Укрывшись за припаркованными в переулке автомобилями – сейчас они больше походили на решето, и лишь по какой-то случайности ни одна машина не взорвалась – бойцы Внутренних Войск вели шквальный огонь, но малокалиберные пули "калашниковых" лишь бессильно плющились о монолит каменных стен.

– Какого хрена? – Командир мотострелковой роты едва успел спрыгнуть с бронемашины, когда возле его ног в асфальт вонзилось несколько пуль, выбивая каменное крошево. Офицер едва успел отскочить за БМП, когда длинная очередь с лязгом стегнула по броне. – Это мирные переговоры?! Вашу мать! Что здесь происходит?

– Янки рехнулись, – зло выдохнул, будто выплюнул в лицо офицеру, один из милиционеров, короткими перебежками добравшийся до бронемашины, уже тяжело ворочавшей башней. – Мы с ребятами были рядом, когда все заварилось, прибыли первыми, как только услышали пальбу. Я сам видел, как американцы расстреляли кортеж! Там никто и пикнуть не успел, – сообщил он, указав на "Мерседес", превращенный в дуршлаг.

Разговор прерывался треском выстрелов – с обеих сторон ожесточенно палили из всех стволов, и пули щелкали по броне БМП, заставляя невольно пригибаться к земле, придвигаясь ближе друг к другу, чтобы звуки боя не заглушали голоса.

– Мы только к воротам – а они из гранатометов по нам, в упор, суки! Там трое было, – сообщил растерянно-злой милиционер, указывая на остов патрульного "Форда", – и еще в "Урале" двое наших осталось, не успели спрыгнуть, когда американцы из пулеметов садить начали! Янки теперь все в здание отошли, а мы тут, как мишени – только высунулся, сразу завалят на хрен!

Командир роты, прибывшей на призыв о помощи, понял, что попытка миром решить возникшую проблему, провалилась окончательно и бесповоротно. Да и какой мир, если американские бомбардировщики сыплют бомбы на столичные кварталы, а теперь еще и расстреливают его сослуживцев?! Теперь решение могло быть только одно:

– Уничтожить всех, кто пытается сопротивляться! Огонь из всех стволов!

Морские пехотинцы, сменившие парадную "синюю" униформу на камуфляж и бронежилеты, засели в здании дипломатической миссии, чувствуя себя в полной безопасности за его стенами, абсолютно неуязвимыми для автоматов и пулеметов, оттуда играючи расстреливая метавшихся внизу русских. Гул турбин своих самолетов над головами внушал единственную мысль – скоро прибудет помощь, нужно лишь немного сдержать противника, а уж сражаться в меньшинстве морпехи умели всегда. Казалось, огонь ведется из каждого окна, здание превратилось в настоящий форт, изрыгающий пламя и потоки раскаленного свинца. Трещали штурмовые винтовки М16А2, рокотали пулеметы М249 SAW, отрывисто бухали дробовики "Ремингтон", когда кто-то из штурмовавших оказывался достаточно близко, чтоб послать в него заряд картечи. Но боевая подготовка и личное мужество оказались недостаточными, когда в игру вступили "тяжелые фигуры".

– Пулемет, – сообщил командир бронемашины, в широкоугольный прибор наблюдения видевший чуть больше, чем остальные члены экипажа. – Третий этаж, справа! Огонь!

Разом загрохотали автоматические пушки всех пяти БМП-2, наглухо "заклепывая" тридцатимиллиметровыми снарядами окна-амбразуры. Опытные наводчики вгоняли снаряды точно в проемы, сметая засевших внутри морских пехотинцев. Мгновением позже к БМП присоединились и оба бронетранспортера – тяжелые пулеметы КПВТ калибра 14,5 миллиметра, основное вооружение БТР-80, были не менее эффективны, обладая вдобавок высокой точностью стрельбы. Пули и осколки снарядов крошили стены посольства, заставляя его защитников оставлять позиции, укрываясь в глубине здания. Всего полторы минуты "работали" пушки БМП-2, а ответный огонь практически прекратился.

– Приготовиться к атаке! Оружие к бою, – рявкнул еще остававшийся под надежной защитой корпуса бронемашины командир роты, заставляя своих бойцов взвести затворы, торопливо сменяя опустевшие за время короткого, но ожесточенного боя магазины. Вскочив на броню, офицер склонился над люком механика-водителя: – Давай на таран! Вышибай ворота! Пошел!

