— Так точно, герр лейтенант! Нам все понятно. — Из морального ступора вывел меня четкий ответ Бона.

Ишь ты как… Ну да, ему герра лейтенанта все его убеждения диктуют уважать и целовать во все места. Впрочем, я тоже выпендриваться не стал. Твердо выдержав требовательный взгляд мужчины, ответил ему:

— Да, понятно, герр лейтенант.

Тот, будто выискивая в нас подвох, внимательно посмотрел на обоих. Эдак презрительно, кривя губы и щуря глаза. Ну-ну, конечно, мы же какого-то там третьего сорта, и не люди вовсе. Понятно все.

— Вы должны быть через полчаса у машины с бортовым номером 31. Все личные вещи, необходимые для поездки, иметь при себе. Теперь — свободны.

Вопреки смыслу команды именно герр лейтенант покинул нас. Развернулся и уверенно зашагал в сторону основного комплекса строений. Мы же с Боном остались в одиночестве, посреди небольшой, скругленной площади, совсем неподалеку от уже выгнанных из гаражей машин. Рядом с ними суетились облаченные в такую же, как и у нас, цвета «олива» форму, бойцы, что-то укладывали, переносили бегом длинные, судя по всему, патронные ящики и всякую подобную ерунду. В общем, настроение у всех было рабочим, причем не авральным таким, а именно стандартная напряженная спешка. Видимо, подобные путешествия в составе колонны не были ни для кого из них новостью.

От созерцания муравьиного копошения нас с Боном отвлек новый звук. Где-то совсем рядом, прогазовываясь, взревел двигатель. Следом за тем, мощно взрыкивая, из открытых ворот большого автомобильного бокса выполз всамделишный «Sd.Kfz». Да-да, спецавтомобиль, насколько я понимаю, самой распространенной, 251-й серии. Да уж… судя по всему, рейд нам предстоит замечательный и опасный. Все же подобный агрегат шутки исключает совершенно.

— Че за дела? — толкнул меня Бон.

Действительно, я так загляделся на произведение немецкой танковой мысли, что абсолютно отвлекся от внешнего мира. Поэтому с готовностью пояснил моему товарищу:

— Бронетранспортер. Немецкий. С единым пулеметом и десантом.

В общем, вот так. Стояли мы с Боном под ярким, утренним солнцем на посыпанном песком плацу. В паре десятков метров от нас формировалась колонна из грузовиков и немецкого бронетранспортера времен Второй мировой. Командовал нами герр лейтенант, а нашей жизнью и судьбой распоряжался беситзер Шуле. Мы не знали, какое сейчас число, где мы находимся и что мы должны будем в итоге делать, кроме как читать и писать. Вот такая, мать ее, неизвестность…

Происходящее мне не нравилось. Есть определенные вещи, которые обязательны для исполнения. Положения устава берутся не из воздуха, их не придумывают, их разрабатывают с учетом опыта реальных боевых действий. Это не фантазия одного человека, это аккумулированный опыт миллионов воевавших людей, сотен и тысяч тактических и стратегических операций. В конце концов, это итог практически всей обозримой людской истории.

Есть понятие движения в колонне. Есть азбука этого движения, необходимый минимум. Складывалось впечатление, что ни о чем подобном никто здесь не слышал.

Если бы у меня было сейчас под командованием отделение, обстрелянное, достаточно опытное, и имей я в наличии необходимый боезапас и оружие, я бы без проблем раздолбал нашу колонну. Как минимум тремя гарантированными способами. И нормально бы ушел, практически не вступая в боестолкновение и не рискуя своими людьми.

Это способен сделать я, значит, способен и кто-то другой. Я никогда не склонен был к переоценке своих способностей, всегда размышлял здраво и взвешенно. Мой опыт не был чем-то из ряда вон выходящим, меня в свое время на совесть отучили, и в реальных боевых условиях я отточил его до определенной меры мастерства. Если предположения Нельсона верны, нынешняя действительность должна была воспитать бойцов, подобных мне и превосходящих меня.

