Именно этот вариант, когда мы начнем первыми, был единственно правильным. Он давал нам хотя бы мизерные, но шансы на приемлемый исход. Далеко не каждый морально готов к немедленной, жестокой драке, где реально могут покалечить. И это должно было сыграть нам на руку. Так проходило несколько раз даже лично в моей практике. Бон, будучи гораздо более авторитетным бойцом, понимал это не хуже меня. Возможность погнать десятерых была не пустыми понтами, а насущной для нас необходимостью.

Ноги-ноги-ноги… С этого начинается. Но далеко не обязательно подобное начало гарантирует успех. Бон, конечно, идеально провел свой первый прямой, однако выходил на удар в живот с шагом, одним движением, и плюс к тому его соперник просто не ожидал этого. Подобные обстоятельства и позволили удару пройти. То, что пытался продемонстрировать мой следующий соперник, было из арсенала единоборств. Спортивных единоборств, на мой взгляд, весьма хорошего вида спорта помимо всего прочего. Но именно — спорта. Тягучий, длинный вывод колена вверх, и лишь затем его распрямление с теоретическим резким тычком в «солнышко». Мне же, с моей стороны, достаточно было сделать все гораздо проще. Уже находясь в движении, я просто шагнул навстречу, сбивая коротко ладонью низко расположенную правую руку. И все, что мне оставалось, — лишь вкрутить локоть в скулу, заканчивая этот самый шаг. Гораздо быстрее, нежели его задуманный длинный удар. Плюс к тому, любое сближение на дистанцию удара руки заранее нивелирует удар ногой. Он, даже если удастся, уже не будет сильным и не сможет остановить соперника.

И вот тут уже досталось мне. Хороший, не очень акцентированный, но сам по себе достаточно тяжелый удар в бок ногой. Он не пробил печень, но его хватило, чтобы качнуть меня в сторону. Тем самым я терял темп, ограничивал себя в движении. А после уже без затей кто-то вцепился в футболку, разрывая ее, дергая на себя. И это тоже заставило затормозить, остаться на месте. Что в окружении трех-четырех человек уже равносильно поражению. Я прихватил руку напавшего, выворачивая ее в локте, стараясь хотя бы таким нехитрым способом избавиться от захвата, но дальше уже ничего не успел. Потому что пустил за спину.

Собственно, может, это и не стало бы особой проблемой, если б не одно очень значимое обстоятельство, к сожалению, особое хождение имеющее именно на периферии. Ладно бы оппоненты были просто «на говне». [42]Тогда можно было бы отделаться рассечением, синяками, ну и подобной всякой ерундой. Или сотрясением. Однако мне тривиально, в стиле, видимо, каких-то местных разборок, сунули в печень нож.

На тренировках я неоднократно получал по разным жизненно важным местам. И печень, пожалуй, самое неприятное по ощущениям. Подгибаются ноги, вздохнуть толком не можешь, и тебя накрывает резкая, сильная боль. Так вот, ощущение от ножа было примерно такое — пробитие, но в пару десятков раз сильнее и жестче. И если на тренировке партнер сразу же остановится, не станет тебя добивать, то тут, на улице, ситуация была совершенно иная.

У ублюдка хватило ума сунуть нож еще несколько раз, а потом меня просто сбили с ног. О каком-то сопротивлении я уже не помышлял. Мало-мальски будучи знакомым с человеческой физиологией и строением тела, я осознавал, что произошло. Боль, разбухая по всему телу, не давала мне даже толком открыть рот для крика. Кружилась голова и темнело перед глазами. Однако с анатомией у гаденышей, порезавших меня, видимо, было туго. Или, может, опущенные мои руки так сладко манили. В общем, уже на асфальте меня еще и хорошенько взяли в кеды.

Причем, знаете, что было самое дерьмовое? То, что удары с каждой секундой я чувствовал все хуже и хуже. Я просто проваливался в черную дыру, в кружащуюся перед глазами воронку. И пробитый пеналь по моему затылку был лишним. А может быть, и нет. Наверняка врачи должны были точно установить причину смерти. Хотя… кому оно надо?

Мне-то было точно все равно. Я умер.

