Я бы и рад. Но у меня просто не было других вариантов. Ну и еще следует учесть, что я бил по сидящим противникам. Первый прошел на ура, коротко, по заповедям, с доворотом, подъемом тяжелого ботинка в челюсть. Со вторым вышла заминка технического характера — вместо того чтобы заняться тем, кого я отрядил ему, Нельсон свалился на моего противника.

Тратить время на препирательства я, разумеется, не стал. Мне нужно было лишь одно: чтобы никто не успел поднять тревогу, не успел выстрелить. Нельсон эту проблему решил кардинально, улегшись на винтовку. Пистолетов, что вполне естественно, рядовые бойцы не имели.

В два шага я преодолел расстояние до оставшегося в теме конвоира и пробил боковой, плюсуя энергию движения к удару. Обычно так делаю в ногу, редко в низ живота. Здесь же грех было не попробовать выше. Результатом я был удовлетворен в полной мере — под ногой чавкнула дыня, и вместо костяного звука удара об стенку я услышал глухой треск черепа. Путем элементарного подсчета — минус два.

Сразу оговорюсь — мне не было ни страшно, ни стыдно, и я не испытывал жалости. Здесь, в кузове грузовика, каждый получал по заслугам за то, что собирался сделать с нами. А жалость вообще была мною закопана в одном из южных регионов моей Империи несколько лет назад.

Оставался еще один боец, тот самый, с которым махался Нельсон. В принципе, без оружия он был мне не страшен. Не знаю, кто набирал этих мажоров и с какой целью, но в качестве воинов они не годились совершенно. Этот мой тезис подтвердило и поведение последнего — он просто взял и выпрыгнул из кузова, провожаемый ошалевшим взглядом Нельсона.

— Давай, нож бери, крепко зажми его руками! — как краб, я, оглядываясь через плечо, вытянул из ножен у первого своего крестника штык и также, пятясь на коленках, приблизился к усевшемуся спиной ко мне Нельсону. Тот, не возражая, проникнувшись серьезностью ситуации, схватился пальцами за рукоять и как мог зафиксировал ее. Я, все так же пялясь через плечо, взрезал веревки, старательно избегая порезов. Лишних приключений с кровотечением нам точно не было нужно.

Быстро допилив, я скинул путы, перехватил штык и, максимально ускорившись, освободил Нельсона. Торопливость моя объяснялась просто: выскочивший из грузовика не разбился насмерть или хотя бы до потери сознания, как я того желал. К сожалению, он стоял на четвереньках посреди пыльной дороги и мотал головой, стремясь прийти в себя.

Нам, кстати, повезло, поскольку наш транспорт был последним в конвое. Это сильно облегчало задуманное мною, но присутствие на дороге выпавшего бойца ставило мой и без того шаткий план на грань катастрофы. Достаточно кому-нибудь спалить в заднее зеркало это чудо на дороге — и нам обеспечены большие неприятности. Да что там зеркало, ему можно просто заорать, замахать руками. Заметят.

Эти обстоятельства заставляли действовать в авральном режиме.

— Сними с него куртку, возьми рюкзак, подсумки, и винтовку. Очень быстро, Нельсон! — почти проорал я, поддаваясь стремительному бегу адреналина в моей крови. Сам же в точности повторил сказанное мною. Дрожащими, деревянными пальцами расстегнул куртку на том, что находился у кабины, спихнул его на пол, вытряхивая тело из одежды. Пара секунд, не более, и вот я наконец-то прикрыл свою многострадальную спину. Дальше — ножны себе на пояс, рюкзак на плечо, винтовку в руку. Обернувшись, с удовольствием увидел, что Нельсон не отстал от меня ни на мгновение.

Мне, кстати, в этот миг было очень хорошо. Наконец-то я не плыл по течению, а делал что-то сам, по собственной воле. И еще я поймал себя на мысли, что мне нравится молчаливое одобрение и подчинение Нельсона. Никогда бы раньше не подумал, что оценю такую простую, элементарную вещь.

— Рюкзак, винтовка, затем сам прыгаешь. Толкаешься, и перекатом через плечо или через бок. По херу. Главное, не прямо на ноги и не на руки. Давай, пошел!

