— Вы хорошо дрались, — прорычал наконец леопард. — Очень хорошо. Даже чересчур хорошо, по-моему. — Он многозначительно посмотрел за корму, где покачивался шлюп. — Слишком много верных друзей пришлось отдать за этот жалкий приз. — Его глаза полыхнули зеленым огнем. — Я не из тех, кто жертвует славными парнями ради любого хлама, но уж очень было любопытно глянуть на вашу чудную посудину. Откуда путь держите и где раздобыли эту диковину? Бьюсь об заклад, она не из дерева сработана.

— Стекловолокно.

Леопард стрельнул в Джон-Тома глазами.

— А! Так ты, стало быть, хозяин.

Джон-Том кивнул.

— Он самый.

Что-то ужалило его в лицо, и он отшатнулся, на миг ослепнув. Рука инстинктивно метнулась к щеке и опустилась, встретив кровь. На лице остались четыре параллельных следа — неглубокие, можно даже сказать, пустяковые. Но пройди когти леопарда чуть выше — и Джон-Том лишился бы глаз.

Из горла тигрицы вырвался сдавленный рык, а Мадж пробормотал забористое ругательство. Проигнорировав обоих, леопард шагнул вперед, и они с Джон-Томом едва не столкнулись носами.

— Я — господин, — зловещим тоном произнес леопард. Мадж снова заворчал, и пират незамедлительно обжег его глазами. — Ты что-то вякнул, дерьмоед?

— Кто, я? Да я просто горло прочищал... господин. Драка вышла жаркая, вот оно и пересохло.

— Погоди, скоро тебе будет еще жарче. — Внимание гигантского кота вернулось к Джон-Тому. — Жалобы есть?

Юноша опустил взгляд, ощущая, как по лицу струится кровь, и тревожась: а вдруг она не остановится?

— Нет, господин. Никаких жалоб, господин.

Леопард одарил его ледяной улыбкой.

— Вот так-то лучше.

— Вы капитан этого корабля... господин?

Леопард запрокинул голову и взревел:

— Я Сашим, первый помощник! — Он посмотрел направо и отступил в сторону. — Капитан сейчас пожалует.

Джон-Том уже не знал, кого и ожидать. Может, еще одного медведя или другое, столь же впечатляющее создание. Он позабыл, что мозги капитанам нужны не меньше, чем мускулы. Облик капитана удивил его, но не шокировал. Извращенная традиция, мелькнуло у юноши в голове.

Капитан Корробок был попугаем — ярко-зеленым, с синими и красными пятнами. Рост — чуть ниже четырех футов. Вместо одной лапы — деревяшка, прикрепленная к коленному суставу металлическими штифтами. Кожаная повязка прикрывала пустую глазницу.

По обычаю пернатых граждан этой страны Корробок носил килт. Кроваво-красный, он превосходно гармонировал с алым жилетом. Отсутствие узоров на одежде говорило о том, что попугай распрощался со своим родом. В отличие от других крылатых существ, попадавшихся Джон-Тому на глаза в этом мире, Корробок обходился без шляпы или кепи. Пернатую грудь облегала узкая перевязь, сверкающая дюжиной стилетов. (Впоследствии один из пиратов поведал пленникам, что капитан бросает сразу по четыре маленьких смертоносных клинка: два — ухватистыми концами крыльев, один — клювом, и еще один — здоровой ногой. При этом он балансирует на деревянной ноге, и клинки попадают в цель с летальной точностью.)

Уцелевший ярко-синий глаз поочередно ощупывал узников. Над и под повязкой перья отсутствовали, и голая кожа отливала нездоровой желтизной.

— И это что, весь экипаж нашего приза? — Он поднял глаз на помощника, и Джон-Том с изумлением увидел, как могучий леопард съежился и отступил. Затем Корробок встретился взглядом с каждым своим подручным.

— Да вы же просто молокососы! — Не только Сашим, но и все остальные головорезы трепетали перед увечной зеленой птицей. Джон-Том решил не перечить ей. — Без малого сотня против четырех. Это ж надо! Да-а, лихие у меня молодцы, нечего сказать. — Свешивая голову то вправо, то влево, он снова внимательно оглядел пленных. — Ну да ладно. Так куда же вы, голуби, путь держали?

— Да так, вышли на несколько деньков из устья Вертихвостки, — добровольно залебезил Мадж. — Захотелось, знаете, рыбки половить, вот так...

