— (Цензура!), ну, ни хрена себе – многоствольная артиллерия! — присвистнул лейтенант Риккардо. — Да это же натуральные "катюши"!

Пилот "колибри" третьего взвода засёк залп реактивных установок, и ответил пуском гиперзвуковой ракеты. Тремя секундами спустя, выжигая всё дотла, по позиции противника пронёсся огненный смерч. Ещё через минуту-другую конвертопланы четвёртой роты перемешали с землёй большой отряд вражеских всадников на динозаврах.

— Быстрее, быстрее! — махнул рукой лейтенант Кольчугин, подгоняя бойцов. — Крадо, отходи, мы почти на месте!

Из соседнего дома, словно ошпареная, выскочила негритянка с ребёнком, и столкнулась с лейтенантом, едва не сбив того с ног. Долю секунды женщина широко раскрытыми, безумными от безысходности глазами смотрела на чужеземного воина, а затем уцепилась двумя руками за рукав офицера, и быстро-быстро затараторила на своём языке.

— Да отвяжись ты! Чего пристала? — Кольчугин попытался, было, стряхнуть туземку, но та повисла на его плече, рыдая во весь голос, что-то лопоча умоляющим тоном. — О, Боже, я не понимаю тебя!

Из-за соседнего дома появился сержант Рол Торсон, неся на руках беременную аборигенку. Следом за ним рядовой Дрек Камано с закутанной в термоодеяло девочкой на руках, и пара испуганных, дрожащих женщин с зарёванными лицами. Процессию замыкал рядовой Кего Тапс, неся на руках двух маленьких детей.

— Рол! Вы, что, совсем охренели!? — Владислав на мгновение лишился дара речи, озарённый внезапной догадкой, и даже позабыл о вцепившейся в него женщине. — В машинах нет места для гражданских!!!

В это время туземка отпустила, наконец, плечо офицера, сделала шаг назад, и быстрыми движениями сбросила с себя всю одежду. Затем, не переставая умолять плачущим голосом, обнажённая женщина опустилась на колени, и склонилась к ногам лейтенанта, словно собиралась целовать тому обувь.

— Командир, мы не можем их здесь бросить! Этих баб и детей ждёт неминуемая смерть, когда придут коричневые! — решительным тоном ответил, словно отрубил, Торсон.

— Господин лейтенант, этот ребёнок не успел убежать ещё в прошлый раз. Всадники её поймали и изнасиловали. Я не смогу спать спокойно, если оставлю её здесь, — более дипломатично, но весьма твёрдо заявил Камано.

— Тысяча чертей! Неужели вы считаете меня бездушным монстром!? — возмутился Владислав, одним рывком поднимая аборигенку на ноги, а затем подхватывая её одежду. — На, оденься! Бери мальчонку, пошли! А вы полетите снаружи, на фюзеляже, умники!

Обременённые женщинами и детьми, разведчики двинулись к конвертопланам. По пути десантники повстречали секцию сержанта Ортеги с женщиной средних лет и двумя детьми, и капрала Васкеса, за которым семенила пожилая старуха с узелком в руках.

Выйдя к импровизированному лётном полю, лейтенант Кольчугин так и застыл на месте, поражённый открывшейся его взору картиной. Вблизи крайних домов посёлка бок о бок стояла пара "колибри", с ревущими моторами, готовая вот-вот подняться в воздух. Над полем зависла ещё одна машина, державшая под прицелом ракет и скорострелки опушку леса. К конвертопланам стекались мобпехи, большинство из которых приводили с собой чернокожих детей и женщин. Самых маленьких детишек бойцы несли руках, так же, как и некоторых обессилевших матерей.

— Товарищ капитан, вы поймите, коричневокожие не пощадят даже этого младенца, — покачивая кроху на руках, лейтенант Риккардо кивнул на его мать. — А баб они сначала трахнут во все дырки, а потом медленно, со вкусом, запытают до смерти. Атаковав утром селение, марабарцы никого не собирались брать в плен. Эти местные эрзац-собаки, "леопарды", не знают пощады, и сожрут любого, кто подвернётся им в зубы.

— Луис, прекрати! Хватить давить мне на жалость! Я прекрасно всё понимаю! — капитан Славнов не говорил, кричал. — У нас нет лишнего места в машинах! Нет!!! Нам некуда распихать беженцев! А среди них дети малые! А, (цензура!). Да за что мне это!?

