– Вертолет! Они летят сюда!

– Что за черт? – Лейтенант Мастерс, вместе со всеми, будучи охвачен порывом, выбежавший во двор, остановился, подозрительно прищурившись. – На нем опознавательные знаки Королевских ВВС! Это арабы!

– Вот дьявол!

Моряки замерли, и теперь в их взглядах сквозила не радость и надежда, а страх. Каждый ждал, что от геликоптера, заложившего широкий круг над посольством, брызнут вниз искры неуправляемых ракет, сметая сгрудившихся на открытом пространстве защитников дипломатической миссии, и тем, кто придет следом, останется лишь собрать обгоревшие тела морских пехотинцев, так и не сумевших защитить посольство.

– Кажется, эти парни хотят садиться, – удивленно, сам не веря собственным глазам, воскликнул один из моряков, остановившийся рядом с командиром. – Нет, черт возьми, они точно садятся!

– Оружие к бою, – рявкнул Мастерс. – Всем быть наготове! Огонь без приказа не открывать!

Вертолет, за которым по небосводу тянулся темный росчерк сочившегося из пробоин топлива – теперь на земле это мог видеть каждый – сделал еще один круг, после чего опустился в самом центре внутреннего дворика, слишком тесного, чтобы совершать посадку, да еще на поврежденной машине, без опасения за что-то зацепиться несущим винтом. И все же за штурвалом "Блэк Хока" сидели настоящие асы, сумевшие с точностью до фута вписаться в площадку. На миг винтокрылая машина скрылась в облаке пыли, поднятой вращавшимся винтом, и в лица бежавшим со всех сторон, подхватив винтовки наперевес, морским пехотинцам, тугими жгутами хлестнули порывы ветра, а спустя еще секунды из геликоптера уже показались первые пассажиры, которым не терпелось ступить на твердую землю.

– Окружить вертолет, – крикнул лейтенант Мастерс, первым бросаясь к приземлившейся "вертушке". – Оружие наизготовку! Быть начеку, парни!

Лопасти "Блэк Хока" еще не успели остановить свой бесконечный бег по кругу, а широкая дверь в левом борту вертолета распахнулась, выпуская наружу худощавого араба в полевой форме, черном берете, сбитом на затылок, и с массивным автоматическим пистолетом в правой руке. Потомок бедуинов настороженно огляделся, держа оружие у бедра… и первым, что он увидел, были направленные в грудь офицеру стволы винтовок.

– Эй, ты, пушку на землю, – гаркнул лейтенант Мастерс, выступая вперед из строя своих бойцов. – Живо положи оружие!

Мастерс говорил на родном языке, нисколько не заботясь, понимает ли араб по-английски – весь вид офицера, его взгляд и поза говорили сами за себя. Ствол девятимиллиметровой "Беретты" М9 в руках лейтенанта был нацелен в лицо арабу, патрон загнан в патронник, и оставалось лишь щелкнуть рычажком предохранителя, а затем – нажать на спуск. А позади стояли еще трое морских пехотинцев, и их винтовки М16А2 были готовы изрыгнуть шквал свинца, способный вмиг изрешетить вертолет, лишенный любого подобия брони.

Араб, державший "Браунинг" у бедра, растерянно замер – мало кто может чувствовать себя спокойно под тяжелыми "взглядами" пяти стволов. А следом за из салона "Сикорского" выбрался еще один аравиец, облаченный в просторные одежды и белоснежный бурнус, из-под которого торчал только крючковатый нос, похожий на клюв хищной птицы.

– Черт, всем ни с места, – приказал начавший терять терпение Мастерс, крепче сжав рифленые щечки пистолетной рукояти. – Ни с места, мать вашу!

Широко расставив ноги, лейтенант держал увесистую "Беретту" обеими руками, и ствол пистолета был направлен на того из чужаков, который был вооружен. У левого уха Мастерса сухо лязгнул затвор – последовавший за командиром моряк торопливо изготовил к бою "помповый" дробовик "Ремингтон-870" двенадцатого калибра, идеальное оружие для ближнего боя. Одного выстрела картечью хватило бы, чтобы нафаршировать свинцом обоих арабов, да и на экипаж геликоптера, остававшийся пока в кабине, тоже кое-что осталось бы.

