Что ж, еще посмотрим, чья возьмет.

Элвин и его хакеры определили, что Рука Тода имеет весьма специфичный диапазон. Область блокирования имела размеры и объем поля для игры в пелоту. Так у Элвина — странного поклонника этой игры — появилась идея нападения на Силиконовую Долину.

Обри двигалась вперед с помощью ручных реактивных насадок. Мяч она вела между ног с искусством опытного дриблера. Способность эта появилась у нее с установкой специального алгоритмического имплантата. Код списали с одной из лучших моделирующих программ. Такие оверлейные способности никоим образом не могли быть эквивалентны реальному опыту, но, как говорил Элвин, теперь на арену вышел Бастумо, лучший страйкер Диафании. Когда ему не мешали травмы спины, когда не строили козни продажные клубные менеджеры, его было не остановить.

— С Бастумо в пелликуле, — сказал ей Эвин, — ты будешь потрясным страйкером. — Там, впереди, в красных рубашках и белых шортах ее ждали защитникию На них была форма «Дедо’c Маастрих Рейнджерс». Команда Обри обрядилась в зеленые рубашки и черные шорты, выездные цвета любимой команды Элвина, «Коннахт-болса-Селтикс», выступавшей в премьер-лиге Диафании. Физически игроки были там, с Обри, заключенные в грист, который она несла в привязанной к поясу сумке.

В реальном мире Обри достала странной формы пистолет и выстрелила в землю в нескольких футах от края обрыва, на котором стояла. Потом она повернула пистолет к себе, навела дуло на поясницу и спустила курок.

Острый укус. Пелликула тут же отреагировала сигналом опасности в ее конвертерном аспекте. Обри поморщилась от боли. Моноволокнистая нить проникла в тело и обхватила спину. Другой ее конец надежно удерживал марсианский грунт.

Обри с трудом удержалась от того, чтобы отвести руку за спину и проверить надежность крепления. Сделай она так, нить запросто перерезала бы запястье.

Я же бета-тестер, мрачно подумала Обри. И должна доверять инженерам. Что еще хуже, должна довериться морабе.

Материал для спуска в Силиконовую Долину должен был обеспечить покрывающий поверхность Марса ихор. Нить, стремясь образовать прямую линию между Обри и пунктом крепления, вполне могла прорезать скальную породу, и чтобы не допустить этого покрывающий нить монтажный грист запрограммировали так, чтобы он утолщался при контакте с горизонтальной поверхностью.

Что еще важнее — по крайней мере с точки зрения Обри, — его специально запрограммировали еще и на распознавание морабы.

К счастью, мораба покрывала все и влезала во все. Убрать ее невозможно. Грист моноволокнистой нити разложит морабу, с которой соприкоснется, и использует ее для наращивания. К тому времени, как Обри спустится в долину, за спиной у нее будет не сопля — это сравнение почему-то приходило в голову каждый раз, когда она думала о нити, — а суперпрочный филамент.

Обри шагнула к краю и ощутила напряжение нити. Малейшее напряжение тут же приводило к наращиванию волокна. И так будет до тех пор, пока она движется вперед.

Составив план, Обри отбросила все сомнения. Для партизана любые сомнения чреваты нерешительностью и гибелью. Она ступила вниз со скалы и стала спускаться. Нить держала. Она спускалась лицом вниз по почти отвесной плоскости.

Должно быть так чувствует себя паук, подумала Обри.

Внизу, почти в полумиле, расстилалось дно Силиконовой Долины. В сумке у нее на поясе ждала своего часа не только виртуальная команда, но и Рука Тода.

Осталось только свистка дождаться, подумала она и вернулась в виртуальность. Туда, где предстояло развернуться смертельной игре. Матч начинался.

Не будь Ли так отчаянно, так безнадежно одинока, ей бы, наверно, не удалось сохранить секрет открытия. А кому рассказывать? Со старыми друзьями она не виделась и даже начала подумывать, что в Комплекс Б ее перевели по какой-то прихоти Текстока, а не потому что кто-то уж так верил в ее способности как ученого-физика. Большинство новых коллег относились к ней с холодком, и в глазах у них были то же, как и у Текстока, пустое выражение.

