— Вот это сказала! Он же глухонемой!

— Конечно, Вовку с его «Вороной и Лисицей» он не услышит, далее если Вовка еще громче будет орать, — поддержал Костя. — Но наш акробатический этюд… или танец…

— Почему не услышит? — воскликнул Степка. — Он ведь слова разбирает. По движению губ. Только… Только пойдет ли он? Днем ведь. А он днем никогда не выходит.

— Я его уговорю! — решительно объявила Таня.

— Конечно, хорошо бы уговорить, — согласился Кузя. — А то он ни в клубе, ни в кино не бывает.

— Ладно, Таня, — сказал Степка. — Мы завтра утром к нему сходим.

Воскресное утро началось с волнений. Куда-то исчезли Шурик и Женька. Было уже около десяти, а они не приходили. Не пришел и Олег. Впрочем, Андрей почему-то был уверен, что Зажицкий и Веденеев успеют вовремя, а к Олегу он посоветовал Степке сбегать.

— Тогда так, — решил Степка. — Ты, Таня, беги к Грише и начинай его уговаривать. А я — прямо к Олегу. И уж оттуда тоже к Грише прибегу.

Треневича Степка застал перепачканного с ног до головы коричневой краской. Олег докрашивал автомобильный колпак.

— Олежка! — догадался Степка. — Ты на концерте черепаху будешь показывать. Верно?

— Ну вот, Степка, — разочарованно протянул Олег, — а я хотел, чтобы никто не знал.

— Так никто и не узнает! — заверил Степка. — Я никому не скажу. Честное пионерское! — Потом, помолчав, он спросил: — А можно посмотреть, как она ходит?

Но Олег сказал, что пока трогать черепаху нельзя, потому что смажется краска.

— Ну, ты не опоздай, — предупредил Степка, уходя. — Точно к двенадцати приходи.

— Приду, — пообещал Треневич.

От Олега Степка помчался к Грише. Мастер, стоя за верстаком, ловко точил напильником болванку ключа, а Таня сидела на табурете. Вид у нее был усталый и печальный.

— Не хочет он идти, — сказала она, увидев начальника штаба. — «Нет» да «нет». Говорит, работы много накопилось, пока он болел. Уж я его уговаривала, уговаривала… Сказала, что все ребята просят…

Степка немного подумал и вдруг просиял. Пальцы его так и замелькали. Таня с трудом успевала следить за знаками и жестами. Но она все же поняла многое. Степка говорил, что и он, и Таня, и все ребята только ждали, пека Гриша выздоровеет, чтобы показать ему, как отремонтированы красный уголок и их отрядная комната. И, переведя взгляд на мастера, Таня заметила, что Гриша как будто «слушает» Степку с интересом. Затем он ответил Степке знакомым Тане жестом, означающим согласие.

Ребята убежали очень довольные тем, что Гришу удалось уговорить. Но на улице Степка сказал, что все-таки забежит за ним в половине двенадцатого, а то как бы он не раздумал.

В красном уголке все уже было готово к приходу зрителей. Только Женьки, Шурика и Олега все еще не было. Впрочем, за Треневича Степка был спокоен. Но куда девались Зажицкий и Веденеев?

— В толк не возьму, что с ними случилось, — разводил руками Андрей, и Степка в волнении не замечал, что в голубых глазах командира прячется веселая усмешка.

К одиннадцати часам в красный уголок начали приходить первые гости. Они усаживались на скамейки и стулья, уставленные рядами перед дверью в отрядную комнату, которая превратилась в «артистическую».

К половине двенадцатого красный уголок был полон. Ни Женьки, ни Шурика, ни Олега еще не было.

— Ничего, ничего, иди за Гришей, — сказал Андрей. — Женя и Шурик придут. У нас еще целых полчаса в запасе.

Выбегая из красного уголка, Степка столкнулся на лестнице с каким-то низеньким старичком, бородатым и плешивым, который спешил, опираясь на палку. Начальник штаба чуть не сшиб его с ног.

— Летишь как бешеный! — заорал старичок, потирая ушибленное плечо.

— Извините… — застеснялся было Степка.

Следом за бородатым по лестнице спускался другой старичок, без бороды, с громадными рыжими усищами. Он посоветовал:

— Ты стукни его палкой. Будет знать, как уважать старость.

Степка мог бы дать честное слово, что слышит голос Женьки Зажицкого. Он ошеломленно взглянул на бородатого старичка и, вдруг сообразив, в чем дело, дернул его за бороду. Борода осталась у Степки в руке.