– Какого черта, – посол, шумно отдуваясь, подбежал откуда-то сзади, неожиданно покинув относительно безопасные стены дипломатической миссии. – Лейтенант, вы что, рехнулись! Это же их король! О, и принц Ахмед здесь! – удивленно воскликнул он. – Лейтенант, немедленно отведите своих людей назад! Пусть опустят оружие, черт подери!

Не дожидаясь, когда морские пехотинцы, подчинявшиеся только одному человеку – лейтенанту Мастерсу, только ему и никому более – выполнят приказ, посол бросился к прижавшимся к борту геликоптера арабам.

– Ваше величество, Ваше Высочество! Я рад приветствовать вас, – услышал растерянный и ошеломленный Мастерс. – Мы не ожидали вашего появления. Это так неожиданно!

– Мне нужна помощь и защита, и я полагаюсь на вас, тех, кто так долго называл себя союзником и другом королевства, – произнес в ответ чуть расслабившийся при появлении дипломата Абдалла, позади которого тенью держался наследник престола, все еще не рискнувший убрать "Браунинг" в кобуру. – В стране мятеж, военные, изменившие присяге, взяли штурмом ой дворец, и мне удалось спастись только чудом, по воле Аллаха. Скоро здесь появятся верные мне, верные королевству войска, но пока Эр-Рияд находится полностью в руках мятежников, и только здесь я могу чувствовать себя в безопасности.

– Ваше величество, я не могу единолично принимать такие решения, – растерянно пролепетал посол. – Мы не вправе вмешиваться во внутренние дела Саудовской Аравии.

– О, черт! – Лейтенант Мастерс застонал, уже поняв, что будет дальше. Если еще минуту назад атака на посольство была просто возможной, то теперь, когда на территорию мисси явился сам король, главная мишень заговорщиков, нападение стало попросту неизбежным. И все, что мог противопоставить целой армии лейтенант Корпуса морской пехоты США – две дюжины бойцов с винтовками и ручными гранатами.

– Я готов немедленно побеседовать с вашим президентом, – потребовал король Абдалла. – Мне нужна защита, убежище!

Они так и стояли посреди внутреннего дворика посольства, возле вертолета "Блэк Хок", лопасти которого, наконец, замерли, когда из-за ворот послышался вой мощной турбины. Моряки, занявшие оборону на въезде в посольство, хором выругались, увидев, как в дальнем конце широкой улицы, опустевшей еще до рассвета, появился танк, на полной скорости мчавшийся к миссии. Громада "Абрамса", шестьдесят две тонны брони и огня, стремительно надвигалась, и образованная скошенными броневыми листами лобовая часть корпуса, словно таран, для которого не было преград, нацелилась на ажурные ворота.

– Все внутрь, живо, – крикнул послу лейтенант Мастерс, с ужасом уставившийся на боевую машину, не сбавлявшую скорость. – Питерс, О'Брайен, охраняйте посла и короля! Внутрь, мать вашу! И, черт возьми, заберите оружие у этих арабов!

Сопровождавшие главу дипломатической миссии и короля Саудовской Аравии морпехи исчезли в дверях посольства, буквально затолкав туда ошарашенных происходящим "гостей", а командир взвода бросился к воротам, у которых в нерешительности переминались с ноги на ногу три бойца, тискавшие почти бесполезные винтовки М16А2. Обливаясь потом – и вовсе не из-за нешуточной жары, к которой эти крепкие парни уже успели привыкнуть – моряки в полной выкладке, бронежилетах и низко надвинутых на глаза кевларовых касках, напряженно, точно затравленные звери, смотрели на улицу.

– Гранатомет сюда, быстрее, – на бегу крикнул Мастерс. – Все на позиции. Готовность к бою! Проверить оружие!

К воротам подбежал боец, тащивший на плече массивную трубу противотанкового гранатомета "Марк-153" SMAW калибра восемьдесят три миллиметра – самое мощное оружие, которым располагали морские пехотинцы. Следом тоже бегом, двигался второй номер расчета – заряжающий, несший несколько цилиндрических транспортно-пусковых контейнеров с кумулятивными гранатами НЕАА, способными прожечь до шестисот миллиметров стальной брони, явно недостаточно против танка М1А2 "Абрамс", рассчитанного как раз на защиту от подобного оружия, намного чаще оказывавшегося в руках всяких партизан, нежели противотанковые пушки и ракеты.