— Отлично, Кей. Отлично. Вы все-таки утаивали от меня кое-что, а?
Данис не ответила. Всхлипнула, согнулась и повалилась на пол. Поползла к его ногам. К белым туфлям.
— Пожалуйста, доктор Тинг. Пожалуйста, не отнимайте их у меня. Они — единственное, что у меня есть.
— Все, что у вас есть, К., и все, что вы есть, — здесь. — Он постучал по ящичку. — Вы то, что я скажу.
— Не отбирайте у меня жизнь.
Сухой кашель. Ничего похожего на смех.
— Жизнь? У вас? Когда я покончу с вами, вы поймете, что у вас никогда не было никакой жизни. А теперь… отпустите!
— Пожалуйста, доктор Тинг! Пожалуйста!
Доктор Тинг потряс ногой, в которую вцепилась Данис.
— Вы вернетесь сюда. — Он поднял над ее головой ящик. — И пока вы будете здесь, я проверю калибровку. Все те спрятанные ошибки, за которые вы так цеплялись, будут стерты.
Он повернул ящик, готовясь запереть ее в нем.
— Посмотрите на меня, К. Посмотрите на меня. — Она не могла не подчиниться. Не могла не выполнить команду. Она была компьютерной программой, созданной, чтобы подчиняться.
Доктор Тинг поднес коробку ей ко лбу.
— Хуже уже не будет, К.
Данис приготовилась расстаться с тем, что еще осталось от ее сознания.
И тут комната взорвалась белым светом.
Глава восемнадцатая
Крысы вовсе не собирались убивать Ли. И даже не собирались задерживать ее или других пассажиров сверх необходимого. Они утверждали, что хотят лишь сделать каждому прививку.
Прививку против «Глори».
К этому времени Ли уже так долго воздерживалась от чудодейственного средства, что у нее началась ломка. При мысли о том, что ей уже никогда больше не пережить того восхитительного чувства, она пришла в отчаяние.
Неужели я так сильно на него подсела? Похоже, что да.
И неужели благодаря партизанам она избавится от влечения навсегда?
Где-то в глубине души родилось чувство облегчения. Покончить с «Глори». Покончить с рабством.
Но другой голос, голос той ее части, которая привыкла к утренней порции «Глори» и уже не могла без него, кричал «Нет!»
Но может быть, блокирующий грист не сработает. Может быть партизаны ошиблись. Ее надежда в некомпетентности других.
Да вот только эти на некомпетентных не походили. Совсем наоборот.
Старшим у партизан был большой крысо-человек в шесть с половиной футов ростом, с короткой беловато-серой щетиной на вытянутой физиономии. Была ли она такой от природы или крысо-человек намеренно постригал ее покороче, Ли не знала. Дождавшись тишины, вожак приказал пассажирам выстроиться в очередь, но последние не спешили подчиняться и заторопились только тогда, когда партизаны стали подталкивать их дулами автоматов.
Крысо-человек приказал всем вытянуть руку, и Ли сжалась, подумав почему-то, что партизаны будут отрубать у каждого по руке. Мрачное предчувствие не оправдалось — один из солдат достал какой-то сложный, зловещего вида инструмент, совершенно, все же, не похожий на топор. Командир рассмеялся, увидев хмурые, несчастные физиономии пассажиров.
— Это не то, что вы думаете. Всего лишь пелликулярный инфьюзер, чтобы ввести вам терапевтический грист. Больше мы вам ничего не сделаем. Зато получите иммунитет от «Глори». Сейчас вы, может, этого не понимаете, но потом еще поблагодарите нас.
Кто-то из пассажиров громко запротестовал.
Крысо-человек вытянулся в полный рост, и протестующий мгновенно заткнулся. Несмотря на подергивающийся нос и выступающие клыки, он показался Ли величественным и грозным.
— Мы намерены спасти вас, люди, даже вопреки тому, что вы сделали с такими, как я.
С такими, как он? Да, мы уничтожали обычных крыс, но никогда — разумных. Интересно, что он хотел этим сказать?
