Все бы хорошо, но после этой детективной истории Маг захворал: хрипел, кашлял, болтал на неизвестных языках и, наконец, вовсе смолк.

— Может, этот бандит его уронил с перепугу? — спросил я Светку.

Она лишь молча пожала плечами.

— Может, отнести в починку?

— С ума сошел? Чтобы окончательно его угробить?

— Ну, я им попробую объяснить…

— Что объяснить? Что в магнитофон дух вселился?!

— М-да… И ведь не поверит никто…

— Еще бы! Мы, что ли, сразу поверили? Помнишь, как ты ему заявил, что никаких духов нет и быть не может, а он тебе ответил, что есть, только с каждым годом их становится все меньше и меньше, особенно добрых, потому что злые как-то приспосабливаются, а добрые пытаются остаться самими собой…

— А ты еще спросила: а какой он, злой или добрый?..

— Ага! А он так обиделся: неужели не ясно?! А помнишь, как мы обнаружили, что он — телепат?

— Помню, конечно…

Маг очень любил рассказывать сказки соседским детям. Один мальчик был глухим от рождения, но, как выяснилось, сказки Мага он прекрасно слышал…

— Знаешь, Светка… я его однажды спросил… ну, в общем… любишь ли ты меня…

— Знаю.

— Откуда?!!

— На тебя это похоже.

— А ты… не спрашивала?

— Зачем? Я тебе и так верю.

— Светка!..

— Не надо… Включи лучше, приемник — хоть что-то звучать будет…

Я машинально включил транзистор.

— Привет, ребята! — весело сказал приемник. — Извините, забыл предупредить: мы весной меняем оболочку. Что вам сыграть?

Рабочие дни полковника Рустамова, начальника N-ского отделения милиции, были похожи один на другой, как близнецы. По утрам, устроившись в уютном кресле своего кабинета, он, прихлебывая крепкий чай, рассеянно слушал отчеты подчиненных, потом неторопливо подписывал бумаги, принесенные хорошенькой секретаршей, ездил домой обедать — и снова бумаги, доклады, приправленные глотком чаю. В конце рабочего дня он ездил на отчет к начальству, а затем возвращался в отделение, где его ожидал подобострастный дежурный с пухлым конвертом — данью начальника, собираемой с суточной добычи подчиненных. После этого он запирался в своем кабинете, отпускал секретаршу и около часа перебирал бумаги из своего личного сейфа, делал пометки, записывал одному ему известные данные. Жизнь текла тихо и размеренно, нарушаемая только борьбой с негодяем, интриганом Меджидовым, начальником соседнего отделения, его личным врагом.

Однако спокойная жизнь полковника Рустамова круто менялась каждый последний понедельник месяца. В течение всего года по этим роковым понедельникам он приходил в отделение мрачный как туча, рычал на подчиненных, не принимал посетителей, отказывал в любой просьбе, даже самой невинной. Попадало и секретарше, строго выполнявшей свои нелегкие секретарские обязанности в прямом и переносном смысле. В этот день все вокруг него ходили на цыпочках и старались как можно меньше попадаться ему на глаза. Правда, гроза продолжалась только до середины дня, когда Рустамов покидал отделение и до конца работы пропадал неизвестно где. Об этом факте ходило множество слухов, один неправдоподобнее другого, кто-то даже клялся, что видел полковника в сберкассе, заведующим которой был его родственник, и что начальник отделения разменял там большую сумму денег в крупных купюрах на мелкие, причем добрую половину — на монеты. По этому поводу было немало догадок, но разумного объяснения найти не удалось. Вечером полковник Рустамов возвращался в отделение, отпускал по домам всех, кроме дежурных, запирался в кабинете и сидел там чуть ли не до полуночи.

Личный состав отделения быстро приноровился к чудачествам начальника, и едва приближался «день гнева», как в шутку называли теперь последний понедельник месяца, все принимали экстренные меры: кто направлялся в командировку, кто отпрашивался заранее на весь день, кто брал бюллетень. Вскоре все убедились, что полковник Рустамов положительно относится к таким действиям подчиненных, и в отделении воцарился мир.

