Сигнал тревоги взметнул забывшихся тревожным сном пилотов, бросившихся, на бегу застегивая комбинезоны, к выстроившимся вдоль взлетной полосы вертолетам, вокруг которых уже копошились техники, в сотый, должно быть, раз перед вылетом проверявшие готовность геликоптеров. Кто-то оттаскивал пустые тележки, на которых прежде покоились контейнеры неуправляемых ракет, другие тянули рукава заправочных шлангов, пуповинами соединявших вертолеты с приземистыми "наливниками". Каждый был занят делом, но самая важная работа предстояла летчикам.

– Лейтенант, сэр, баки полны, оружие установлено, – на пути легко бежавшего по бетону лейтенанта Эдварда Танаки возник молодой парень в заляпанной маслом робе. – Машина готова к взлету, сэр!

Молча кивнув, Эд легко запрыгнул в кабину, подтянувшись на руках и стремительно скользнув в объятия пилотского кресла. Секундой позже свое место в передней кабине, отделенной перегородкой из бронированного стекла, занял Джим Мерфи, стрелок, второй номер экипажа Танаки. Пилот опустил на голову массивный сферический шлем, скрывавший в себе систему связи и прицел нашлемной системы целеуказания IHADSS, застегнув под гладко выбритым подбородком ремешок.

– Началось, командир, – раздался в наушниках возбужденный голос уорент-офицера, торопливо застегивавшего пряжки привязных ремней. – Черт возьми, это война!

Трудно было сдержать волнение в эти секунды, когда огромная военная база, раскинувшийся в предместьях Тбилиси лагерь словно сжался в фантастическом спазме. Однако лейтенант не мог позволить себе дать волю чувствам – от точности его действий зависело очень многое, хотя бы даже жизни парней из его эскадрильи, таких же пилотов, как раз сейчас запускавших двигатели своих машин.

Оточенными движениями Эдвард Танака касался переключателей на приборной панели, с радостью услышав, как турбины его ударного AH-64D "Апач Лонгбоу", пожалуй, лучшего вертолета в своем классе из всех существующих, отозвались слитным воем, тональность которого стремительно изменялась.

Индикаторы мерцали успокаивающим зеленым светом, Мерфи, быстро окинувший взглядом свои приборы, тоже доложил о готовности. Техники постарались на славу, сделав все, что от них зависело.

– Диспетчер, я Браво-лидер, – лейтенант вызвал контрольную вышку, с которой сейчас за взлетом воздушной армады наблюдали, вне всяких сомнений, все старшие офицеры, которым по рангу уже не позволялось рисковать собственными головами, ведя в атаку простых солдат. – Все системы в норме, к взлету готов!

– Браво-лидер, ваша задача – поддержка парней из Сто первой дивизии, – произнес руководитель полетов. – Цель – Грозный. Прикройте вертушки с десантом. Встреч с десантным эшелоном в квадрате Зулу-два. Разрешаю взлет!

– Вас понял, взлетаю, – откликнулся Танака, и, уже на другой частоте, когда его слышали только пилоты его эскадрильи, скомандовал: – Команда "Браво", взлет! Следовать курсом ноль-три-пять, высота – пять тысяч над поверхностью. Погнали, парни!

Дюжина "Апачей", молотивших воздух широкими лопастями винтов, одновременно оторвалась от земли, обрушив на аэродром рев турбин. Похожие на гигантских стрекоз вертолеты, разворачиваясь на север, уходили в набор высоты, освобождая пространство для машин своих товарищей.

Эд Танака взглянул вниз, но сквозь бронестекло кабины, легко выдерживавшее попадания снарядов калибра двадцать три миллиметра, почти невозможно было увидеть хоть что-то. Землю затянули клубы пыли, горы дрожали от рокота сотен мощных двигателей заполонившей небо армады. Этого приказа ждали с нетерпением, и сейчас в воздухе было, кажется, все, способное летать. Двести двадцать девятая бригада армейской авиации, шесть дюжин грозных "Апачей", казалась лишь каплей в море. в небо уже взмывали, эскадрилья за эскадрильей, вертолеты Сто первой воздушно-штурмовой дивизии, за ними следовали машины Десятой пехотной дивизии и Третьего бронекавалерийского полка – последние вообще едва успели выгрузиться из транспортных "Геркулесов".

