— Конечно, конечно. Но что такое пертурбатор?

— Это слово обозначает вообще-то два понятия. Однако одно из них нас ни капельки не интересует, поэтому перейдем сразу ко второму. Определить его довольно трудно. Проще всего охарактеризовать пертурбатор как органически-неорганическое существо, которое не здесь и не там и одновременно, в каждый конкретный миг, здесь и там. Он движется сквозь бесконечное число возможных и невозможных вселенных, неся с собой череду перемен.

— Ясно, — пробормотал Джон-Том, отчаянно пытаясь доискаться хоть какого-нибудь смысла в том нагромождении противоречий, которое изливалось из уст волшебника.

— Как я уже сказал, их немного, — продолжал Клотагорб. — Обычно они проносятся сквозь вселенные с такой быстротой, что изменения проходят незамеченными. Однако теоретически возможно поймать пертурбатор и задержать его в одном месте. Надеюсь, ты понимаешь, что это означает для того, кто привык свободно перемещаться в космосе. Предположим, что пертурбатор в самом деле оказался в плену. Скорее всего он начнет все чаще выбрасывать энергию. Мы сейчас, кажется, это и наблюдаем.

— Иными словами, — проговорил Джон-Том, — мы попали в беду из-за того, что некое существо, способное изменить структуру мироздания, страдает, если можно так выразиться, от приступа межпространственной клаустрофобии?

— Ты, по своему обыкновению, излишне красноречив, но суть проблемы от тебя не ускользнула.

— Слабенькое утешение. Но как можно остановить такое? — Юноша внезапно осознал, что его кожа приобрела красновато-коричневый оттенок. Панцирь Клотагорба сделался ярко-розо-вым. Мгновение спустя все исправилось. — Я понимаю, что надо торопиться. Мир и без того достаточно паскуден, чтобы еще изменять его день ото дня, но...

— Решение, как мне представляется, весьма простое, правда, добиться желаемого будет, наверное, трудно. Необходимо отыскать пертурбатор и освободить его.

— Признаться, я не совсем разобрался в том, как можно поймать нечто, способное проникать из вселенной во вселенную, — покачал головой Джон-Том. — Ведь он не бабочка, верно?

— Увы, мой мальчик, я знаю об этом не больше твоего, — развел лапами Клотагорб. — Тем не менее его поймали.

— И кто же? — криво усмехнулся юноша. — Неужели кто-нибудь вроде нас с вами?

— Все мы обладаем скрытыми возможностями, — сурово произнес волшебник. — На свете не существует такого, чего нельзя было бы достичь. Нужно лишь время, желание, острый ум и слепое везение.

— Ладно, допустим, что кто-то поймал пертурбатор. Значит, надо его найти и выпустить на волю, прежде чем все мы чокнемся. Заметано. — Пальцы Джон-Тома вновь ущипнули струны дуары. — Так почему бы на сей раз не послать на подвиги других? Пускай чародеи — вон их сколько — покажут, на что они годятся, а то все мы да мы.

— Потому, — заявил Клотагорб наставительно, — что я, как тебе прекрасно известно, самый могущественный из чародеев. Кому, как не мне, действовать на общее благо там, где прочие волшебники наверняка вынуждены будут бесславно отступить?

— Угу, — буркнул Джон-Том. — А мне, разумеется, придется отправиться с вами, потому что я пользуюсь вашим гостеприимством; и потом, кроме вас, у меня нет никакой надежды когда-либо вернуться домой.

— А еще потому, что у тебя доброе сердце, ты прислушиваешься к моим советам и изнываешь от неискоренимого стремления помогать ближним, — прибавил Клотагорб. — Мой мальчик, ты неисправимый позер.

— Спасибо на добром слове. Что ж, по крайней мере, нам не предстоит совершить ничего сверхъестественного. Эти изменения, конечно, надоедают, но физического вреда они не причиняют.

— Как сказать, — фыркнул волшебник.

— Послушайте, а без меня вы никак не обойдетесь? Уж один-то единственный раз...

— Если пертурбатор не освободить, — начал Клотагорб, сцепив пальцы и уставившись в потолок, — он не перестанет изменять мир, вследствие чего местная структура материи претерпит необратимые искажения, и мы тогда можем утратить кое-что из насущно необходимого.