Ага. Правильно. Рюкзак тяжело ухнулся в пыльную грунтовку, винтовка, а следом и Нельсон. Затем мой рюкзак, винтовка, подсумок и, естественно, я.

Конечно, это не просто, но и не нечто из ряда вон выходящее. Десантирование с брони ничем не хуже будет, а сколько раз я прыгал с «бардака», [57]не в состоянии посчитать и я сам. Так что больше волновался за Нельсона. И очень рад был, вскочив на ноги, увидеть, что мой товарищ меня не подвел. Без напоминаний он ухватился за рюкзак, напялил его на спину, перекинул через шею подсумки и, главное, взял в руки винтовку. Я, оглянувшись по сторонам, довольно осклабился.

Во-первых, колонна, ушедшая на несколько метров вперед, поднимала за собой такой шлейф пыли, что вряд ли нас можно было увидеть. Грунтовка была сухая, и маскирующий фактор у нее был не хуже, чем у дымовой шашки. Я даже выпрыгнувшего из машины «вооруженного хиви», что был от нас метрах в пятидесяти, видел смутно — столь долго оседал пыльный шлейф. Во-вторых, по обеим сторонам дороги был шикарный лес. Небольшой подлесок быстро переходил в настоящую чащу, при том отлично проходимую — по представлениям осинник не должен был быть завален буреломом.

— Вперед, — кивнул я, и Нельсон, сорвавшись с места, уже через пару десятков шагов вломился в зеленые кусты. Я, следуя за ним, чуть подотстал, и потому, расслышав грохот на дороге, резко обернувшись, остановился. За пылевой завесой мне было сложно что-либо увидеть, даже машины казались лишь контурами. Однако мне достало ума понять, что примесь черного, густого дыма, стелящегося над землей, и перевернутая коробка БТР связаны между собой. Мало того, я бы мог сказать, что любой подрыв имеет своей целью… именно! Заслышав длинные очереди пулеметов и трескотню винтовок, я ухмыльнулся. Подрыв имеет своей целью нападение. И эта классика сейчас разворачивалась почти что на наших глазах, на расстоянии в полсотни метров, умеренно скрытая от нас пылью.

Нельсон, высунувшись из кустов, ошалело посмотрел на меня и, кивнув в сторону обстреливавшейся колонны, спросил впервые за последние полчаса:

— Ну что, будем партизанить?

Я отрицательно качнул головой и, радуясь отсутствию необходимости объяснять свои приказания, родил перл:

— Нет. Будем бежать, Нельсон, — с этими словами я махнул рукой, указывая направление движения, перехватил винтовку двумя руками, и углубился в чащу.

Остановиться меня заставила не усталость, как можно было подумать, а совпадение двух факторов. С одной стороны, мне не хотелось углубляться в лес и уходить от дороги, с другой — мой взгляд наткнулся на место, которые было просто грешно упускать.

Лес был совсем не похож на современные мне ухоженные парки. Даже за десять минут более-менее активного бега мы чуть не переломали ноги и, естественно, сбили дыхание.

Я не собирался безоглядно бежать прочь. Мне нужно было отойти на разумное расстояние от дороги и замаскироваться так, чтобы нас не нашли. Далеко не факт, что по нашим следам кинутся поисковики, но исключать данный вариант я все же не стал. Нужно было свести к минимуму вероятность обнаружения. Для этого мы свалили метров на двести в глубь леса. Для этого мы и остановились.

Я присел, сдергивая рюкзак и распуская одновременно его завязку. Рванул горловину, наскоро изучая содержимое. Я точно помнил, что на боку, как положено, у того бойца, которого раздевал я, лопатки не было. Оставался вариант, что он каким-то образом запихал ее в рюкзак. Пару секунд, потраченных мною на обзор находящегося внутри, доказали, что я ошибался.

— Лопатка есть? — оглянулся я на Нельсона, послушно остановившегося рядом. Он тоже развязал рюкзак и с не меньшим рвением, чем то, что продемонстрировал я, принялся за его ревизию. Мгновение спустя он посмотрел на меня и отрицательно покачал головой.

— Нет.

Меня это обескуражило? Да ни фига. Если бы я всегда полагался на подарки судьбы или на то, что будет так, как должно бы быть по логике вещей, я бы просто не дожил до своих лет.