На бурой голове сидело набекрень некое подобие узкой тиары. Металлическое кольцо удерживалось протянутыми под подбородком тесемками. Ноги были обмотаны шнурками, удерживающими сандалии. К носку и пятке обувь заострялась — ради моды или же для удобства, — чтобы при рытье можно было пользоваться ею, словно когтями.

На одной лапе сего создания красовалась печатка из желтого металла. Ею оно прикрывало физиономию, растопырив пальцы и сквозь них внимательно поглядывая на Джон-Тома и его факел.

В другой лапе был серп, лезвие которого покоилось на горле выдра. Собственное оружие Маджа было разбросано неподалеку, в том числе и потайной пяточный нож. Его стрелы, меч, лук мешались с копьями и зловещего вида алебардами, оставленными воинством, бежавшим при виде Джон-Тома.

— Повторяю, — проговорил решительно настроенный гофер, покрепче перехватывая рукоятку серпа, — шевельнешься, и я вспорю глотку этому вору — пусть жизнь его вытекает на камни.

— Вору? — Джон-Том, хмурясь, поглядел на аккуратно упакованного выдра.

— Ах ты, кислая рожа, пожиратель червей! Подобной небылицы не слыхивали с тех пор, как орел Исатикус объявил, что умеет летать под водой.

Джон-Том прижался спиной к холодной стене и подчеркнутым жестом опустил нож, хотя и не стал вкладывать его в ножны. Гофер с сомнением проводил взглядом его руку.

— Что здесь случилось, Мадж? — спросил молодой человек спокойно.

— Я ж те и говорю, приятель. Я охотился, выследил к ужину отменного жирного бройлегхта. И тут свалился в эту жуткую яму, где немедленно угодил в лапы целой орды вампиров. Они же кровь сосут, парень. Ты бы лучше превратил вот этого во что-нибудь приятное...

— Довольно, Мадж. — Молодой человек поглядел на гофера. — Вы можете убрать свой нож, серп или как вы его называете. Держать же неудобно. — Джон-Том положил факел на пол. — Простите, что свет моего факела слепит вас.

Гофер все еще сохранял осторожность.

— Я — его спутник. Но, кроме того, я из тех, кто поступает по справедливости. Обещаю не нападать во время нашего разговора и не предпринимать каких бы то ни было враждебных действий.

— Чувак, ты сам не знаешь, чего говоришь. Стоит тебе положить нож, и...

— Мадж... заткнись. И радуйся, что здесь я, а не Клотагорб. Он-то скорее всего просто оставил бы тебя.

Недовольно ворча, выдр умолк.

— Даю слово, — известил Джон-Том гофера, — путешественника и чародея, не желающего тебе зла. Священной клятвой ча-ропевца клянусь, что не причиню тебе вреда.

Гофер поглядел на дуару.

— Быть может, ты и колдун, только моим людям показался демоном. — Кривой клинок неторопливо отполз в сторону от глотки Маджа.

— Я — Джон-Том.

— А меня зовут Абельмар. — Гофер отвел от глаз лапу и болезненно сощурился в сторону человека. — Мое войско испугалось и света, и твоего обличья. В основном все они кроты и свет для них опаснее, чем для меня. Моя-то родня иногда выходит на поверхность, когда этого требуют нужды города. Коммерции необходимо, чтобы ею занимались и днем. Так мы считаем в Пффейфенмюнтере. — И гофер многозначительно поглядел вниз на Маджа. — Пока в наши пределы не вторгаются воры и головорезы.

— Чертовы враки! — запротестовал Мадж. — Вот избавлюсь от этих вонючих веревок и устрою им вторжение... Такого они тут не видали. Давай, приятель, — потребовал выдр. — Развяжи наконец меня.

Джон-Том не стал обращать внимания на крутящегося на месте и извивающегося выдра.

— Я не хотел вмешиваться, Абельмар. Мой друг утверждает, что на него напали и еще обвинили в краже.

— Я — начальник утреннего патруля в Восточном конце, — пояснил гофер, беспокойно поглядывающий в глубь тоннеля. — Скоро появятся горожане, начнутся ночные дела. Все вот-вот проснутся после дневного сна. И мне будет неудобно, если меня застанут в таком положении. Но я должен выполнить свой долг. — Он выпрямился. — Ваш знакомый обвиняется в попытке кражи. К нашему прискорбию, чужеземцы вечно ведут себя в нашем городе подобным образом. Но нас возмущает не столько кража, сколько вандализм.