Сегодня был последний понедельник октября и, несмотря на ранний вечер, в отделении не было ни души. Полковник Рустамов в дурном настроении буквально ворвался в холл, отмахнулся от вытянувшегося в струнку дежурного и быстро поднялся на второй этаж. Окинув взглядом пустые коридоры и закрытые двери комнат, он несколько успокоился. Войдя в кабинет, он тщательно запер дверь и бросил на стол принесенный сверток. Немного подумав, задернул наглухо шторы на окнах, сам заварил крепчайший чай и в изнеможении бухнулся в кресло.

Кокетливо инкрустированные ходики на столе показывали половину восьмого. Рустамов машинально отхлебнул из стакана и поморщился — чай успел остыть. Он тоскливо взглянул на середину ковра, покрывавшего пол кабинета. «Сейчас появится…» — апатично подумал он, и как бы в ответ на его мысли на ковре возникло голубоватое сияние и стало расти, пока не достигло потолка…

…Около года назад, в такой же осенний вечер, когда он был занят обычным делом — просмотром содержимого сейфа, — голубоватое сияние впервые появилось в его кабинете. Время было позднее, все разошлись, и увлеченный чтением бумаг Рустамов не сразу заметил неладное. Когда он поднял голову, то увидел странную картину — голубоватое свечение, разлившееся по всему ковру, начало сгущаться. Первая его реакция была самой естественной — в мгновение ока он запихал бумаги в сейф и запер его на все три замка. Лишь после этого он снова взглянул на ковер.

Свечение исчезло. Вместо него посреди комнаты стоял высокий коренастый человек с непроницаемым лицом и папкой в руке.

— Полковник Рустамов?

Губы неизвестного едва шевельнулись, хотя голос его звучал достаточно громко. Рустамов ошарашенно кивнул.

Последовало несколько секунд напряженного молчания. Рустамов пришел в себя и возмущенно спросил: — Кто вы такой? Немедленно покиньте кабинет! — Тут он вспомнил, что дверь заперта и изумление снова овладело им. — Как вы сюда попали?

— Это не имеет значения. — Незнакомец говорил сухо и отрывисто. — Мне поручено передать вам эти материалы и сообщить условия. — Папка, которую он держал в руке, шлепнулась на стол.

— Условия? — изумленно произнес Рустамов, но незнакомец хранил молчание. Рустамов открыл папку и почувствовал, как волосы на его лысеющей голове встают дыбом.

Это был конец. В папке оказалось все — количество взяток, хищений, их размеры, имена и фамилии, даты, сокрытые преступления и сфабрикованные дела. Снова суммы и снова имена…

Трясущейся рукой Рустамов перевернул последний лист. Незнакомец по-прежнему молча стоял перед ним.

— Кто вы такой? — хрипло переспросил Рустамов.

— В вашем положении не стоит быть слишком любопытным. Мое имя Дром, я — агент галактической полиции и послан сюда начальником сектора, в который входит и ваша планета.

— Вы инопланетянин? — несмотря на страх, Рустамов не смог удержаться от улыбки.

— На вашем языке это будет наиболее правильным обозначением. Только не надо изумленно раскрывать рот и выпучивать глаза. Вы деловой человек, а мы привыкли иметь дело с деловыми людьми. Готовы ли вы принять наши условия?

— Какие условия? — через силу выдавил из себя Рустамов.

— Пять тысяч рублей ежемесячно. Говоря опять-таки вашим языком, мы желаем получать с вас долю.

Рустамов взял себя в руки и задумался. Любопытно, как они собираются действовать, неужели им неизвестно, что у него достаточно покровителей наверху, чтобы не дать хода этим материалам.

— А если я откажусь? — спокойно спросил он.

— Тогда копии материалов будут переданы полковнику Меджидову.

Вот это удар! Рустамов побледнел; комната перед его глазами заходила ходуном. На секунду ему представилось ненавистное лицо Меджидова, читающего документы и довольно потирающего руки. Рустамов даже зубами скрипнул от ярости.

— Я согласен, — еле слышно произнес он.

— Прекрасно. Будем встречаться каждый последний понедельник месяца в это же время. Однако у нас есть одно условие — названная сумма должна состоять как из крупных кредиток, так и из мелких в равном количестве. Кроме того, треть суммы будет в монетах.