Три тысячефунтовые бомбы врезались в бетонную стену, и сила удара была такова, что они сперва выбили в дамбе внушительные воронки, целиком погрузившись в нее, и лишь потом прогремели три взрыва, слившиеся в один раскат, подобный грому. Дамба содрогнулась, стальные балки рельсов, протянутые по ее гребню, выгнуло дугой, скручивая в узлы, а от зияющих провалов воронок во все стороны зазмеились трещины, становившиеся все более глубокими и широкими, пока не пронзили бетон насквозь, и в проломы неудержимым потоком хлынула вода.

– Мы сделали это, – радостно воскликнул второй пилот все же оторвавшегося от зенитных ракет "Эрдварка", с высоты десяти тысяч футов увидевший, как рушится, осыпаясь под напором воды, многокилометровая дамба. – Мы их накрыли! Цель поражена, командир!

В эфире, не смолкая, звучали доклады и других экипажей, спешивших сообщить о своем успехе. Эскадрилья выполнила приказ, звенья и отдельные самолеты, прорываясь к целям сквозь огненные сети, сплетенные заходившимися очередями "Шилками", уворачиваясь от летевших отовсюду зенитных ракет, сбрасывали бомбы, осыпая землю стальным градом, и та содрогнулась, точно в судороге, от разом грянувших взрывов.

– Наша миссия завершена, – кивнул командир эскадрильи своему напарнику, вслушиваясь в заполнившие эфир радостные вопли своих пилотов, торжествовавших победу. – Ложимся на обратный курс! Пора домой!

Там, внизу, огромная волна, врываясь в брешь, захлестывала город, в одно мгновение смахивая целые дома, подхватывая тяжелые грузовики, с ужасающей легкостью переворачивая самоходные установки "Шилка", так и не сумевшие защитить переправы. А в небе царил покой, сердца пилотов полнились гордостью – они выполнили приказ, и теперь могли с победой вернуться на свои базы, дабы получить заслуженные почести.

– Внимание, команда "Чарли", – произнес первый пилот, переключая рацию на общую частоту. – Задача выполнена. Сбор эскадрильи в квадрате Браво-семь. Возвращаемся, парни!

Мутная волна катилась по улицам города, в мгновение ока уничтожая плоды многолетних усилий его жителей. Не все бомбы, сброшенные американскими летчиками, достигли цели, не все самолеты смогли нанести удар, но водяной вал довершал начатое ими, умножая разрушения.

Получив сообщение о прорыве дамбы, на шлюзах, соединявших водохранилище с Доном сразу поняли, что должно произойти. Огромная масса воды, отыскав слабину в воздвигнутой на ее пути преграде, просто сметет город, пройдя по нему катком, перед которым не устоит ничто. Дежурный инженер смены размышлял недолго – в городе его ждали жена и две дочки, которые сегодня совершенно точно должны были оставаться дома, то есть на пути чудовищной волны – приказав:

– Открыть шлюзы! Начать аварийный сброс воды!

Его напарник, испуганно выпучив глаза, сперва вовсе лишился дара речи, затем нервно воскликнув:

– Все прибрежные поселки смоет к чертовой матери! Тысячи людей! Мы не можем этого сделать!

– Если откроем шлюзы, вода уйдет в Дон, пострадают только те, кто живет на берегу, – нетерпеливо ответил инженер, для себя уже все решивший. – А если промедлим хотя бы несколько минут, затопит весь город. А тогда погибнут десятки тысяч. Десятки тысяч, понимаешь?!

Сейчас, когда под ударами огромной, в три человеческих роста, волны, уже рассыпались по кирпичику целые дома, еще можно было что-то предпринять, ослабив удар, направив излишек воды в русло Дона, наверняка погубив обитателей разбросанных вдоль берегов могучей реки станиц и поселков, но отведя беду от города. И времени на принятие решения оставалось все меньше.

– Давай, открывай шлюзы, – гаркнул главный инженер, теряя терпение. – Действуй!!!

Техник колебался не больше пяти секунд, затем рывком опустив рычаги, открывавшие огромные створки. Поток, более ничем не сдерживаемый, ворвался в шлюзовые камеры, выбрасывая на берег ждавшие своей очереди на переход из реки в Цимлянское водохранилище сухогрузы и теплоходы, и устремился в Дон. Река мгновенно вышла из берегов, приливные волны, поднимавшиеся стеной, смахивали в воду дома, раскатывая их по бревнышку, увлекали за собой автомобили, вырывали опоры мостов.