Выражение, которое Ли замечала и у себя самой, когда смотрела в зеркало.

Она превращалась в рабыню «Глори».

Да, привычка, говорила она себе. Да, зависимость. Но зависимость мягкая и, если можно так сказать, доброкачественная. Вроде пристрастия к кофеину. Кофеин помогает сосредоточиться, способствует повышению работоспособности, обостряет внимание. В эпоху, предшествовавшую появлению нанотехнологий и появления гриста, когда употребление стимуляторов стало необходимой частью жизни, многие люди не могли начать день без обязательной чашки чаю или кофе и чувствовали себя не в своей тарелке, если у них вдруг заканчивались запасы шоколада. «Глори» помогает делать дело, заставляет усерднее работать — в отличие от наркотиков. И что с того, что он подавляет сексуальное желание? Зато предлагает компенсацию в других областях.

Ли ощущала его действие все сильнее и сильнее. Как будто он знал. Амес. Директор. Как будто он знал, что она сделала важное открытие, которое поможет одержать победу в войне, и всячески поощрял, подбадривал и поддерживал в стремлении идти дальше. Возможно, он не знал деталей, но представлял общее направление ее мыслей.

Побуждающее действие «Глори» сказывалось все чаще, иногда по несколько раз в день, даже когда рядом не было Текстока. Может быть, даже именно тогда, когда рядом не было Текстока. Иногда ей казалось, что всевидящий взгляд Амеса смещается с Текстока на нее.

Так почему же она не рассказала никому об открытии?

Делить свою жизнь с Текстоком больше не хотелось. Он как будто ушел куда-то… в какой-то Глориленд. Перейдя в Комплекс Б, она подписала договор о неразглашении. Никаких публикаций на тему мерси. Никаких заявлений. Никаких претензий. И ничего не никому не рассказывать. Даже родным.

Рассказывать было просто некому.

Да и в любом случае оставалось еще много сделать. Прежде всего, еще раз проверить и перепроверить расчеты. И, самое главное, найти какой-то метод экспериментальной проверки. Большинство ученых-теоретиков понятия не имеют о том, как практически подтвердить свои выводы. Но у Ли за спиной был большой экспериментальный опыт. Она не могла позволить себе предъявить непроверенную гипотезу.

Я подведу Рафаэля Мерседа, думала Ли. А если я ради кого-то стараюсь, то, прежде всего, ради него. Снова и снова перечитывала Ли его последние слова в «Путешествии изгнанников», разделе под названием «Синтез Мерседа».

«Не исключено, что прошлое можно устроить в соответствии с нашими пожеланиями. Вообще-то я даже полагаю, что кто-то уже делает это. Остается только надеяться, что он открыл человеческий эквивалент уникальной способности моих маленьких гравитонов. Кто бы ты ни был там, в далеком будущем, ради Бога, будь осторожен».

Устроить в соответствии с нашими пожеланиями?

Связано ли это заявление каким-то образом с ее алгоритмом дежа вю? Интуиция подсказывала: да, связано.

Время от времени звонил отец, передавал военные новости. В последние пару лет Ли почти полностью изолировала себя от происходящего в мире. Краем уха слышала о тяжелых боях за луны Юпитера, о больших потерях и скромных, но устойчивых успехах войск Мета. Силы Директората сосредоточились на спутнике Урана. Срочно укрепляли оборонительные сооружения на Плутоне, где намечалось развернуть крупную военную базу. Со дня на день ожидалось крупномасштабное вторжение в систему Нептуна. А уж потом, после победы здесь, дойдет очередь и до клаудшипов в облаке Оорта. Все знали — по крайней мере в этом убеждал Ли отец, — что за восстанием стоят клаудшипы, а мятежники всего лишь марионетки в их руках. Некоторые даже договаривались до того, что нынешняя война есть не что иное как результат борьбы крупнейших банков Мета с их конкурентами из внутренней системы.

— А как ты, дочка? — спросил отец. — Мы с твоей мамой уже и забыли, какая ты высокая. Видим только голову и плечи.