— Например?

— Например, гравитацию.

— Ладно, уговорили, — буркнул Джон-Том, глубоко вздохнув. — Сдается мне, от этой штуки не спрячешься.

— То-то и оно, мой мальчик, то-то и оно. Тебе не спрятаться ни от нее, ни от меня.

— Да зачем я вам нужен? С моими способностями к чаропению...

— Не принимай мои шутки близко к сердцу. Ты уже добился кое-каких успехов, а за время нашего путешествия сможешь углубить свои познания. И потом, я старею, так что помощь того, кто молод и силен...

— Будто, кроме меня, никто вам не пособит, — хмыкнул Джон-Том. Он неоднократно слышал жалобы волшебника на возраст и вовсе не стремился к тому, чтобы подновить их в памяти. — Я же сказал: ладно. Похоже, у меня нет выбора. Да и у вас, кстати, тоже, раз на карту поставлена судьба всего мира. Между прочим, как он выглядит, этот пертурбатор?

— Кто знает? — пожал плечами Клотагорб. — Говорят, что он способен с легкостью менять внешний вид. Вполне возможно, нам он покажется деревом, камнем или клочком тумана. Мы с тобой определяем то, что видим, в знакомых нам терминах, то есть сравниваем новое с тем, что известно. Но учти, что пертурбатор — явление не естественное, а сверхъестественное. Его основная характеристика — нестабильность по форме или по составу, вернее, по структуре. В одной древней книге утверждается, что на него приятно смотреть. Характер его, если можно так выразиться, отнюдь не злобен. Искажения возникают неумышленно, просто в силу того, что иначе не получается. Если бы не привычка устраивать в тех вселенных, куда он залетает, сумасшедший дом, было бы любопытно познакомиться с ним покороче.

— А вы вообще-то уверены, что мы имеем дело с пертурбатором?

— Только пертурбатор может изменять мир подобным образом, — изрек Клотагорб, превратившийся вдруг в пожилую мышь с ярко-желтыми крыльями. Крылья требовались ему затем, что восседал он на верхушке ели вышиной в полных сто футов. Джон-Том бросил взгляд на головокружительную бездну под ногами и с немалым трудом удержался на дереве. Последние слова чародея получили неожиданное и весьма впечатляющее подтверждение. Пертурбация длилась около трех минут, по истечении которых мир мгновенно возвратился в приличное состояние. Убедившись, что они находятся внутри дуба, Джон-Том испустил облегченный вздох. Разумеется, в действительности они и не покидали дупла — это действительность покинула их.

— По-вашему, мы и впрямь превращаемся? Может, вся закавыка в том, что на нас наводят галлюцинации?

— Мой мальчик, упади ты с того дерева, за которое цеплялся несколько секунд назад, — заметил Клотагорб, — от тебя осталось бы мокрое место. Конечно, ты вернулся бы к действительности, но в виде кровавого месива на полу. Ну да, у тебя были крылья, однако сумел бы ты ими воспользоваться?

— Кажется, я начинаю понимать, с какой стати вы отправляетесь на поиски. — Юноша взял с полки кувшин и налил в стакан воды. К его изумлению, в стакане очутилась пенистая голубая жидкость, которая шипели и пузырилась, словно выражая недовольство. Джон-Том выронил стакан. Шипение сделалось поистине оглушительным. Юноша нырнул под кровать, а Клотагорб проворно спрятался внутрь панциря. Стакан взмыл к потолку этакой крохотной ракетой, отскочил от стены, которая внезапно стала резиновой, и ринулся на нахала, что осмелился прикоснуться к нему. Джон-Том поспешно заполз под кровать. Поскольку у них не было ни пистолета, ни сачка для ловли бабочек, оставалось только ждать, пока таинственная жидкость не перестанет шипеть и не растратит всю свою энергию. Это произошло почти в тот самый миг, когда пертурбация завершилась. В стакане вновь оказалась вода, он завис на мгновение в воздухе, а затем рухнул на спинку кровати и разбился вдребезги. Клотагорб осторожно высунулся из-под панциря. Джон-Том также покинул свое убежище, косясь на лужицу на полу, словно опасался, что та возьмет да и кинется на него.

— Попробуй снова, мой мальчик. Теперь все должно быть в порядке.