— Дай сюда! — в негодовании воскликнул Шурик. — Думаешь, у меня клея целая бочка? Нам в театре только каплю дали. Это специальный клей, артистический. «Клеол» называется.

— Вы где же это пропадали? — накинулся Степка на Шурика и Женьку.

— Не видишь, что ли? Искали грим. Мы подготовили сатирические сценки.

— В театр ходили, — вмешался Зажицкий. — За кулисы.

Какой-то гражданин, спускавшийся по ступеням, сердито прикрикнул на ребят:

— Нашли место, где совещания устраивать! А ну марш отсюда!

Он бесцеремонно оттолкнул Шурика и двинулся дальше. Степка узнал скандалиста Сапелкина.

— Ну, погоди, — проворчал ему вслед Шурик, — достанется тебе на орехи.

В дверях появился Андрей.

— Успели? — быстро спросил он Шурика.

И Степка понял, что командиру было известно, куда бегали Шурка и Женька.

— Ну, давайте, давайте быстрее! — заторопил ребят Андрей. — Скоро начало.

Степка выбежал во двор немного обиженный. Ведь он прямо изволновался весь, боясь, что Женька и Шурик не придут, а Андрей, оказывается, все знал и не сказал ни слова. Впрочем, и у него, Степки, тоже есть своя тайна. Пожалуй, даже Андрей не знает, какой номер приготовил к концерту Олег Треневич.

Когда Степка прибежал к Грише, оказалось, что тот и не думает никуда собираться. Мастер преспокойно точил ключ, водя взад и вперед напильником. Но, увидав Степку, он тотчас же оставил работу и знаками показал ему, что готов идти.

Пока Гриша мылся и переодевался, Степка в нетерпении слонялся по мастерской. Он то и дело заглядывал за перегородку, чтобы посмотреть на Гришины часы. Без десяти двенадцать, без семи… Без пяти…

Наконец Гриша собрался, и они вышли на улицу.

После душной и темной комнатушки воздух на улице казался чистым и свежим. А солнце сияло так ярко, что было больно глазам. Степку так и подмывало «сказать» Грише о том, что в среду они всем отрядом пойдут в горисполком, к самому председателю, — просить для мастера новую комнату. Но он все же промолчал. Еще, может, ничего не выйдет. Ни к чему зря обнадеживать человека.

Гриша и Степка вошли в красный уголок, когда часы показывали три минуты первого. Но концерт еще не начался. Народу было полно. Пришли почти все жильцы двадцать третьего дома. Много было жильцов и из других, соседних домов. Первые ряды заняли старушки, которые зачем-то принесли с собой маленьких ребятишек. Ребятишки таращили глаза и озирались по сторонам, видно ничего не понимая. «И для чего таскать с собой таких малышей?» — с неудовольствием подумал Степка.

Андрей поздоровался с Гришей за руку и, попросив старушек потесниться, усадил мастера в первом ряду. А Степка побежал в отрядную комнату.

В отрядной комнате стоял оглушительный хохот. Ребята толпились вокруг Женьки и Шурика, загримированных под старичков. Шурик успел приклеить оторванную Степкой бороду, и теперь мальчики наскакивали друг на друга, выкрикивая:

— А вы мне скажите, Иван Иванович, какая ваша любимая песня?

— Ну, какие же у нас в Миргороде песни, любезный Иван Никифорович, — отвечал Шурик. — Известно — «Гляжу я на небо…» Или еще — «Взяв бы я бандуру…»

В отрядную комнату вошел Андрей.

— Начинаем, начинаем! Сейчас Яков Гаврилович говорит. А затем, Кузя, твой выход…

Несмотря на крик и гам, который поднялся в отрядной при этих словах, громкий голос начальника ЖЭКа все же был хорошо слышен.

— Товарищи жильцы! — говорил Яков Гаврилович. — Сегодня мы открываем красный уголок, чтобы вы могли культурно отдыхать. Уголок открыт для всех желающих. У нас уже есть шашки, шахматы, домино, запланировано приобрести настольный теннис. В ближайшем будущем здесь также разместится библиотека. — За дверью зааплодировали. — Особо хочу отметить работу наших пионеров, нашего отряда, наших ребятишек. — Снова раздались аплодисменты. — Все это сделали они. Ну, конечно, при нашей помощи. Теперь ребята берут над красным уголком шефство. Так что по всем вопросам обращайтесь к ним. — И когда смолкли новые аплодисменты, начальник закончил: — А теперь, дорогие граждане, согласно программе посмотрите концерт, составленный силами тех же наших пионеров.