Радостной была встреча Лачплесиса с Вайделотом. Усадив гостей за стол, старик спросил, что привело их к нему, что заставило проделать такой дальний и трудный путь? Тут поведал Лачплесис старцу о пришельцах и попросил совета, как быть. Просил предсказать, что ждет народ латышский.

Зажег Вайделот колдовскую траву, и взвился к небу синий пахучий дым. В дыму этом замелькали виденья, видимые лишь одному старцу.

— Чую, недобрые настали времена. Кровью окрасились реки и долины. Чужеземцы пришли на нашу землю и не скоро ее покинут. Черную тень вижу. Она крадется за тобой, Лачплесис. Но ты избранник народа. Ты должен постоять за него. Ты погибнешь, но погибнешь с честью. А потом настанет время, и народ вновь будет свободным.

Опечаленные, сели друзья на корабль и поплыли к родной земле.

Пока плавал Лачплесис на север, в устье Даугавы приплыли двадцать три больших и малых корабля с рыцарями. Высадились хитроумные рыцари на берег и стали строить крепкие замки, чтобы прочно осесть на Янтарной земле. Лучшие мастера-каменотесы сходились со всех сторон на постройку. На берегу Даугавы стал расти замок. Строил его для себя епископ Альберт. «Зачем маленькому епископу такой большой замок?» — думали каменотесы. Но так уж повелось, что маленькие люди любят большие замки. Прошло время, и поселился епископ в самой большой башне замка. И стали отсюда, из этих мест, расползаться рыцари по всей Янтарной земле. Со всех четырех сторон доносился теперь лязг немецких мечей. Мечами обращали рыцари латышей в свою веру.

«Если всемогущ их бог, зачем насаждать его веру мечами? Если милосерд их бог, зачем они убивают нас во имя его веры?» — думали латыши. Не хотели люди Янтарной земли расстаться с верой своих предков.

Но одна за другой падали под натиском врага латышские крепости. Уже повержены и осквернены были камни Лиелвардского и Турайдского замков. Засели за крепкими крепостными стенами рыцари, не выбить их оттуда.

Где силой, где хитростью, а где вероломством одерживали победу пришельцы. Ничем не гнушались.

Заключил как-то новый владелец Лиелвардского замка мир с латышскими старейшинами. Пригласил их к себе на дружественный пир. Пришли старики в гости. Принял их рыцарь в деревянной постройке позади замка. Поил хмельным вином, угощал вкусной едой. А потом запер дверь и поджег дом с четырех сторон.

В это самое время возвращался домой после долгого плавания Лачплесис. Ехал он на своем коне и ничего вокруг не узнавал. Людей нигде не видно. Жилища разорены. Над пустыми полями кружит воронье. Вдруг он заметил зарево пожара, пустил коня во весь опор и вскоре увидел перед собой горящий дом. Из него доносились крики и стоны. Кинулся Лачплесис к дому, вышиб дубовую дверь плечом. Страшная картина открылась его глазам. В огне и дыму метались несчастные старцы, проклиная коварство пришельцев и свою доверчивость.

Освободил Лачплесис старцев и немедля начал осаду замка, где засели вероломные рыцари. Долго сопротивлялись немецкие латники, но велика была сила Лачплесиса. И велик был его гнев. Одержал он победу над рыцарями и вошел в крепость, а войдя, никого не пощадил.

Так крепость за крепостью, селенье за селеньем отбивал храбрец у пришельцев и возвращал латышам. И такого нагнал на рыцарей страху, что поспешили они укрыться за толстыми рижскими стенами, побросав завоеванные земли. Но и там не чувствовали они себя в безопасности. Знали: доберется до них Лачплесис.

Пришлось епископу Альберту покинуть зубчатую башню и отправиться в немецкие земли за подмогой. Вернулся он не один. Был с ним Черный рыцарь. В народе говорили, что мать-колдунья заколдовала его и он неуязвим для меча.

На рыцаре были черные латы. С каждым злодейством становились они черней и черней. Наконец, стали такими черными, что даже свет в них не отражался. Упав на латы, он сам становился черным. Никогда не поднимал рыцарь забрала, и никто никогда не видел его лица. Только клок смоляной бороды выбивался сквозь железные латы.

Соединились вместе хитрость епископа и сила Черного рыцаря.

