– Знаешь, Игорь, – задумчиво, с какой-то неуверенностью, произнес полковник Белявский, провожая исчезавшие в пыльном мареве, колыхавшемся под лучами восходящего солнца, бронемашины. – Пожалуй, и лучше, если они никого так и не обнаружат. Да хоть бы и до самой границы! Пусть пацаны вернутся живыми, это все же лучше, чем героями, но в цинковой обертке!

Подполковник Смолин подозрительно взглянул на своего командира, открыл рот, но так ничего и не вымолвил. Офицер лишь тряхнул головой, словно отгоняя прочь странный морок. Все-таки они рвались сюда, на юг, к горам, для боя, и теперь глупо было бы бояться его, бежать от него.

Наводчик-оператор боевой машины пехоты БМП-3 не отрывался от окуляров прицела 1К13-2, через восьмикратную оптику обозревая простиравшийся вперед от самых гусениц бронемашины и до нечеткой линии горизонта степной простор, рассеченный надвое прямой линией шоссе, напоминавшей сейчас след от удара клинком. От внимания бойца, одного из тех, кому было доверено важное и опасное дело – проведение разведки, зависел успех действия всего полка, подпиравшего спины боевому охранению. И наводчик вглядывался в пространство до боли в глазах, пока из-под напряженных век не брызгали слезы.

Сидевший бок о бок с наводчиком командир боевой машины тоже вел наблюдения, страхуя своего подчиненного. Прибор наблюдения ТКН-3МБ обеспечивал обзор не только днем, но и ночью, позволяя вести поиск противника почти в кромешной тьме, хотя сейчас эти качества не требовались – света было вполне достаточно, чтобы разглядеть даже отдельного человека, если только тот не попытается замаскироваться, слившись с местностью. А в том, что противник, окажись он здесь, не станет торчать посреди чистого поля, никто из мотострелков не сомневался.

– Всем предельное внимание, – еще раз напомнил командир, так что его слышали все члены экипажа и десантники, все девять человек, укрывшихся под алюминиевым панцирем бортов БМП-3. – Смотреть в оба! Готовность к бою!

Не только наводчик и командир, но и десантники вели наблюдение, прижавшись вплотную к призмам приборов наблюдения, хотя через эти узкие, забранные триплексом щели мало что было видно уже на расстоянии нескольких десятков шагов. Только механик водитель, чье место находилось точно по продольной оси корпуса, не отвлекался ни на что, намертво сжав в мозолистых, измазанных соляркой и машинным маслом ладонях рычаги управления.

Боевая машина пехоты ползал по шоссе, перетекая с места на место на бесконечных лентах гусениц, а следом за ней двигался танк Т-90. Двигатели, работавшие на пониженных оборотах, давали на удивление мало шума, так что даже сорокашеститонная махина танка, грозно выставившего перед собой укрытый теплоизоляционным кожухом ствол мощного орудия, казалась необычно тихой, точно устроивший засаду зверь.

– Осторожно! – приказал командир бронемашины, он же – командир группы, высланной вперед главных сил полка. – Вперед помалу!

Колонна, шесть покорных воле своих командиров и механиков-водителей стальных броненосцев, едва не стояла на месте, передвигаясь чуть быстрее прогуливающегося пешехода. Нелегко было сохранить терпение, удержавшись от соблазна подбавить газку, ведь та же БМП-3 могла мчаться со скоростью свыше семидесяти километров в час. Но теперь важна была осторожность, ведь зачастую побеждает тот, кто умеет ждать и никуда не торопится.

Разведгруппа как раз добралась до поворота – здесь шоссе описывало дугу, огибая невысокий холм с весьма обрывистыми склонами – когда наводчик, располагавший лучшими приборами наблюдения, подал голос:

– Движение, – напряженно выдохнул боец, так навалившийся на окуляры, что раздался ощутимый скрип. – Примерно три километра. Вижу пыльный шлейф!

– Вот и пожаловали, суки, – оскалился командир, и, щелкнув тангеткой радиостанции, приказал: – Съехать с шоссе! Занять позиции слева, за оврагом! Вероятно приближение противника!