Взревел мощный дизель, срывая с места четырнадцатитонную машину. В последний миг, когда до въезда в посольство оставалось метров десять, командир роты, укрывавшийся за башней БМП-2, спрыгнул на землю, отскакивая прочь с линии ответного огня, и увидел, как бронемашина с легкостью срывает с петель ажурные створки ворот, при всей кажущейся воздушности, изготовленных из прочной стали. Миг – и боевая машина пехоты уже разворачивается, открывая ураганный огонь из пушки и спаренного пулемета по фасаду дипломатической миссии. А следом в пролом уже мчались остальные БМП, облепленные солдатами.

– Вперед, пошли, – подгонял своих людей командир роты, одним из первых оказавшийся на территории посольства. – В атаку, братишки! Всех, кто с оружием, валить без разговоров!

Огненная стрела, сорвавшаяся откуда-то из поднебесья, вонзилась в верхний лобовой лист бронемашины, что второй преодолела ворота. Кумулятивный заряд реактивной противотанковой гранаты без труда пробил жгутом плазмы тонкую броню, уничтожив всех, кто находился в отделении управления и боевом отделении БМП.-2. Тяжелая машина по инерции проехала еще несколько десятков метров, врезавшись в стену посольства.

– Гранатомет, – командир роты первым увидел противника. – На крыше!

Двое морских пехотинцев уже готовили свой "Марк-153" к следующему залпу, пристыковывая к стволу транспортно-пусковой контейнер с реактивной гранатой HEAA, выбрав очередную цель – бронетранспортер БТР-80, в движении полосовавший стены посольства пулеметными очередями. Стрелок-гранатометчик успел вскинуть на плечо двенадцатикилограммовый раструб, когда шкал огня смахнул с крыши и его самого, и его напарника-заряжающего. Сразу три БМП-2, подняв тонкие стволы пушек на максимальный угол возвышения, обрушили град снарядов, сметая морпехов вместе с невысоким кирпичным парапетом, обрамлявшим крышу здания, и под прикрытием такой огневой завесы спешившиеся стрелки вплотную приблизились к входу в посольство.

– Всех, кто будет сопротивляться, валить на месте, – приказал командир. – По безоружным не стрелять. Отыщите мне хренова американского посла! В атаку!

– Ур-р-ра!!!

От боевого клича русских солдат, кажется, дрогнули стены. Милиционеры, сметая все на своем пути шквалом огня, на бегу меняя магазины и продолжая стрелять, шли по коридорам. Визжали пули, под ноги летели гранаты, оглушительно взрываясь, кто-то рядом кричал от страха, кто-то – от боли, кто-то от гнева. Пелена безумия застила глаза, но рука оставалась твердой, а взгляд не выпускал мушку, неизменно ложившуюся на цель.

Им пытались преградить путь, по ним стреляли, но этот порыв уже невозможно было остановить. Командир роты сам прикончил не меньше двух морских пехотинцев, возможно, больше, стреляя в каждого, кто появлялся перед глазами. Громадного негра с пулеметом, появившегося в дальнем конце коридора, офицер срезал длинной очередью в упор прежде, чем противник успел коснуться спускового крючка – иначе морской пехотинец свинцовым шквалом смел бы всех сразу, выпуская из своего "Миними" семнадцать пуль в секунду. Лица второй своей жертвы командир роты не видел, просто вогнав несколько пуль в обтянутую камуфляжем спину, мелькнувшую на миг впереди, и продолжив свое движение к цели.

Смерть могла подстерегать за каждым углом, за каждой дверью, и потому первыми в каждое помещение, каждый из десятков кабинетов, превратившихся в настоящий лабиринт, летели гранаты – бойцы, прошедшие Чечню, много раз бывавшие на "зачистках", действовали так, как привыкли, избегая лишнего риска. Взрыв, затем – несколько длинных очередей, и лишь потом порог перешагивали "дзержинцы", встречая лишь трупы и разрушения. И обрушившаяся внезапно тишина оказалась оглушительнее самого яростного боя.

– Товарищ капитан, посла нашли, – радостный сержант, не обращая внимания на сочащуюся из глубокой ссадины на макушке кровь, указал на перепуганного седовласого джентльмена в измятом, запачканном копотью костюме. Американца не вели – волокли, ухватив за локти, два крепыша в полной экипировке, забросившие за спину свои АКС-74У.