Получившая свободу стихия словно мстила людям за свой долгий плен, но месть ее сейчас была хотя бы отчасти управляемая. Удар пришелся в основном на малонаселенные районы, и хотя число жертв уже в первую минуту превысило тысячную отметку, худшего удалось избежать. В прочем, на долю Волгодонска, жители которого так никогда и не узнали имя человека, которому стали обязаны своими жизнями, досталось немало.

Двухметровая волна залила опустевшие улицы, подхватывая припаркованные легковушки и большегрузные фуры, отрывая от земли торговые палатки, врываясь в окна первых этажей. Водитель оказавшегося на ее пути "автозака" только и успел испуганно выругаться, инстинктивно выкручивая "баранку" и подставляя удару водяного тарана бронированный борт. Возможно, закаленная сталь и была способна выдержать обстрел из пулемета, но удар нескольких тонн воды смял стальные листы, поток закрутил "газик" в стремительном водовороте. Отыскав едва заметные бреши в стальном панцире фургона, вода немедленно хлынула внутрь, сбив с ног испуганно вскочившего конвоира, швырнув его на решетчатую переборку, заключенная, охваченная внезапным порывом, вскочила с жесткого сидения, обвив руками шею оглушенного ударом солдата, прижав его к решетке, сдавив и услышав булькающий хрип. Конвоир дернулся, не то пытаясь вырваться из захвата, не то уже в агонии, и вдруг обмяк.

Не мешкая, Жанна сорвала с его пояса связку ключей. "Автозак" крутило из стороны в сторону, подбрасывая на волнах, словно он совсем ничего не весил. Попасть ключом в скважину, расположенную, разумеется, с наружной стороны решетчатой двери, оказалось не просто, но девушка справилась, хоть и далеко не с первой попытки. Замок щелкнул, дверь распахнулась, и заключенная первым делом бросилась к автомату – привыкнув к оружию, она и сейчас думала именно о нем, ведь в этом и был залог свободы.

В тот миг, когда тонкие пальцы сомкнулись на рифленой рукоятке, конвоир вдруг дернулся, шумно вдохнув и рывком попытавшись подняться на ноги. Он почти встал, опираясь обеими руками о борта фургона, и даже сделал шаг к своей пленнице, но Жанна без колебаний ударила солдата ногой в живот, затем добавив рукояткой "калашникова" – использовать для этого складывающийся приклад было бесполезно – в висок, наверняка "вырубая" противника. Теперь между ней и желанной свободой оставалась только одна преграда – запертая снаружи бронированная дверь фургона. А ключи находились у начальника караула.

Что-то со скрежетом ударило в борт фургона, ощутимо отбрасывая следовавший по течению "автозак" в сторону. Стальные листы вдавило внутрь, с треском вылетели заклепки. Не удержавшись на ногах, Жанна отлетела в дальний угол, и только благодаря тому, что она наткнулась на безжизненное тело конвоира, невольно ставшего спасительным буфером, обошлось без серьезных травм. Охранник смягчил удар, и все же Жанна на несколько минут потеряла сознание, успев перед этим понять, что чувствует белье в барабане стиральной машины, запущенной на максимальные обороты. А когда девушка очнулась, то, едва открыв глаза, зажмурилась – дверь фургона сорвало с петель, в глаза мечом ударил яркий дневной свет, а слуха заключенной коснулся плеск волн. "Автозак" явно прекратил свой стремительный дрейф, за что-то зацепившись. Препятствия на пути к свободе больше не было.

Увидев сделанные из космоса снимки, Мэтью Камински удовлетворенно кивнул. Спутник "Ки Хоул-11" прошел над слиянием Волги и Дона спустя сорок две минуты после завершения атаки, когда ударные группы уже легли на обратный курс. "Страйк Иглы" и "Эрдварки" сделали свое дело, под сброшенными с них бомбами разом рухнуло больше дюжины мостов, автомобильных и железнодорожных, и две могучие реки превратились в почти непреодолимую преграду на пути подходивших с севера подкреплений, свежих частей русской армии, которым теперь было не суждено вступить в бой.