Медицинского образования у меня нет. Но, на мой взгляд, ранение в печень гарантировало мне попадание в потусторонний мир в качестве постоянного его обитателя. Долгую такую прописку, сроком в вечность. Однако как там говорилось: «Я мыслю, следовательно, я существую»? Из всей фразы помню только ergo. И, знаете, ни капельки не стыдно.

Я к чему это. Если мыслю, значит, существую. Если существую, пора бы и удостовериться в этом. Именно с этой мыслью я и открыл глаза — ровный, выбеленный потолок. Моргнув, я скосил взгляд в сторону.

Я не знаток не только смертельных ранений, но и в вопросах богословских тоже подкован не айс. Но уж определить, что нахожусь не в чистилище, не в раю и не в аду, моих познаний хватило. Все было гораздо тривиальнее и проще: место моего нахождения более всего напоминало больничную палату. Собственно, мое бренное тело лежало на больничной койке, очень такой простенькой, пружинной, с решетчатой, железной стенкой. Справа, в пределах досягаемости моей руки, находилась тумбочка, чуть выше нее — небольшое зеркало.

Коротко хмыкнув, я удивленно качнул головой и откинул одеяло, намереваясь наконец-то встать с кровати. И тут меня ждало жестокое разочарование.

Начнем с того, что под одеялом я был в костюме Адама. Впрочем, даже хуже — совершенно без фигового листка. Второе же мое открытие на несколько секунд даже отбило охоту шутить. Я сел на кровати, наклонился, внимательно исследуя пальцами стальную полосу у себя на лодыжке. Повернул ее, благо, была она достаточно свободно одета, и обнаружил замок, сковывающий через дужку кандалы и цепь, идущую… мне пришлось наклониться, держась за кровать, чтобы выяснить, что второй конец цепи оказался приварен к ее раме. Вот так. Такая вот, блин, больница.

Честно говоря, я испугался. Посудите сами — голышом, один-одинешенек, в какой-то палате, к тому же пристегнутый цепью к кровати. Поневоле в голове закрутились самые разные сценарии, рожденные моим воображением, отравленным современным кинематографом. Народу-то, который слегка, а местами и очень даже не в себе, предостаточно. И пишут об этом, и показывают, а фильмы некоторые, вроде «Пилы» и «Хостела», вообще стали настолько культовыми, что новое течение образовали в киноиндустрии.

Никогда не питал к обычному «мясу» пристрастия. И в главной роли в подобном «хорроре» сниматься мне не улыбалось. Тем более что неизвестно, насколько реально это шоу.

Может, конечно, розыгрыш. Сознание как-то попыталось уцепиться за это предположение, но волевым усилием я отогнал спасительную мысль. Принуждая себя рассуждать здраво и рассматривать любые варианты. Хорошо, пусть розыгрыш. Давайте проверим данное умозаключение следующим образом: а есть ли здесь скрытые камеры?

Уже осматриваясь, я осознал абсурдность своего предположения. Скрытые камеры на то и скрытые, что увидеть их нельзя. Да и вряд ли кто-то стал бы без моей воли вот так ограничивать мою свободу. Как ни крути, при грамотном подходе это уголовная статья. А с другой стороны… с другой стороны, нам было прямо заявлено, когда мы спрыгивали с «собаки», [43]что «здесь не Россия». Ну и много еще чего говорили, что повторять в приличном обществе я поостерегусь.

Ну да бог им судья. Вернее, в данном случае аллах. Короче, вывод такой: камер я не вижу, а использование меня в качестве кандидата в реалити-шоу сомнительно.

Переходим, получается, к другому варианту. Негативному. Значит, моим согласием никто интересоваться и не собирается. Соответственно… Так, и что у нас дальше? А дальше у нас совершенно фиговые выводы, которые мы пока делать остережемся. Стоп.

Действительно, полный стоп. При этой мысли я даже удивленно покачал головой. Как я вообще мог об этом забыть? Ведь по моим личным, субъективным впечатлениям, меня убили! А я тут сижу и разную бредятину развожу!

Первым делом я провел ладонью по лицу. Ну, в общем, все в порядке, без ссадин, без ран, никаких повреждений. Нос на месте — отдельно ощупал. Посмотрел на себя, вниз, обозревая то, что доступно. Синяков нет. Провел ладонью по спине, справа, слева, да вообще, куда дотянулся, и не обнаружил никаких следов ранений.