— Хорош тянуться, упырь, — поприветствовал меня Бон. — Давай вставай, дел полно. Надо проверить дорогу, разжиться тем, что осталось от колонны. И определиться с дальнейшим продвижением.

Тянуться я не прекратил. Отчасти из вредности, отчасти из-за того, что мне было действительно необходимо хорошенько размяться и разогреться. Естественно, я понимал, что команда Бона просто выражает его общее настроение. И перечить ему не собирался. Потому, пару раз повернувшись вокруг своей оси, вознамерился выйти из нашего убежища.

— Без палева, слон! Выходи так как заходил, осторожно. Листву не топчи. Место ночевки не светить! — тут же настроил меня на боевой лад мой товарищ. Я ему кивнул, взял винтовку, рюкзак и аккуратно выбрался из шалаша. Проследовал вчерашним путем, отметив, что наши осторожные шаги действительно не оставили никаких следов на ковре увядшей листвы. Вынужден признаться, что я бы не допер до того, что ходить надо именно по специальной методике.

А вот под руководством Бона, судя по всему, у меня были все шансы превратиться в матерого партизана.

Следом за мной наше убежище покинул и Бон. Какими-то чуткими и хитрыми движениями замаскировал его и, высоко поднимая ноги, подошел ко мне. Окинул взглядом с головы до ног и снова принялся за указания. Как я понимал, это ему на самом деле нравилось. Собственно, и я был не против.

— Застегнись и опоясайся. Подгони ремень по талии. Застегнись полностью, кроме воротничка. Ремни на мешке подгони по фигуре, чтобы лежал на спине нормально, не болтался и не стеснял движение. Винтовку нести в руках, ствол на меня не направлять при любых обстоятельствах.

Не откладывая в долгий ящик, всеми указаниями я воспользовался. Опоясался под руководством Бона и взял винтовку в руки, не направляя ствол в его сторону. Мой товарищ кивнул и продолжил ликбез:

— Я впереди, ты позади меня. Смотришь влево. Я руку поднимаю — останавливаемся, ждем. Движение рукой вниз — залечь за ближайшим укрытием, дерево, камень.

Честно говоря, мне было немного смешно, слишком уж это походило на всякого рода военные фильмы. С другой стороны, я прекрасно отдавал себе отчет, что смех скорее от нервов. В конце концов, я вчера совершенно не задумывался, а вот сейчас меня торкнуло — ведь в грузовике Бон, вполне вероятно, наглухо завалил одного из наших конвоиров. Не то чтобы меня это сильно напрягало, но изюминку нашему приключению придало. Плюс к тому моя избитая спина не давала расслабиться. Да и совершенно непонятные взаимоотношения между людьми, которые нас окружали.

Короче, дело было серьезно. Тот мир, в котором мы оказались, живет по своим законам, и, как я понял, ложному гуманизму здесь не место. Собственно, именно поэтому я кивнул Бону и, не ограничившись одним этим, добавил:

— Все понятно!

Таким вот образом мы и пошли. Как я понимал, к дороге за какими-то мифическими пожитками. Конечно, с одной стороны, Бон был прав. Вернее, со многих сторон. Я вообще слабо понимал всю специфику, с которой сейчас столкнулся, а вот мой товарищ, он, по крайней мере, отслужил. Но вот лично я, знаете ли, ни за что не пошел бы к дороге. По-любому там сейчас кипеж. Кто бы ни напал на немцев — а я классифицировал отряд, в который мы до недавних пор входили, как немцев, — так вот, нападающие в любом случае растворились давно. И не столь важно, кем они были, главное, что все более-менее ценное они забрали. Нам с Боном важнее было озаботиться нашими дальнейшими планами, куда идти и что делать, нежели проверять место, по моему глубокому убеждению, уже подчищенное вдоль и поперек.

Но, естественно, я этого вслух не произнес. Просто шел, думал о вечном и с удовольствием смотрел по сторонам. Сходство с военными фильмами только увеличивалось. Ранее в лесу я оказывался по вполне прозаическим причинам — пейнтбол, шашлыки, пробежки. И сейчас было прикольно воображать себя эдаким рейнджером, ну или более прозаично — партизаном. Поневоле я старался копировать манеру Бона. Шел он настороженно, выбирая дорогу, свободную от кустов, ступая на землю, заваленную листьями, как-то проскальзывал ногой, не опуская ее сверху вниз, а зарываясь, что ли, в этот ворох. Следует признать, что пока я не стал делать так же, шума я производил гораздо больше, нежели мой ведущий.