— Вандализм?.. — Джон-Том укоризненно поглядел на Маджа.

— Да. Дело не слишком серьезное, но, если пустить его на самотек, оно вполне способно погубить наш уютный город. Вы можете себе представить, Джон-Том, как возрастут налоги, если незнакомцы начнут растаскивать по кускам общественные сооружения?

— Врет, снова врет, приятель. Чтоб у него эти длинные зубы повыпадали, — возразил Мадж уже с меньшей убежденностью в голосе. — Зачем это мне корежить его клепаную улицу?

Абельмар вздохнул.

— Наверно, это наша собственная вина, но по сути своей все мы эстеты. Нам приятно каждое яркое пятно в нашем городе, пусть это и создает нам проблемы при встрече со всякими незваными гостями. — Он пнул Маджа в спину. — Но, я вижу, вы все-таки еще не поняли меня. — Теперь он уже привык к факелу Джон-Тома и глядел на него, не моргая. — Посмотри. — Абельмар нагнулся к Маджу.

— Эй, осторожно! — Джон-Том шагнул вперед и поднял нож.

— Не волнуйся, незнакомец Джон-Том, — проговорил гофер, — если мои движения вселяют в тебя опасения, погляди вниз — под собственные ноги. Неужели ты и в самом деле еще не разглядел наши чудные мостовые?

Джон-Том осторожно пригнулся, не выпуская из виду гофера. Повел факелом, попытался разглядеть тесно уложенные бруски. Они неярко отсвечивали — как и возле входа в тоннель, — и лишь когда факел чуть не ложился на них, отражение становилось ярче. Полузнакомые красно-желтые отблески.

— Золото? — неуверенно поинтересовался он.

— Под Пффейфенмюнтером его завались, — ответил гофер с горечью в голосе, — но оно не для тех, кто является сюда незваным и начинает выламывать его из наших дивных стен и мостовых. А правда, красиво, как по-твоему?

— Ну, теперь-то я понял, что это вполне простительная слабость, чувак, — начал защищаться Мадж. — Кто мог подумать, что этим жадным гробокопам жаль простого камня из мостовой.

— Простите. — Джон-Том распрямился и здорово стукнулся головой о невысокий свод. — Абельмар, я приношу извинения за любые нанесенные повреждения.

— Это неплохо, но вы должны понимать, — настаивал гофер, — если мы допустим подобные поступки и слух о нас разойдется по миру, буквально через считанные дни можно ждать здесь появления целых толп дневных существ. Они погубят и наши общественные сооружения, и дороги... даже сами дома. Для нас настанет конец света.

Он умолк. Позади в тоннеле послышался шум.

— Вот и первые обитатели нашего города устремились на ночную прогулку, — заметил Абельмар, — или же это возвращаются мои трусливые воины, чтобы поглядеть на мои останки. — Он вздохнул. — У меня есть свои обязанности, но я умею считаться с реальностью. Придется нам договориться, друг-чаропевец. Признаюсь, в первую очередь я должен наказать своих трусов, а этот жалкий жулик, являющийся твоим другом, заботит меня куда меньше. Если ты забираешь его отсюда и гарантируешь, что вы оба не вернетесь, а по пути наверх не нанесете повреждений муниципальной собственности, я не стану доносить об этом происшествии Магистрату и оставлю в целости и сохранности горло этого типа, невзирая на то, что он вполне заслуживает другой участи.

— Согласен и благодарен, — отвечал Джон-Том.

— Я тоже, шеф, — Мадж оскалился в сторону гофера.

Чуть помедлив, Абельмар разрезал веревки на выдре кривым клинком, а потом пропустил его в петлю на своих коротких штанах. Мадж перебрался поближе к Джон-Тому и потянулся, разминая одеревеневшие лапы.

— А теперь, приятель, поторопись, времени хватит! — пригнувшись, Мадж ухватил один из золотых брусков. — Прикрой меня с ножом, чтоб я успел порассовать их в портки и колчан. — Выдр потянулся за оружием. — Ты выше его, и к тому же у тебя огонь в руке.

Когда выдр подобрал оружие, Джон-Том устало проговорил:

— Отлично, Мадж. Клади золото и пошли.

Ухватив в лапы несколько брусков из мостовой, выдр проговорил:

— Ты че, рехнулся, приятель? У меня в лапах целое состояние. И есть шанс уйти с ним.