– Всем ротам – вперед, – приказал комбат, переключившись на частоту батальона. – Смотреть в оба, сынки!

Опытные механики водители, откатавшие на полигоне – пусть только на полигоне, но и это стоило многого – сотни часов, сумевшие почувствовать свои машины, слиться с ними в единое целое, монстров из холодной стали с человеческим разумом, вели танки на юго-восток, туда, где степи, вздымаясь горными хребтами, затем обрывались морским простом Каспия. В прочем, до побережья оставались еще сотни километров, а пока батальон двигался по сухой степи. Танки то сползали в лощины, то вскарабкивались на плоские вершины словно бы стершихся холмов, так что оттуда можно было видеть окрестности на много верст даже сквозь триплексы приборов наблюдения, единственной связи с внешним миром для запертых внутри своих подвижных крепостей экипажей.

Командир батальона прильнул к окулярам прицельно-наблюдательного комплекса ПНК-4С, позволявшего не только обнаруживать цель днем и ночью, но и управлять огнем орудия вместо наводчика – порой это было необходимо, чтобы не тратить драгоценные секунды на всяческие команды, а самому нажать на курок. Создатели танка постарались на славу, но все равно мир, сжатый до узкой щели, представал обращенному из-под брони взгляду каким-то ненастоящим, слишком ограниченным. И потому командир батальона не смог сразу понять, откуда вдруг взметнулась огненная искорка, устремившаяся навстречу ему. А затем танк, сорок шесть несокрушимых тонн броневой стали, содрогнулся от взрыва.

– По нам стреляют, – закричал ошарашенный наводчик, не веря в реальность происходящего. – Стреляют!

Все произошло так быстро, что никто не успел не то, чтобы испугаться, но даже просто сообразить, что экипаж, три человека, спаянные единой целью, укрытые под одной броней, оказались на волосок от смерти. Противотанковая ракета вонзилась в левую скулу башни Т-90К, обрушившись чуть сверху, с пологого пикирования, и ткнувшись штырем взрывателя как раз в пластину элемента динамической защиты, один из семи блоков, опоясывавших лобовую часть башни танка.

Для человеческого сознания и одна секунда – ничтожно малый промежуток времени, почти неощутимый в обычных условиях, теперь же происходящее сжалось до тысячных долей секунды. Как только взрыватель ракеты BGM-71D "Тоу-2" коснулся преграды, мгновенно сработал датчик комплекса динамической защиты "Контакт-5", и заряд взрывчатки, скрытый в навешенном на башню танка контейнере, превратился в поток раскаленных газов, отбросивших ракету, разрушая ее еще до того, как кумулятивная струя смогла лизнуть корпус Т-90К, расплавляя его броню. Направленный взрыв просто уничтожил управляемый снаряд, не позволив тому причинить хоть какой-то вред, и именно этот взрыв почувствовали танкисты.

– Суки, – растерянно, с какой-то обидой, выругался механик-водитель, ощутивший, как и все, дрожь корпуса. – Чуть не подбили же!

– Тревога, – рявкнул командир, но не своим бойцам, не тем, кто был рядом, а всем тридцати экипажам его батальона, гаркнув так, что слышно было бы, наверное, и без радио. – Развернуться в боевые порядки! Орудия к бою!

Колонна, мчавшаяся прямиком к тому холму, где занял позиции американский батальон, не прекращая движения, распалась, перестраиваясь в цепь, а навстречу танкам уже летели огненные стрелы ракет. Американцы, несмотря на спешку, смогли подготовиться, замаскировав свои позиции, и теперь увлеченно расстреливали русские танки, точно на полигоне. Наводчики спокойно целились, захватывая в перекрестья прицелов массивные силуэты Т-90, нажимали на спуск – и управляемые ракеты, стремительные "Тоу" и "Джейвелин", взмывали в небо, пикируя на боевые машины врага. На этом, в прочем, сходство с полигоном и заканчивалось.