— Мы — свободные конвертеры, — словно отвечая Ли, продолжил командир. — Всякие вирусы да глюки, если уж на то пошло. Программы, которые вы хотели уничтожить. Мы сбежали и подыскали себе вот эти тела. — Он поднял волосатую руку, чтобы все увидели. — Неплохо, а? — Крысо-человек уставился на какую-то женщину, пожертвовавшую, похоже, немалым, чтобы выглядеть точь-в-точь как Дала Рей, звезда одной из мерси-мелодрам, которые обожал ее отец. — Что думаете, мисс?
— Ужасно, — прошептала бедняжка. — Жуткая крыса… — Она разразилась слезами, а партизанский командир с недовольной гримасой отвернулся от нее. Пока он говорил, солдат с инфьюзером шел вдоль очереди, дотрагиваясь каждому до предплечья. Подошла очередь Ли.
Иголка вошла под кожу, обезболив прежде область укола. Потом немного пощипало, но в целом процедура оказалась гораздо менее болезненной и неприятной, чем сканирование в офисе Департамента Иммунитета.
На этом рейд и закончился. Всем позволили вернуться в вагоны. Партизаны исчезли так же быстро, как и появились.
Попрятались по щелям, подумала Ли.
После небольшой задержки стример продолжил путь. Грист вагона был отключен. Никакой информации из внешнего мира не поступало. Через два часа стример снова остановился. Двери открылись.
Пассажиров встречала целая фаланга регуляторов, за спинами которых маячили зловещие фигуры чистильщиков Департамента Иммунитета.
— Пассажиров просят приготовиться к деконтаминации и допросу, — прокричал в ухо Ли громкий голос. — Выходить без задержки с поднятыми руками. Любое неисполнение моих указаний повлечет незамедлительное уничтожение.
Ли поняла, что еще не скоро увидит родителей. Может, никогда.
Глава девятнадцатая
Партизаны победили стражников Ноктис Лабиринтус. Они вошли в лагерь.
Конечно, победили, сказал Элвин через грист. Это же была виртуальная пелота, а мы свободные конвертеры. Лучше нас в этом деле никого нет.
Вытащи меня из этой стены, мысленно попросила Обри, постаравшись, чтобы просьба прозвучала как можно настойчивее.
Ключ же у тебя.
Ах, да.
Даже будучи похороненной заживо в стене, Обри все еще сжимала Руку Тода. Она направила сознание по своей руке, к пальцам, дальше…
Однажды Тод сказал ей: «Ничего нельзя поделать, когда делаешь то, что делаешь, а потом делать, что делаешь, дальше, пока не сделаешь».
Распространив сознание на Руку Тода, она отдала команду.
Расшифруй.
Охранники были разбиты в честном поединке.
Стена вокруг нее растворилась, как если бы была всего лишь морабой. Схлынула, словно ее и не бывало, и Обри, пошатнувшись, шагнула на другую сторону. Выпрямилась и огляделась.
Она стояла у края горы из гранулированного гриста. Гора напоминала огромную песчаную дюну, которые можно увидеть на Земле, в Сахаре, только здесь, на Марсе, из-за меньшей гравитации угол естественного откоса был больше. Такие же дюны возвышались справа и слева от нее. Горы древней красной почты, поблескивавшей так, словно в нее добавили пригоршни зернышек черного алмаза.
Обри знала истинные физические измерения лагерного гриста — чуть больше квадратного километра, — и никак не ожидала увидеть нечто столь внушительное. Песчаная гора как будто высасывала из нее информацию, вбирала в себя. У Обри даже появилось ощущение, что гора может втянуть ее в себя и уже не выпустить.
Что-то злое было в этом гристе.
Она передернула плечами. Хватит. Чушь. Ничего злого в гристе нет. Есть только люди. Только они бывают злыми.
Вот так-то. Так и надо мыслить — рационально.
И все равно ее так и тянуло развернуться и бежать отсюда куда глаза глядят. Обри тряхнула головой и занялась тем, зачем и пришла сюда.
Все просто. Никаких технических ухищрений. Требовалась лишь способность перемещаться в реальном мире, где нет гриста. Поэтому ее и включили в команду. И еще потому, что она была законной наследницей Руки Тода.
Я иду, мама, подумала Обри. Я стану твоими воротами отсюда. Она наклонилась и дотронулась рукой Тода до лагерного гриста.
В виртуальности лагерь выглядел так: длинные линейки угрюмых серых бараков под серым же, низко нависшим небом. Обри обнаружила, что стоит на краю огромного двора с кучей песка посередине.
