Канонада стихла неожиданно, и на прилегавшие к аэропорту чеченской столицы кварталы опустилась тишина, после почти не прекращавшегося грохота разрывов казавшаяся полнейшей, несмотря на доносившийся отовсюду рев моторов, лязг стальных гусениц, отрывистые команды и крики раненых, которых на своих плечах тащили в укрытие их товарищи и бойцы из медсанбата.

Земля еще дрожала, источая дым из множества воронок, которыми, словно оспинами, была изрыта мостовая, но артобстрел прекратился. Град снарядов внезапно иссяк, но воцарившееся спокойствие вовсе не сулило ничего хорошего.

– Боеприпасы кончились, – произнес кто-то за спиной генерала Бурова. – Выдохлись, падлы!

Несмотря на то, что грохот выстрелов смолк, в ушах все еще звенело, а во рту не исчезал привкус пепла и крови. Всюду лежали трупы, а к тем, кто еще был жив, спешили санитары. И все же командующий армейской группировкой в Чечне, в точности как полководцы минувших эпох, теперь управлявший остатками своей армии не из безопасного штаба, а под огнем противника, которого отделяли порой ничтожные десятки метров, чувствовал некоторое облегчение. Враг как-то пытался огрызаться, но силы его были на исходе. Наверняка кончались патроны, а теперь умолкли и пушки, не то и впрямь израсходовав боезапас, а может, просто стволы перегрелись.

– Снаряды доставят на вертолетах, – зло ответил, даже не обернувшись, чтобы понять, с кем спорит, командующий. – Всего полчаса, и они продолжат, черт возьми. Нужно закрыть небо над Грозным для авиации янки, и тогда мы сможем одним ударом покончить с их десантом. Когда же дивизия войдет в город?

Бригада Сто первой воздушно-штурмовой дивизии американцев, высадившаяся на аэродроме, три десантных батальона, всего чуть более двух тысяч бойцов, впилась в перепаханное взрывами летное поле мертвой хваткой, все глубже вгрызаясь в землю, и теперь от обороны перешла к активным действиям. Американцы, вовсе не казавшиеся обреченными, хотя фактически и попали в окружение, пытались расширить плацдарм, наверняка готовясь к приему пополнения. Все здесь, в Грозном, знали, что по другую сторону Кавказского хребта ждали своего часа еще две полнокровные десантные бригады, всего без малого пятнадцать тысяч бойцов, включая и подразделения обеспечения. Высадившимся в Грозном солдатам предстояло продержаться совсем немного, прежде, чем соотношение сил должно было измениться. И они держались, не желая отступать.

Грозненский аэропорт, занятый врагом, превратился в подобие неприступной крепости, яростно плевавшейся во все стороны раскаленным свинцом. Доставленные по воздуху орудия обрушили огненный шквал на город, заставив генерала Бурова отдать приказ об отступлении, поле того, как под обстрелом погибла почти рота. Командующий не мог позволить себе так легко терять людей, которых собирали отовсюду, пытаясь скопить достаточно сил для решающего удара.

– Авиации давно не слышно, – заметил начальник штаба танкового батальона, пока находившегося на переднем крае и готового своей несокрушимой мощью остановить любые попытки противника перейти в атаку. В прочем, последнее казалось совершенным вымыслом.

– Ублюдки к чему-то готовятся, – мрачно ответил командующий. – Их самолеты и вертолеты должны виться над нами постоянно, осыпая бомбами. Не верю, что янки забыли о своих десантниках, оставив их нам на съедение.

Отрезанные от всего окружающего мира, сражавшиеся на улицах Грозного, бойцы слабо представляли, что творится рядом, даже в пределах чеченской территории. И тем более они не могли знать о происходящих на севере, в степях Калмыкии, событиях, о выдвинувшихся из глубины русской территории дивизиях, рванувших вдруг к Кавказу, опережая реакцию американских стратегов, собравшихся в штабе в Тбилиси, и много дальше от этих мест, в Вашингтоне и Рамштайне. Никому здесь было не ведомо, что в эти самые минуты авиация врага, сотни крылатых машин всех типов, сжимается в могучий кулак на раскиданных по всей северной Турции аэродромах, готовая по команде взмыть в небо, чтобы разом сокрушить скапливавшиеся на севере войска, способные запросто разрушить все планы вашингтонских стратегов. Штурмовики, тактические истребители, даже стратегические бомбардировщики, многотонные тяжеловесы, готовились к взлету, и их экипажи томились в мучительном ожидании. Работой были заняты лишь немногие – для поддержки высадившегося в Грозном десанта генерал Камински выделил смехотворно малые силы, присутствия которых противник почти не ощущал.