Задирая вверх казавшиеся обманчиво тонкими и хрупкими стволы мощных гладкоствольных орудий 2А46, русские танки взбирались по склону, и стальные клыки грунтозацепов глубоко врезались в каменистую почву. В лица наводчикам и механикам-водителям бил настоящий поток огня, мчался шквал ракет, бессильно разбивавшийся о надежную броню. Гремели глухие взрывы блоков динамической защиты, и управляемые снаряды, выпущенные американцами практически в упор, сносило прочь, уничтожая еще в полете, а те, что проникали-таки сквозь эту защиту, беспомощно взрывались, и пламя кумулятивных боеголовок, скрученное в тонике жгуты, лишь оставляло глубокие каверны-язвы в толще брони мощных и неудержимых Т-90.

– Противник прямо, – доложил наводчик, ставший единым целым со своим прицелом 1Г46. – На холме! Две с половиной тысячи!

– Осколочным, – прорычал командир батальона, чей танк вдруг оказался на острие удара. – Заряжай!

Наводчик в одно касание оживил автомат заряжания, выбрав тип боеприпаса, а остальное предоставив делать надежному механизму. Провернулись спаренные кассеты с уложенными в них горизонтально стадвадцатипятимиллиметровыми снарядами и картузами с пороховыми зарядами, выводя нужный на линию досылания. Автомат захватил сперва снаряд, осколочный 3ОФ26, ловко извлекая его из укладки и точным, намного более точным, чем было доступно человеческой руке, движением заталкивая в жадно раскрытый казенник орудия. Мгновение спустя механизм досылания загнал в ствол заряд, набитый порохом цилиндр, и на пульте вспыхнул сигнал готовности.

– Целься!

Противник почти не был виден, и танкисты били почти наугад, зная лишь общее направление. Наводчик командирского Т-90К захватил в перекрестье прицела нечто, возвышавшееся над гребнем холма, не распознав, но скорее угадав рукотворный объект, которого здесь не должно было оказаться. Система управление огнем тотчас рассчитала расстояние, внеся поправку на ветер, на скорость и направление движение танка, и башня сама довернулась на нужный угол, взяв необходимое упреждение. Окутанный теплоизоляционным кожухом – чтобы разогревшийся до белого каления металл не деформировался даже при самой интенсивной стрельбе – ствол чуть опустился, уставившись черным жерлом на закопавшегося в землю врага.

– Огонь!

Наводчик плавным движением утопил кнопку спуска, и боевая машина ощутимо содрогнулась от выстрела, а по ушам экипажа, проникая под шлемофоны, ударил отрывистый грохот. Первый снаряд, скользнув по трубе орудийного ствола, умчался к позициям врага, чтобы спустя считанные секунды взметнуть над ними фонтаны земли, камня и огня. Бой начался, но едва ли именно так, как предполагали по обе стороны линии фронта.

Полный беспокойства и откровенного страха оклик заставил командира пехотного батальона, обходившего позиции, со всех ног кинуться к возвышавшейся над россыпью камней треноге, увенчанной решеткой антенны радара. Локатор разведки наземных целей AN/PPS-5A, обращенный на север, казался дозорной башней, с которой часовые до рези в глазах вглядывались в горизонт, где в клубах пыли вот-вот должна была появиться конница каких-нибудь апачей или других кровожадных выродков, которые только и хотели, что повесить над входом в свои вигвамы скальпы славных американских парней.

– Сэр, что-то движется к нам, – темнокожий капрал, по щекам которого скатывались к шее и дальше, под воротник запыленного кителя, бисеринки пота. – На двух часах, сэр!

Один короткий взгляд на экран – и командир батальона увидел скопление быстро ползущих по монитору отметок, пульсирующих точек, наверняка направляемых на юг, как раз к этой самой высоте, человеческой волей.

– Дьявол! Далеко?

– Миль пять, сэр, – ответил изрядно перепуганный капрал, одним из первых ощутивший присутствие рядом противника. – Полагаю, это танки, майор, сэр!

– Пять миль? – переспросил командир. – Что ж, еще есть время, чтобы хорошенько подготовиться к встрече с ублюдками!

Команда "К бою!" эхом, от одного окопа к другому, прокатилась по позициям пехотного батальона, успевшего вгрызться в вершину холма настолько крепко, насколько это было возможно. Бросая лопаты, бойцы, подстегнутые отрывистыми приказами, ныряли в только что отрытые траншеи, подхватывая винтовки и пулеметы. Они мало что могли противопоставить танкам, этим стальным махинам, неумолимо надвигавшимся с севера, но ощущение тяжести оружия в руках придавало уверенности, а одно это стоило очень многого.