Мать постепенно приобрела такую известность, что могла препираться со знакомыми полицейскими судьями. В судах с ней были на «ты» и звали просто «Мэри»; когда она там появлялась, все шло по накатанной за много месяцев колее. Ей навстречу ухмылялись, кричали: «Привет, Мэри! Ты опять к нам?» Ее седая голова примелькалась во многих судах. Мэри осаждала судей с бесконечными извинениями, объяснениями, прошениями и мольбами. Все привыкли к ее воспаленному лицу и выпученным глазам. Она жила от одной попойки до другой, ходила вся распухшая и растрепанная.

Однажды молодой мужчина по имени Пит — тот самый, что одним ударом в затылок поразил мальчишку из Чертова переулка и обратил в бегство противников своего друга Джимми — с важным видом явился к Джонсонам. Он повстречал Джимми на улице, обещал взять его с собой на соревнования по боксу в Уильямсберг и вечером зашел за ним.

Мэгги наблюдала за Питом.

Тот сидел на столе и с завидной беззаботностью болтал ногами в клетчатых брюках. Напомаженные волосы кудрявой челкой падали на лоб. Вздернутый нос словно не хотел касаться ощетинившихся, жестких, колючих усиков. Синее двубортное пальто с черной окантовкой застегнуто до пышного красного галстука, а лакированные туфли похожи на два пистолета. Держался Пит так, что было ясно: он прекрасно осознает свое превосходство. Во взгляде его сквозило мужество и презрение к обстоятельствам. Жесты его изобличали видавшего виды человека, который отвергает религию и философию и которому плевать на все. Он конечно же немало повидал и каждым изгибом кривившихся в усмешке губ давал понять: ничто на свете не заслуживает внимания. Мэгги подумала, что он, должно быть, очень «элегантный» бармен.

Пит рассказывал Джимми всякие небылицы. Мэгги украдкой наблюдала за ним, и ее полузакрытые глаза светились смутным любопытством.

— …Такие дела! Надоели мне эти посетители. Чуть не каждый день какой-нибудь фермер приходит и начинает куражиться: «кто я!» Понял? Но я таких сразу вышвыриваю — прямиком на улицу, одним коротким ударом; они толком не поймут как — а уже на улице. Понял?

— Ну! — сказал Джимми.

— А на днях зашел один олух — собрался весь бар купить с потрохами. Такие дела! Весь бар купить — с потрохами! Я его обслуживать не хотел — вижу, он и без того на винную бочку смахивает — и говорю ему: «Шел бы ты отсюда по-хорошему!» — прямо так и сказал. Понял? «Шел бы ты отсюда по-хорошему!» — так и сказал. «Шел бы ты отсюда». Понял?

Джимми понимающе кивнул. На лице его живо отражалось горячее желание поведать о собственных подвигах в похожем конфликте, но рассказчик уже продолжал:

— …А парень тот мне отвечает: «Какого черта! Я драться с тобой не собираюсь» — так и сказал, понял? «Я человек порядочный и хочу выпить, да побыстрее». Понял? А я ему говорю: «Давай, давай отсюда!» Понял? «По-хорошему», так и говорю. «По-хорошему». Понял? Тогда этот олух принял боевую стойку и сказал, что кулаки у него, когда надо, работают исправно — понял? — и что он хочет выпить, да побыстрее. Так вот и сказал. Понял?

— Ну! — повторил Джимми.

— Тогда я перепрыгнул через стойку, — продолжал Пит, — и так ему двинул — это надо было видеть! Понял? Прямо в челюсть, так и двинул. Понял? Такие дела! А он стекло разбил — плевательницей в меня кинул. Я уж думал, конец мне пришел. Но хозяин потом сказал: «Пит, ты все правильно сделал. Ты должен за порядком следить, ты правильно сделал». Понял? Правильно сделал — так вот он мне сказал.

Затем Джимми и Пит обсудили техническую сторону ведения боя.

— Тот парень был, конечно, видный малый, — заключил Пит, — но драку у нас в баре ему все равно заводить нечего было. Я так всем и говорю: «Пришел — давай по-хорошему, а не хочешь — чеши отсюда». Так и говорю: «Или по-хорошему, или чеши отсюда». Понял?