Твердо знали епископ и рыцарь: пока жив на свете Лачплесис, не одержать им победу над народами Балтии. Долго думали они и гадали, отчего у Лачплесиса сила необыкновенная и как бы ее сокрушить. Наконец им повезло. Они повстречали колдуна, который прельстился щедрой наградой и пообещал все разведать.

Рассказали колдуну его злые духи, что Лачплесиса вскормила своим молоком дикая медведица, потому и наделен храбрец такой силой, и что, если отсечь его медвежьи уши, потеряет он силу.

Можно представить, как обрадовался этой вести Черный рыцарь, с каким нетерпением стал ожидать встречи с Лачплесисом. И вскоре такой случай представился.

Черный рыцарь узнал, что Лачплесис собрался навестить своего друга Кокнесиса. Засел рыцарь с раннего утра на Песчаной дороге и стал поджидать, когда на ней появится Лачплесис. Увидев его, Черный рыцарь закричал:

— Эй ты, медвежеухий! Чешутся у меня руки! Давно тебя поджидаю!

А Лачплесис едет себе, будто и не слышит ничего. Разозлился рыцарь и пустился за ним вдогонку. Так домчались они до холмистого берега Даугавы.

Первым ударил Черный рыцарь. Недаром привез его издалека хитрый епископ. Ловко сбил рыцарь с головы Лачплесиса кунью шапку. Вторым ударил Лачплесис и разрубил надвое крест на рыцарском щите. Третий удар нанес Черный рыцарь и отсек у храбреца ухо. С удвоенной силой стал наносить удары Лачплесис. Как капусту, посек он черные рыцарские латы. Но не выдержал меч Лачплесиса и распался на сотни кусков. Не повезло храбрецу, а уж когда не повезет человеку, то не помогут тут ни сила, ни храбрость.

Но разве станет драться благородный воин с безоружным? Конечно, нет. Только Черный рыцарь не был благородным. И снова повезло бесчестному — отсек он у Лачплесиса второе ухо.

Собрал последние силы Лачплесис. Схватил голыми руками врага за железный панцирь, поднял над головой, чтобы бросить в реку. Но колдовская сила, заключенная в доспехах рыцаря, потянула их обоих вниз. Как два камня, белый и черный, рухнули враги в Даугаву.

Говорят, затмилось, надело траур в день гибели Лачплесиса не очень-то теплое латышское солнце. Говорят, весь день и всю ночь стонала в горе синяя добрая Даугава. Потом утихла, чтобы упокоить в своих песчаных чертогах погибшего. А упокоив, построила над его могилой каменный остров, чтобы все поколения латышей знали, где лежит их герой.

Вот так-то: кругла земля, и горе перекатывается по ней из края в край.

Вслед за Лачплесисом и другие воины Янтарной земли сложили свои головы в неравных битвах с чужеземцами. Семь столетий правили свирепые завоеватели. Семь столетий боролся латышский народ за родную землю, пока не победил. А балтийские сосны и по сей день оплакивают павших героев, проливая свои смоляные слезы.

Давным-давно, в незапамятные времена, жил старик со своею старухой. Было у них двенадцать сыновей и три дочери. Младшую звали Елью.

Однажды летним вечером пошли сестры купаться. Поплавали, поплескались вволю и вылезли на берег одеваться. Только видит младшая — забрался в рукав ее сорочки Уж. Как тут быть? Схватила тогда старшая сестра кол, хотела его прогнать, но Уж обернулся к младшей и заговорил человечьим голосом:

— Обещай, Елочка, пойти за меня, тогда я и сам выползу!

Заплакала Ель: как это она пойдет за Ужа? В сердцах отвечала ему:

— Отдай сорочку подобру-поздорову, а сам уползай, откуда приполз!

Уж твердит свое:

— Обещай, что выйдешь за меня, тогда я сам выползу.

Что было делать Ели? Взяла она да и пообещала.

Не прошло и трех дней, как множество ужей приползло к старикам во двор. Перепугались все, а незваные сваты-ужи ввалились в избу рядиться со стариками и невестой. Сперва родители удивились, рассердились, слышать ничего не хотели… Да что поделаешь, слово дано, а ужей — множество! Хочешь не хочешь, а приходится отдать им самую меньшую и пригожую дочку.