В прочем, у командующего группировкой федеральных сил было довольно иных занятий, кроме как пытаться вскрыть стратегические замыслы безликого, удаленного, быть может, на сотни, а возможно, и на десятки тысяч миль врага, его искушенных в военном искусстве генералов или политиков, которые, в конечном итоге, и направляли помыслы людей в погонах. Сергей Буров видел противника прямо перед собой, осязаемого, уязвимого, и думал только о том, как уничтожить его, сокрушить одним ударом, выжечь огнем. Ну а те, кто был с генералом, просто были готовы выполнять его приказы.

Две группировки, едва ли сопоставимые по силам и возможностям, равно как и по силе духа – и мало кто смог бы однозначно определить сильнейшего сейчас – после первой схватки смогли по достоинству оценить противника, его ярость, заставлявшую забывать о страхе, и отвагу. Первый бой внешне закончился ничем, но и он принес свои результаты – теперь, готовясь к новой схватке, противники действовали осторожно, рассчитывая свои силы, не желая впредь идти вперед, очертя голову.

– Доложите о потерях, – потребовал Сергей Буров, обращаясь к сопровождавшим его офицерам. – Кто-нибудь, живее!

Первая схватка закончилась вничью, тупиком, из которого генерал лихорадочно пытался отыскать выход. Американцы понесли немалые потери, в этом командующий не сомневался, но и его бойцы далеко не все вернулись живыми из боя. Там, на посадочных полосах, превратившихся в линию фронта, остались напоминанием о фатальной недооценке противника сгоревшие танки, русские танки, так и не сумевшей своим огнем, своей многотонной массой проломить оборону врага, сражавшегося со все возраставшей яростью.

– Товарищ командующий, прибыл самоходный артдивизион и мотострелковый батальон, – сообщил Бурову подбежавший ординарец. – Они вошли в пригороды Грозного с севера, готовы занять исходные позиции для атаки.

Сорок вторая гвардейская мотострелковая дивизия была главным и, пожалуй, единственным козырем, на который еще мог полагаться генерал Буров. Разбросанная по всей равнинной части Чечни, дивизия избежала гибели под американскими бомбами, и теперь, получив приказ командующего, ее части стягивались к Грозному отовсюду, сжимаясь в тот кулак, который вскоре раздавит горстку вражеских солдат, тщетно ждущих помощи.

– Это хорошо, майор, – кивнул Сергей Буров, действительно, радовавшийся услышанному. – Нам нужны все силы, все, кто есть, каждый танк, каждое орудие, каждый солдат! Этих ублюдков – генерал кивнул туда, где кончались жилые кварталы, и начиналось летное поле, превратившееся в поле боя, – нужно раздавить, так, чтобы мокрого места не осталось. Раскатаем их танками, намотаем, черт возьми, на гусеницы!

Войска стягивались, пусть и медленно, но все же стягивались, выдвигаясь на исходные рубежи, маскируясь среди домов, пока очередной приказ не бросит их в атаку. Вереница боевых машин пехоты, облепленных по привычке передвигавшимися на броне мотострелками, извиваясь стальной змеей, продвигалась по улицам, кое-где перекрытым руинами разрушенных бомбежкой зданий. Солдаты, не доверяя обманчивой надежности брони, способной выдержать разве что обстрел из пулемета, предпочитали тесноте десантного отделения возможность быстрее покинуть машину, просто спрыгнув на землю, а не проталкивать себя через узкие проемы люков обхваченной огнем БМП.

Самоходные стадвадцатидвухмиллимеровые гаубицы "Гвоздика", неуклюже маневрируя на узких улицах, медленно ползли к назначенным им рубежам, чтобы оттуда обрушить на врага потоки огня. Приземистые шестнадцатитонные машины со смещенными к корме вращающимися башнями, они производили сильное впечатление и могли уравнять шансы с врагом, обзаведшимся вдруг удивительно мощной артиллерией. Дивизион, восемнадцать самоходных орудий, должен будет стать основой огневой мощи, и под прикрытием его залпов мотострелки и уцелевшие после первой неудачной атаки танки смогут ударить вновь, опрокинув противника, сокрушив, наконец, его оборону.