Колонна разом развернулась, скатываясь с относительно ровной поверхности шоссе, давно и ощутимо нуждавшегося в починке, в неглубокий овраг, заросший высоким ковылем. Конечно, позади каждой машины осталась великолепная просека, но зато теперь над зарослями возвышались только башни, грозно поводившие стволами орудий.

– Черт, какие-то мотоциклисты! – Наводчик-оператор, не прекращавший наблюдение за дорогой, удивленно покосился на своего командира. – Что за туристы?!

По шоссе с треском, взметая клубы пыли, мчались три легких кроссовых мотоцикла, окрашенные в цвета пустынного камуфляжа, и не сразу пехотинцы смогли заметить за спинами у седоков стволы штурмовых винтовок. Мотоциклисты на предельной скорости пролетели мимо наспех организованной засады, взлетев на пригорок и тотчас скатившись вниз по склону, и только клубы пыли и сизые облачка выхлопных газов напоминали ее об их появлении.

– Американцы, – жестко произнес командир группы. – Это разведка! И думаю, мотоциклами дело не ограничится. Орудия к бою! – Приказы следовали один за другим с частотой пулеметной очереди. – Десанту спешиться, выдвинуться вперед для визуальной разведки!

Распахнулись створки кормового люка, и пехотинцы, томившиеся в тесноте десантного отделения, высыпали наружу, разбегаясь в разные стороны и по привычке занимая оборону под прикрытием бортов БМП-3. Осмотревшись, командир отделения махнул рукой, и все семь человек, держа наперевес автоматы, бодрой рысью двинулись вверх по склону холма, туда, откуда открывался наилучший обзор.

Сердца мотострелков и танкистов, всех без исключения, в эти секунды стучали, точно паровые молоты. Враг был близко, он оказался таким уязвимым, таким беззащитным для тех, кто был закован в прочную броню, что казалось странным, как он вообще осмелился напасть на целую страну. Каждому бойцу хотелось первым поймать в прицел чужака, первым нажать на спуск, обрушивая на агрессора свою справедливую месть.

– Доложим в полк? – Наводчик вопросительно взглянул на командира, но тот отрицательно помотал головой:

– Отставить! Янки могут слушать эфир, наверняка слушают, но пока они о нас не знают, и мы будем сидеть тихо, пока не увидим достойную цель.

Мучительно тянулись минуты. Мотострелки заняли позицию на вершине холма, оборудовав наблюдательный пункт, а все остальные продолжали обливаться потом в тесноте боевых отделений бронемашин. В прочем, ждать пришлось недолго.

Первыми приближение колонны вражеской техники обнаружили как раз пехотинцы, вооружившиеся обыкновенными полевыми биноклями. И пока один из них, спотыкаясь, кубарем скатывался с холма, чтобы предупредить затаившихся в засаде товарищей, остальные уже готовились к бою, невольно сгрудившись вокруг противотанкового гранатомета РПГ-7, наиболее мощного оружия отделения.

– Три или четыре бронемашины, – сообщил по радио командир группы, нарушив собственный приказ и выйдя из режима радиомолчания. – Километров пять! Зарядить ракету!

В механизме заряжания "главного калибра" БПМ-3, стомиллиметрового орудия 2А70, находились двадцать два осколочно-фугасных снаряда, но против серьезного противника, так же, как сама БМП, закованного в броню, это был не аргумент. И потому наводчик, не прикасаясь к своему пульту, нырнул вниз, подхватывая с пола боевого отделения цилиндр, заключавший в себе танковую управляемую ракету 9М117.

– К стрельбе готов, – затолкнув управляемый снаряд в казенник орудия, наводчик взглянул на командира, ожидая дальнейших приказов. – Орудие заряжено!

В перекрестьях прицелов уже были четко различимы показавшиеся необычно массивными бронемашины "Брэдли" – танкисты и мотострелки почти сразу опознали своего противника, далеко не самого слабого – высокие, точно дом, увешанные корзинами и ящиками со всевозможным имуществом, всем, что только могло пригодиться оторвавшееся далеко от главных сил разведывательной группе.

– Точно это янки, – подтвердил наводчик, уже совместивший перекрещивающиеся нити прицела с силуэтом замыкающей машины. – Вижу четыре боевые машины "Брэдли"!