Движение колонны техники в зоне боевых действий без организации разведки, без организации нормального охранения — военное преступление. Я могу это заявлять со всей ответственностью. Бронетранспортер, опознанный Нельсоном, ни в коем случае не являлся ни первым, ни вторым из указанных мною необходимых компонентов. В нашем случае, сопровождая два грузовика с бойцами, а также три пустые машины, бронетранспортер был разве что средством усиления, предназначенным несколько расширить область применения той неполной роты, которая ехала вместе с нами. БТР способен был прикрыть людей от стрелкового огня, с разумного расстояния, и поддержать собственным пулеметом, вот и все. Это не охранение. С учетом того, что транспортер шел впереди разве что на двадцать — двадцать пять метров, это и не разведка.

Кроме того, мне не нравилось поведение бойцов. На базе они все до единого были дисциплинированны и послушны, теперь же, рассевшись по броне, забившись в грузовик, весьма вольно обращались с оружием, громко переговаривались, да и вообще настроение их я бы обозначил как веселое. Кроме того, с моего места в кузове было прекрасно видно, что подобным образом ведут себя и оседлавшие БТР. Якобы разведка. Я бы на их месте сидел сейчас, вертя головой на триста шестьдесят, боясь пропустить не только свежую землю на обочине, на самой дороге, но и спаливая любое подозрительное шевеление.

Я могу согласиться, что мы только недавно отъехали от места постоянной дислокации, и места вроде бы спокойные, мирные. Согласиться могу, а вот понять — ни в коем случае. Рвать будут в любом месте, и чем неожиданнее оно, тем круче рванут. Даже мне не составило бы труда изготовить простенький фугас, дистанционно привести его в действие и причесать колонну из крупняка. [50]Конечно, это не будет полнейшим разгромом, однако это акция, за которую там, где я был, оппонентам платили. И неплохо платили.

Вполне возможно, что все происходящее сейчас являлось показухой, рассчитанной, конечно, не на меня с Нельсоном, а на местных селухан. Вариант, почему бы и нет. Но с какой стати тогда взвод вооружен и ему придана броня? Плюс экипаж БТР, плюс водилы машин. Не думаю, что это просто дармоеды, которых в кайф кормить их хозяевам. Поэтому налицо явное несоответствие — с одной стороны, вооружение и численный состав подразделения позволяют предполагать наличие серьезных задач, которые они должны решить, с другой — поведение бойцов не выдерживает никакой критики.

Совершенно неожиданно мои мысли были подтверждены Нельсоном. Причем с такой позиции, о которой я даже не задумывался.

С местными вояками я не общался. Может, из-за врожденного снобизма, может, еще из-за чего. Да и мне платили той же монетой. Со мной и Боном в принципе не желали заводить никаких разговоров. Похоже, мало кто понимал, что мы за фрукты, откуда и какие у нас полномочия, поэтому от греха, так сказать, старались с нами ни о чем не трещать.

Знаете ли, не напрягало. Я как-то общих тем не видел с ними. Впрочем, если уж начистоту, я мало с кем находил точки соприкосновения. Вот такой я человек. Мне даже с Боном было трудновато.

— Прикинь, такой шоблой за оброком? — вовремя вспомнил я о моем товарище. Что-то он задумался, а мне сидеть молча было уже совсем невмоготу. И говорить мне сейчас хотелось с кем угодно, пусть даже с этим упертым дегенератом.

Бон, по своему обыкновению, ничего не ответил, только повернулся ко мне, вопросительно взглянув.

— Вот смотри, — с готовностью принялся пояснять я. — Предположим, им должны товар, верно? Предположим, мы на оккупированной или уже получившей статус собственности территории. Так?

Мне всегда в диалоге нужно подтверждение собеседника. Иначе можно просто трещать и трещать, а слушать тебя никто не будет. Поэтому я всегда жду ответа, чтобы заинтересовать человека. Бон же только кивнул, глядя на меня. Словами он пользовался редко. На мой взгляд, он просто очень мало их знал.

— Вот и смотри, мы в таком составе едем за положенным нам. Спрашивается, почему? Почему бы не наладить доставку к нам этих же материальных благ, почему нужно брать с собой вооруженную ораву? Это же нелогично. Получается, здесь что, нет толком власти, если мы за данью едем в составе вот такой колонны? О'кей, если нет, это же нереально фигово. Потому что мы сейчас едем как бандиты, грабить собираемся. А в любом случае, если мы будем кого-то грабить, нам могут включить обратку. И даже если теоретически с правовой стороны все в норме, то наличие такой орды говорит о том, что реальное положение вещей отличается от теории. Бон, я не хочу получить в башку за то, о чем я вообще не имею никакого представления.