Да и то на это ушло бы немало времени, пожалуй жители города успели бы сбежать подальше от обреченного города, не говоря уж о самом маге.

– Ну что ж давай поговорим. – Почти пропел Хасан, чувствуя прилив сил, как и всегда когда перестояло решить какую-то сложную задачу. Закрытые веки странного создания дрогнули, открывая миру два глаза один человеческий, а другой скорее змеиный. Впрочем, этим старого чародея было не удивить он сам мог похвастаться такими отличиями.

– Итак, кто ты такой? – Спросил Хасан поигрывая ритуальным кинжалом.

Тень отбрасываемая костяным клинком причудливо изгибалась ничуть не смущенная тем что комнату освещал всего один неподвижный источник света. Вопрос канул в никуда, существо в круге даже не шелохнулось, даже открывшиеся было глаза закрылись.

– Ну чтож, не хочешь по хорошему, будет по плохому. – Пробормотал Хасан выбирая какой из энергетических узлов на теле пленника разрушить. Немного подумав старый демонолог указал острием кинжала на правое плече пленника. Тень кинжала ядовитым жалом метнулась к запертому в круге пленнику. Ядовито зеленые искры брызнули в разные стороны едва тень достигла цели. С противным скрежетом кинжал Хасана изогнулся, будто был сделан не из кости а из дрянного металла. А следом мощный толчок сотряс дом до самого основания, вернее было бы сказать что он родился именно в основании дома. Сердце старого демонолога сжала когтистая лапа страха, он понял, что именно случилось. Хоэфиты питавшие своей силой чары защищавшие дом освободились или погибли. Из тела пленника вверх ударил столб смолянистого дыма. Черная хмарь всасывалась в стены, в потолок, перед этим напором защитный круг оказался бессилен, он ограничивал лишь одно существо, а прорывалось наружу великое множество. Оценив ситуацию Хасан с совсем не старческой прытью рванулся к выходу. Весь дом слегка подрагивал, по его комнатам пробегала судорога. Знакомые коридоры внезапно изменились, привычное расположение комнат исчезло безвозвратно. Многочисленные двери не открывались демонический хохот сопровождал старого демонолога все время, что он бежал по бесконечному коридору. Наконец впереди замаячили двери ведущие на улицу. Рывок и обескураженный Хасан влетает в свои заклинательные покои где как ни в чем небывало стоит в круге пленник. Впрочем, пленник ли?

– Кажется ты хотел поговорить Хасан аль Каммуд? – Усмехнулось существо кутаясь в плащ. В ответ старый демонолог шепнул формулу подчинения, ту самую какой обуздал существо у ворот. Однако ничего не произошло, его магия просто угасла так и не сформировавшись.

– Не стоит даже пытаться. – Усмехнулся пленник спокойно перешагивая защитный круг, и только тут Хасан обратил внимание на то что покрывшийся трещинами пол исковеркал узор лишив его силы.

– Кто ты?! – Выкрикнул старый демонолог прежде чем поперхнуться собственной кровью. Шестигранный клинок высунулся из груди старика.

Хасан с ужасом ощущал как чудовищное лезвие капля за каплей высасывает его душу. Лишая не только жизни но и посмертия. Наконец чудовищный удар отшвырнул демонолога прочь.

– Я пришел хозяин. – Прошелестел закованный в броню одержимый, в слезящихся глазах Хасана зажегся огонек понимания. Серебро доспеха облупилось, мелкие чешуйки осыпались на пол открывая желтую кость.

Тяжелая демоническая аура окутывала рыцаря, хотя нет, теперь с рыцарем этого монстра не спутал бы и ребенок.

– Добей его. – Коротко приказал вышедший из круга пленник, и огромный клинок способный разрубить бревно в три обхвата опустился на голову старого чародея.

