9М311, набрав скорость полкилометра в секунду, мчались над гребнями холмов, неумолимо настигая американский разведчик RQ-1A. Бортовая станция радиоэлектронной борьбы "Предейтора" хлестала в пустоту жгутами помех, "забивая" несущую частоту радиокомандной системы наведения – ракеты преследовали свою жертву по командам с земли, что было одновременно и хорошо, и плохо. И теперь эта нить, связывавшая ракеты и самоходную установку, была готова порваться, но оператор, колдуя над приборной панелью, "скакал" с одной частоты на другую, продолжая управлять атакой.

Операторы "Хищника", для которых не были помехой сотни километров, отделявшие их от самолета, творили чудеса, сумев увести беспилотник от первой ракеты, девятикилограммовая боеголовка которой бессильно хлопнула в пустоте, наполнив воздух свинцом и пламенем.

– Первая – промах! Он у меня на прицеле, – азартно кричал оператор. – Не уйдет!

Вторая ракета, летящая быстрее звука, обрушилась на "Предейтор", когда тот уже почти покинул границы зоны поражения. На остатках топлива, в последнем яростном рывке, словно была одушевленной, словно могла что-то желать, и в эти мгновения хотела уничтожить указанную ее создателями цель, она скользнула над беспилотником, разрываясь чуть впереди него и разворачивая прямо по курсу сплошную завесу свинца. Град из осколков хлестнул по плоскостям "Предейтора", пронзая пластик обшивки.

– Есть поражение, – доложил оператор, перед которым, как на ладони, разворачивалась панорама этой странной схватки, когда роботы сражались с роботами. – Прямое попадание! Цель уничтожена!

Отметка исчезла с экрана, и на земле были уверены, что смогли одержать свою первую, пусть и не столь важную, как хотелось, победу. "Предейтор", накрытый волной осколков, камнем рухнул к земле, но в считанных десятках футов операторам удалось выровнять машину, и беспилотник, посеченный свинцовым дождем, неуверенно покачивая крыльями, лег на обратный курс. Он сделал свое дело – в штабе уже знали координаты русской колонны. Но это ничего не могло изменить – полк с ходу вступал в бой.

Призыв командира танкового батальона был услышан, несмотря на все ухищрения врага, и полковник Белявский, отбросив все сомнения, думая в этот миг только о враге, которого следовало уничтожить, наказав за наглость и вероломство, приказал:

– Общая атака! Артиллерийскому дивизиону – огонь!

Полторы дюжины самоходных гаубиц "Гвоздика" уже заняли позиции, остановившись посреди степи, и теперь поводили стволами орудий, увенчанными массивными набалдашниками дульных тормозов. Наводчики крутили маховики, внося угловые поправки, чтобы направить свой удар максимально точно. В казенниках уже покоились осколочно-фугасные снаряды, короткий приказ командира полка стронул с места настоящую лавину.

– Огонь! – разом рявкнули командиры орудий, и степь содрогнулась от грянувшего залпа. А спустя несколько секунд вершина занятой вражескими бойцами высоты окуталась клубами дыма и пламени.

Первый залп, обрушившийся на занятую американскими легкими пехотинцами высоту, был подобен удару гигантского молота, направленного рукой разъяренного великана, невидимого, но чудовищно сильного. Холм содрогнулся, и от вершины к подножью стекла настоящая волна огня, пожиравшего все, что встречалось на его пути. Раскаленный воздух стонал и выл от пронзавших его осколков, крошечных зазубренных кусочков металла, с легкостью проникавших сквозь кевлар бронежилетов и касок, глубоко погружаясь в человеческую плоть.

– Заряжай, – звучали нетерпеливые приказы командиров орудий, эхом отдававшиеся в тесноте боевых отделений самоходок. – Огонь!

Боевое отделение каждой "Гвоздики" превратилось в ад в миниатюре – раскаленный воздух на вдохе обжигал гортань, от пороховой гари, бившей в нос, мутило даже привычных к таким делам артиллеристов, а метавшийся испуганным эхом под броней грохот казался невыносимым. Тупоносые конусы гаубичных гранат скользили по лоткам досылателей, исчезая в казенниках, лязгали затворы, и снова на концах массивных стволов трепетало пламя, и снаряды уносились в небесную высь, чтобы, преодолев полтора десятка километров, обрушиться на головы метавшихся в панике среди огня и дыма вражеских солдат.