Также исправно я смотрел налево, как было приказано, однако ничего интересного увидеть мне не довелось. Деревья, деревья и еще раз деревья. Насколько я понимал, осины, березы, с густым подлеском, со множеством поваленных стволов, сломанных ветвей, зарослями всякой травы. Определенно не парк и не городской, ухоженный лесок.

Удивляться тут было нечему. Еще когда мы ехали в эту богом проклятую деревню, я вдоволь насмотрелся по сторонам, благо везли нас в открытом грузовике. Лесов по сторонам от дороги действительно было вдоволь. Причем не просто лесополосы, к которым мы все привыкли вдоль трасс, а именно полноценные, густые леса.

— Стоять на месте! Дернешься — стреляю!

Бон впереди меня, в точном соответствии с инструкцией, застыл, будто каменный. Я же с любопытством покосился на источник голоса, однако был остановлен решительно:

— Головами не вертеть, если они вам дороги! Оружие на два шага от себя отбросить, руки поднять вверх!

— Делай, — не оглядываясь, посоветовал мне Бон и, демонстративно отбросив от себя винтовку подальше, поднял вверх руки. Мне, понятное дело, не оставалось ничего иного, кроме как поступить по его примеру. Вместе с тем, следует признать, было обидно. Вроде бы и делали все правильно, и даже до дороги ни фига не дошли, а попали в засаду. Ладно я, я-то ничего в этом не соображаю, а вот Бон должен был пораскинуть мозгами. И вообще это была просто глупая затея — шпилить прямиком туда, где нас могли хапнуть безо всяких проблем. Да уж, на счет невысказанной своей идеи я точно лажанулся.

Тем временем в поле моего зрения появился один из участников засады. Подошел сбоку, опустился быстро на корточки и забрал наше оружие. С ухмылкой посмотрел на нас обоих, смерил так взглядом, сверху вниз, будто ощупал, и отошел на пару шагов. Винтовки повесил себе на плечо, а нас держал под прицелом оружия, опознанного мной как ППШ. [58]Мало того, ко всему прочему, еще и одет был мужчина в обмундирование советского образца. Для любого более-менее сведущего в истории было бы сложно не узнать штаны-галифе и особый крой гимнастерки.

— Партизаны? — со вполне понятным любопытством поинтересовался я.

Мужчина, на которого я смотрел, вновь ухмыльнулся, без особой, надо сказать враждебности, и ответил:

— Можно и так сказать. А сейчас, соколики, встали на колени, руки свели за спину. Пойдете в полной тишине, рот на замок. Одно слово, и уж не обессудьте, применю силу. Так что, прямо с сейчас — молчок!

Спорить я не стал. Бон тоже. Мы оба опустились на колени.

Не знаю как Бона, а вот меня появление советских партизан порадовало. В какой-то мере это должно было внести ясность в происходящее, да и сами по себе русские мне импонировали больше немцев. В общем, я был преисполнен действительно радужных ожиданий.

Тем больше меня изумило поведение товарища. Повернувшись ко мне, прямо с колен, Бон очень быстро и почти нечленораздельно прошептал довольно длинную фразу. Лично я ее понял не сразу, а лишь спустя пару секунд. Обмозговав и дополнив. В общем, звучала она следующим образом: «Все говори как есть. В кузове повезло, я не боец, ты тоже. Включай лоха».

Большего сказать Бон не успевал в любом случае. Кто-то быстро шагнул со спины и резко пнул моего товарища между лопаток. Так, что он поневоле повалился на живот. Боец, нанесший удар, появился в поле моего зрения и, зайдя сбоку, продолжил избиение, коротко тыкая носком ботинка под ребра.

Я, надо сказать, даже учитывая предупреждение Бона, не сдержался. К черту всю эту секретность. Рванулся с колен, перекатом вперед, через спину. Стремясь уйти от того, кто стопудово контролировал меня сзади. Перекатился, переводя кинетическую энергию в попытку встать, и это мне почти удалось. Потому что немедленно, без каких-либо криков или подготовки, меня ударили в челюсть. Или в скулу. Точно определить мне было трудно, поскольку сразу после удара я потерял сознание. Мгновенно.