Сафир Абу Решт любовался рассветом, здесь в горах Аббаля он был на диво красив. Несмотря на то что к адептам Ахримана он не имел ни малейшего отношения он совершенно спокойно мог наблюдать за солнцем наслаждаясь чудесным видом. И виной того было не дурное воспитание а долгая жизнь в уютной горной долине. Роль посла в анклаве видящих не самая завидная участь, но Сафир давно привык к ней, и не роптал на судьбу. Как привык к тому что солнце всего лишь пылающий шар вокруг которого с огромной скоростью вращается земная твердь которая вопреки всему почему то круглая. Даже одиночество не сломило дух Сафира, хотя казалось бы какое одиночество, если дом посла стоял почти в самом центре небольшой деревеньки видящих. В свое время он сильно удивлялся частому сумасшествию среди послов, и когда его привезли в этот чудный кусочек рая среди гор его немало позабавило сочувствие спутников. Лишь позже он понял насколько они были правы. Оторвавшись от воспоминания Сафир смочил горло простой водой. Сегодня ему предстояла встреча с старейшиной поселка, и надо отметить что выпить вина накануне равносильно самоубийству причем весьма болезненному. В этом посол уже успел убедиться еще в самую первую встречу. Воспоминания о пережитом удивительно свежи даже сейчас спустя двадцать лет. Быстро глянувшись в зеркало посол убедился что несмотря на хорошее самочувствие старость не пощадила его. Пригладив растрепанные седые волосы Сафир бодрым шагом вышел из дома, запирать двери смысла особого не имело, как впрочем и приводить себя в порядок, но сознание цепко держалось за эти обыденные ритуалы. Пожалуй благодаря им Сафир все еще оставался в здравом уме и трезвой памяти если конечно человек разговаривающий сам с собой по утрам может претендовать на это звание.

Из года в год, встреча происходила на одном и том де месте – на берегу небольшой горной речушки две на редкость упрямых сосны вцепились в каменистую почву на самом краю обрыва. Чуть дальше начинались многочисленные пороги лишь самую малость не дотягивающие до полноценного водопада. Грохот воды делал любой разговор невозможным, но именно это место было предназначено для общения между старейшиной Видящих и послом Халифа.

Несмотря на почтенный возраст Сафир без труда вскарабкался по крутой горной тропинке, пожалуй он сумел бы подняться к заветному месту и с закрытыми глазами. Преодолев крутой подъем Сафир даже не вспотел, хотя двадцать лет тому назад едва не сверзился с этой тропинки вниз. Все шлом своим чередом и все же послу казалаось, что не хватает чего-то очень важного. Живя среди видящих совершенно иначе начинаешь относиться к своим ощущениям, возможно тому виною одиночество? Либо же это первая весточка от припозднившегося безумия? Это вопросы так и остались без ответа поскольку Сафир поймал наконец юркую мысль. Из семени смутного подозрения родилось знание. Старейшины не было на своем месте! Это было так же немыслимо, как солнце вместо востока взошедшее на западе. Еще ни разу старейшина не опоздал, да что там опоздал, он похоже всегда встречал рассвет именно в этом месте, и к приходу Сафира всегда был готов заранее. Впрочем для Видящих это скорее правило чем исключение.

Несколько долгих минут посол стоял не в силах совладать с удивлением.

Сердце сжало тягостное предчувствие.

Мелкие камушки брызнули в разные стороны, когда Сафир бросился обратно. Горная тропа внезапно потеряла всю свою приветливость, скользкие булыжники так и норовили сбросить человека вниз, превратив его в изломанную жестоким ребенком куклу. Чудом удерживая равновесие посол спустился в долину. Солнце уже явно взошло, и пожалуй до полудня оставалось часа четыре не больше. Деревенька жила своей обычной жизнью правда ничего общего с жизнью простых крестьян не имеющей. Видящие не возделывали поля и не пасли скот, некоторые дома были окружены садами, но далеко не все из них были ухоженными. Еду и утварью крохотное поселение Видящих снабжали расположенные у подножья деревеньки. И дело было даже не в приказе Халифа, причина была в том, что большая часть народу охотно пользовалась услугами анклава. Да пожалуй немалую роль играл и суеверный страх, перед могуществом Видящих. Сафир перешел на шаг, бешено бьющееся сердце болью напоминало о прошедшей молодости.

Смерив шаг Сафир двинулся к дому старейшины, по странной логике он располагался на небольшом отдалении от деревеньки. Добротные дома проплывали мимо идущего посла, у них не было номеров, за двадцать с лишним лет жизни в этом месте Сафир так и не узнал даже имен своих соседей, не говор уже о полноценном общении. И все же эти люди были дороги ему, хотя по большому счету любить их было не за что, да и в том люди ли они Сафир до сих пор сомневался, уж больно они отличались от тех же крестьян. Не внешне, внутренне, но от этого было только страшнее. Впрочем старейшина отличался и внешне, но он похоже был своего рода уникумом среди себе подобных, и его положении в поселении было более чем странным. Пожалуй из всех видящих он был самым человечным. Сафир сам окрестил его старейшиной просто по тому что нужно было отличать его от остальных жителей анклава. Впереди замаячил аккуратны домик старейшины, уютный яблоневый сад на удивление ухоженный окружал домик плотным кольцом.