Три с лишним сотни геликоптеров оторвались от земли, чтобы одной волной захлестнуть территорию врага, ошеломленного, испуганного, уже успевшего познать на себе мощь американской авиации, но не осознавший все возможности противника до конца. И пилоты вертолетов, оглашая горы механическим стрекотом, точно громадная стая смертоносной фантастической саранчи, летевших на север, были готовы явить их все до дна.

Эскадрильи, одна за другой в клубах пыли поднимавшиеся в небо, точно горный поток, могучее цунами, надвигались на чужую землю, вклиниваясь в бреши, пробитые ударами тактической авиации. Сверхзвуковые ракеты HARM и бомбы со спутниковым наведением за считанные минуты уничтожили систему противовоздушной обороны русских, разрушив радары, накрыв стальным дождем стоявшие на взлетных полосах самолеты и вертолеты, и теперь винтокрылые машины, несшие в своем чреве вооруженных до зубов десантников из Сто первой дивизии, беспрепятственно продвигались вглубь вражеской территории, следуя широкими коридорами, где им не могла угрожать никакая опасность.

Скорость наступления поражала воображение, и никто не верил, что противник, оглушенный взрывами бомб, засыпанный свинцовым градом осколков, сумеет хоть как-то подготовиться к отпору. Механизированные батальоны, петляя по извивавшимся меж крутых склонов горным дорогам, порой столь узким, что двум машинам просто невозможно было разъехаться, достигли бы границы за пять часов, даже если вся техника будет работать идеально, без сбоев и поломок. Воздушный десант оказался над русской землей через сорок минут после того, как первый вертолет поднялся в воздух.

Первыми линию границы пересекли юркие OH-58D "Кайова Уорриор", разведчики, винтокрылые патрульные, над втулками винтов которых торчали сферические обтекатели прицельных систем MMS, совмещавших тепловизор, телекамеру и лазерный целеуказатель – чтобы подсвечивать цели ракетам "Хеллфайр", выпущенным с других, более мощных геликоптеров, – а по бортам щерились блоки неуправляемых ракет. Вместе с ними, в едином порядке, мчались навстречу врагу, ведомые уверенными в себе, не знавшими в эти мгновения ни страха, ни сомнений, пилотами, тяжелые "Апачи", настоящие машины разрушения, девятитонные "летающие танки", защищенные кевларовыми панцирями, в арсенале которых было все для войны и победы. И лишь потом, во втором эшелоне, волна за волной, шли, держась на малой высоте, поближе к спасительным горам, способным укрыть и от луча локатора, и от пулеметной очереди, тяжело нагруженные UH-60A "Блэк Хок", и в каждом из них – два взвода солдат, увешанных с ног до головы оружием и боеприпасами.

Вперемежку с десантными машинами летели внешне почти ничем не отличавшиеся от них вертолеты радиоэлектронной борьбы ЕН-60А. Мощные комплексы радиоэлектронного подавления AN/TLQ-27 обрушили на чужую территорию шквал помех, мгновенно заглушивший связь, ослепивший немногие уцелевшие радары, операторы которых, если что-то и ухитрялись видеть сквозь царившую в эфире бурю, отныне оказались не в состоянии предупредить своих товарищей об угрозе. А на разбросанных вдоль границы аэродромах уже раскручивались лопасти винтов громадных СН-47D "Чинук", воздушных грузовиков, готовых одним махом перекинуть через границу все, что нужно солдатам для победы над пусть и растерянным, но все равно сильным врагом.

Окутанные дымкой горы, сливаясь в нечто серое, мчались навстречу, и пилоты едва ли заметили, когда пересекли границу. Эд Танака был полностью сосредоточен на управлении машиной, здесь, на высоте в несколько десятков футов, да еще при постоянно меняющемся рельефе, особенно сложном. Пожалуй, никакой компьютер, никакой доплеровский радар не смог бы сейчас заменить твердую руку и острый взгляд умелого пилота.

– Командир, вижу цель, – сообщил Мерфи, из-под прозрачной брони фонаря своей кабины обозревавший окрестности. – На трех часах русский опорный пункт!