Пока Джимми и его друг поочередно хвастались своей удалью, Мэгги тихо сидела в углу. Она с любопытством и какой-то задумчивостью подолгу не сводила глаз с лица Пита. Она вдруг совсем иначе взглянула на сломанную мебель, на грязные стены, на беспорядок и замусоренность своего дома. Казалось, все это может испачкать аристократическую личность Пита. Мэгги вглядывалась в него, временами пытаясь понять, нет ли в нем презрения к ним, к их дому. Но Пит, похоже, полностью погрузился в воспоминания.

— Такие дела! — говорил он. — Мне эти олухи нипочем. Уж они-то знают, что я могу сразу троих сгрести и всю улицу ими вытереть.

Когда же он восклицал «Какого черта!», в голосе его сквозила презрительная готовность к неизбежному, ко всем трудностям, уготованным ему судьбой.

Мэгги почувствовала, что он — идеальный мужчина. В смутных мечтаниях ей часто рисовались далекие неведомые страны, где по утрам поет каждый пригорок. А под деревьями в саду ее мечты неизменно гулял любимый.

Пит тоже обратил внимание на Мэгги.

— Слушай, Мэг, а ты симпатичная, и фигура у тебя ничего, есть на что посмотреть, — покровительственно заметил он, приветливо ухмыльнувшись.

Когда он понял, что и она внимательно слушает его рассказы, то стал еще красноречивее описывать всевозможные случаи из своей барменской жизни. Оказалось, что изо всех драк он выходил победителем. Вспоминая одно из недоразумений с посетителем, он сказал:

— Тот хмырь дрался, как итальяшка какой-нибудь — еле-еле. Точно говорю. Я его одной левой — понял? Тоже мне — храбрец! Ничего, теперь-то он знает, какой из него герой. Такие дела!

Пит расхаживал по комнатушке, которая будто становилась еще меньше и теснее и не могла вместить всей его доблести — непреложного качества настоящего воина. Пит еще подростком при ходьбе по-особенному поводил плечами, устрашая и без того робких, теперь же, благодаря возрасту и воспитанию, это свойство возросло в нем вдесятеро и, в сочетании с застывшей на лице ухмылкой, недвусмысленно говорило человечеству о том, что ничего на свете он не боится и никогда не будет бояться. Мэгги восхищалась им и окружала его ореолом славы. Она смутно пыталась представить себе, с какой, должно быть, высоты он взирал на нее.

— …А на днях шел я к другу в гости и столкнулся на улице с каким-то хмырем, — рассказывал Пит. — Перехожу улицу, и тут этот парень — налетает на меня на полном ходу, оборачивается и кричит мне: «Не видишь, что ли, куда идешь, нахал?» — или что-то вроде того. А я ему: «Слушай, ты! Исчезни, чтобы я тебя не видел!» — или что-то вроде того. Понял? «Исчезни!» — или что-то вроде того. Тогда парень взбеленился, начал кричать, что я хулиган и сопляк или что-то вроде того и что гореть мне в аду или что-то вроде того. А я ему: «Слушай, ты, брось шутить!» Так и сказал: «Брось шутить!» А потом и двинул ему. Понял?

В сопровождении Джимми Пит вышел из дома Джонсонов, купаясь в лучах славы. Мэгги высунулась из окна и смотрела, как Пит шел по улице. Он — удивительный мужчина, он презирает этот опасный мир со всеми его кулаками. Ему нипочем закованная в броню сила; его кулаки готовы смело встретить и пробить гранит закона. Он — настоящий рыцарь.

Но вот двое друзей миновали светлое пятно уличного фонаря и скрылись в тени. Мэгги повернулась и в раздумье взглянула на темные, покрытые пылью стены, на скудную, грубую мебель. Она с внезапным отвращением посмотрела на часы в растрескавшемся, разбитом продолговатом корпусе из лакированного дерева. Мэгги заметила, что тикают они, неприятно дребезжа. Потускневшие, еле заметные цветы в узоре ковра показались ей особенно безобразными. Она поняла, какими жалкими были ее слабые попытки обновить тусклые, грязные занавески с помощью голубой тесьмы.

Интересно, подумала Мэгги, что у Пита бывает на обед?

Ей вспомнилась фабрика по пошиву воротничков и манжет. Теперь она представлялась ей гиблым местом, которое подавляет своим однообразием. А у Пита профессия культурная, и ему конечно же приходится встречать состоятельных и воспитанных людей. Возможно, у него много знакомых хорошеньких девушек. Наверное, он очень богат и с легкостью тратит деньги.