Деревянный протез мелькнул в воздухе и саданул выдра между ног. Позеленев, почти как капитан, Мадж схватился за ушибленное место и рухнул. Корробок равнодушно посмотрел на него.

— У эмира Эзонского есть обычай нанимать евнухов для охраны дворца. Я покамест не решил, как с вами быть, но еще одна ложь, и ты познакомишься с ножиком корабельного костоправа.

Джон-Том попытался угадать, кому из окружающей его коллекции головорезов довелось познакомиться с ножиком костоправа, но не сумел. Оставалось лишь предположить: кто бы это ни был, он не понес свои «достоинства» в клинику города Майо.

Мадж держал себя в руках — в буквальном смысле слова. Голубой глаз уставился на Джон-Тома.

— Кажется, человече, ты посмышленей своего хитрожопого приятеля. Ну, так куда вы направлялись?

— В Снаркен, — незамедлительно ответил Джон-Том.

Корробок кивнул.

— Вот теперь похоже на правду. Я угадал, ты неглупый экземпляр, хоть и странный на вид. Откуда ты взялся, дылда? Не из Колоколесья ли?

— Да, — рискнул соврать Джон-Том. Впрочем, прозвучало это довольно правдоподобно.

Высморкавшись на палубу, попугай фыркнул.

— К счастью для вас, нынче утром у меня хорошее настроение. — Джон-Том подумал, что ему не хотелось бы повстречаться с этим существом, когда у него дурное настроение.

— Вы, ребята, — попугай указал на Маджа и Яльвара, — начинайте драить палубу, она вас давно дожидается. Уверен, эта работенка придется вам по вкусу. Или нет?

Не зная, следует ли сказать «да, господин», или «нет, господин», или вообще промолчать, Яльвар стоял и дрожал от страха. Мадж и вовсе не испытывал желания комментировать. Видимо, Корробока это устраивало. Он равнодушно кивнул, а затем перевел холодный взгляд на высоченную Розарык.

— Ну, а тебя я не прочь взять к себе в команду. В драке ты не новичок, это сразу видно. Ты бы нам пригодилась.

— Пожалуй, я обмозгую эту идею, мой сахахный.

Славная девочка, подумал Джон-Том, какой смысл злить пиратского попугая? Однако Джон-Тома взяла досада, оттого что Розарык не ответила прямым отказом. Конечно, она не восприняла всерьез предложение Корробока... Хотя почему бы и нет? Ничто не связывало ее с Джон-Томом. Напротив, у нее были все основания расстаться с ним. Разве не он выдернул тигрицу против ее воли из родной страны и вовлек в опасности, без которых она могла прекрасно обойтись? И почему ей нельзя с легкостью поменять неуравновешенного, страдающего ностальгией чаропевца на разбойничьего атамана?

Чаропевца? Джон-Том чуть не забыл о своих способностях. Никто из этих убийц не подозревает о его «хобби». Он мысленно умолял товарищей, чтобы хранили тайну и не ляпнули сдуру лишнего. Особенно он волновался насчет престарелого Яльвара. Но купец был парализован страхом и не высовывался с признаниями.

Словно прочитав его мысли, пиратский капитан вновь удостоил юношу вниманием.

— Ну, а ты, дылда, на что годишься?

— Я?.. Я тоже умею драться.

Корробок посмотрел на первого помощника.

— Пожалуй, — неохотно подтвердил Сашим.

Корробок хмыкнул, а Джон-Том добавил:

— Кроме того, я по профессии эстрадный певец, трубадур.

— Хар! Певец, говоришь? Порой и нам на этой шаланде случается спеть песенку-другую. — Он с отвращением поглядел на экипаж. — И меня уже тошнит от пьяного рева моей невоспитанной шайки.

Боясь выдать возбуждение, Джон-Том продолжал:

— Мой инструмент — на нашем корабле, среди прочего личного имущества.

— В самом деле? — От сверлящего взгляда попугая Джон-Тома прошиб пот. — Значит, он и сейчас там. Куда ему деться? А тебе, похоже, не терпится показать свои способности?

— Да что вы, господин! — Джон-Том ощутил, как индиговая рубашка прилипла к спине. — Просто я тревожусь за великолепный инструмент. Будет очень обидно, если один из ваших замечательных матросов разломает его в напрасной надежде найти внутри золото или драгоценные камни.

Корробок снова фыркнул.

— Не бойся, мои бродяги знают свой поганый шесток. — Он обратился к леопарду. — Отведи их вниз и запри в арестантском кубрике. Пускай маленько попарятся.