— Юрий Владимирович, да вы посмотрите вокруг, — не унимался командир второго взвода. — Мобпехи, элита сухопутных сил Республики, вооружены до зубов, в броне, а напротив – полуголые бабы и беззащитные малыши. Да мы на куски порвём всех тех коричневых придурков в перьях, что рискнут встать у нас на пути.

— Луис, не дави на жалость, — ротный обернулся в другую сторону, и увидел подошедшего Кольчугина. За офицером неотступно следовала аборигенка с ребёнком за руку, всем своим видом выражавшая покорность судьбе.

— Господин лейтенант, вы также изволили завести семью? По примеру сеньора Риккардо, взявшего в жёны вдову с двумя детьми? — сарказму капитана не было предела.

— Юрий Владимирович, мы не имеем морального права их здесь бросить, — миролюбиво ответил Владислав. — Как мы будем дома смотреть в глаза нашим детям и жёнам?

— Кое-кому для начала неплохо бы жениться, — ехидно заметил Славнов, вынимая из разгрузки фляжку. — Значит, так. Немедленно прочесать деревню, хватайте всех, и тащите к машинам. Я со своей секцией, и пилоты, посадим беженцев в "колибри". Затем всей роте предстоит марш-бросок на хрен знает сколько кэмэ. А лётчики вывезут баб и детей куда-нибудь вон из зоны боевых действий… Комбат меня убьёт, как только узнает о такой самодеятельности…

— Товарищ капитан, мы никому не позволим вас тронуть! — командир второго взвода осторожно передал малыша его матери, и, развернувшись, бросился к своим бойцам.

— Красавица, а ты с ребёнком иди к машине…, -- начал было объяснять своей спутнице Владислав. — От, чёрт, да она же ни в зуб ногой!

— Что, трудно? — одним глотком ополовинив вынутую из разгрузки фляжку, посочувствовал ротный. — Здесь где-то был переводчик… Ага, вот, он! Николас! Лейтенант Санчес!

Пока переводчик бегом преодолевал полсотни метров, женщина продолжала испуганно жаться к Кольчугину. За её спиной спрятался её малыш, обхватив ручонками ногу матери, широко раскрытыми глазёнками разглядывал страшных дядек и невиданных прежде рычащих летающих драконов.

— Николас, мне нужны ваши профессиональные знания. Будете помогать аборигенам при посадке в конвертопланы, — усмехнувшись, заявил обалдевшему переводчику капитан Славнов. — А затем полетите вместе с ними, чтобы они не повыпрыгивали вон из машин от страха.

— Слушаюсь, господин капитан, — если лейтенант Санчес и удивился, но виду не подал. Переводчик шагнул к женщине, и, запинаясь, стал ей что-то втолковывать, оживлённо жестикулируя руками.

— "Ноль-первый-аква", что там, внизу, происходит? Юра, зачем твои парни тащат за собой баб и малышню? — тройка "колибри" четвёртой роты появилась из-за горизонта.

— "Аква" открывает детсад для сирот и приют для овдовевших туземок, — иронично ответил ротный. — "Ноль-первый-терра", мы не можем поступить иначе.

— Хм, а мы, значит, можем… За кого ты нас принимаешь, Славнов? — после небольшой паузы поинтересовался капитан Кольцов. — "Ноль-четыре-один" дежурит в воздухе. "Ноль-четыре-два" и "ноль-четыре-три" заходят на посадку, и загружают гражданских. Ох, (цензура), и перепадёт же нам от комбата!

Пара конвертопланов зависла над полем, немного в стороне от машин третьей роты. Тем временем разведчики лейтенантов Кольчугина и Риккардо в быстром темпе прочёсывали посёлок. Мобпехи пользовались тактическими пеленгаторами, и практически не тратили лишнего времени при поиске спасаемых. Вся операция по прочёсыванию заняла чуть более пяти минут. Еще столько же потребовалось, чтобы распределить и загрузить аборигенок в десантные отсеки. В этом неплохо помог переводчик, нашедший общий язык с туземками, и приведённая Владиславом женщина, которую негритянки весьма уважали, и даже слегка побаивались. Каждый "колибри" взял на борт примерно по десятку чернокожих беженцев, и в фюзеляжах машины стало заметно теснее. Вот, наконец, последний конвертоплан оторвался от земли, по крутой траектории пошёл вверх, унося с собой всех спасённых.