Свиридов лежал и не шевелился. Если не засекли первый выстрел, значит, и позицию не обнаружили. Если бы иначе было, сомневаться не приходится, подавили бы огнем, а сами подобрались ближе, да закидали гранатами. Но вот не повезло. Проглядели. Да и сам Свиридов не дурак, выбрал так, чтобы огонь вести через листву, чтобы выброс пламени не так и видно было.

Тянулось время, уходили секунды. Свиридов не торопил их, но каждой прожитой наслаждался. Время превращалось в шаги, которыми мерила группа Терехова расстояние, и уходила все дальше и дальше. Егеря, конечно, если рассказы все о них всерьез воспринимать, не отцепятся. Вот только вопрос, сколько останется их к тому времени, когда им удастся пройти Свиридова. Одного он положил намертво, и, возможно, еще кого прихватит. При первоначальном столкновении, дай бог, еще одного зацепили Жилов с Захаровым. А егеря, они ведь ротами да батальонами не ходят. Для них и три-четыре человека, выведенных из строя, обуза.

Думая, Свиридов не прекращал обшаривать глазами лес. Не вертел головой, а именно глазами искал, вычислял движения, резкие, не характерные для природы. Шум слушал нелогичный. Да, наконец, просто ощущениям своим доверялся! Уж очень хотелось убить еще одного. Хотя бы одного. Или подранить, но главное так, чтобы Терехов со своими уйти мог, чтобы мальцы, когда разведка побежит хорошо, по домам разошлись.

Вот он. Нашелся. Прислонился боком к дереву, слился с ним. Стоит на одном колене, и если бы не оружие, выдающееся чернотой на однородном осиновом стволе, нипочем бы не заметить. Свиридов нацелил в середину корпуса, выдохнул медленно и одной короткой очередью всадил три заряда в живот егерю. И в ту же секунду, не оценив даже результата стрельбы, плашмя вжался в землю.

Ответная очередь полоснула по укрывающей его осине, над головой прошла. И еще одна зарыла пули в богатую, жирную землю прямо перед его лицом. Резко перебирая руками, Свиридов отполз назад, под защиту ствола, а по бедной осинке снова лупанул кто-то, прицельно кладя пули как раз над землей.

И тут же слева, со своей позиции, застрекотал Илюхин. Правильно все — обстреливая Свиридова, егеря свое местоположение показывали. И не воспользоваться этим опытный солдат просто не имел права. Сам же бывший лейтенант, отползая назад, под прикрытие других кустов и деревьев, на запасную свою позицию, оскалился, понимая, что в счете они с Илюхиным сейчас ведут. Хорошо ведут. Как минимум два-ноль.

Терехов бежал. Быстро бежал. И хотелось бы думать, что не будь с ними детей, они бы помчались со всех ног, отрываясь от преследователей. За спиной их оставляя безнадежно. Но это было бы неправдой. Это было бы оправданием, в котором Терехов не нуждался. Ребята ничуть не стесняли их, выдерживали тот же самый темп, который задавал Диляров.

Те немцы, что чуть не подловили их группу на привале, не оставят в покое. Это капитан прекрасно сознавал. У него не было плана, не было совершенно времени, чтобы остановиться и подумать. Честно говоря, он просто убегал. Старался хотя бы разорвать дистанцию, скинуть со своего следа егерей.

Свиридов со своими бойцами дарил ему необходимые секунды. Может быть, даже минуты. При совершенно невероятном, фантастическом раскладе бывший командир РОА мог дать Терехову и его людям фору в пятнадцать минут. Это если бы сумели они, подготовившись в засаде, подстрелить кого-то из фашистов.

В то, что Свиридов сумеет уничтожить всю группу преследователей, Терехов не верил. А ведь лишь в этом случае, если немцы лягут все до единого, можно было бы вздохнуть свободнее. Если егерей останется хотя бы двое, они продолжат идти по следу. Да даже один будет преследовать. Упорством своим ягдкоманды были подобны сворам гончих псов.

Хотя даже их уничтожение ничего не решало. Наверняка с началом столкновения координаты квадрата уже переданы командованию. И сейчас, в данный момент, все части в окрестности торопливо стараются взять местоположение разведчиков в кольцо. При большой заинтересованности, а все — быстро нашедшие их преследователи, приказ, переданный карателям по рации, — указывало на эту самую заинтересованность, в районе поиска будет формироваться два кольца. И оба они станут сжиматься, пока группа Терехова не будет вычислена и загнана.

Капитан отдавал себе отчет в том, что происходит. Понимал, сколь мизерны его шансы. В конце концов, задание, начавшееся так неудачно, само по себе обречено было на неудачу.

Можно было остановиться и дождаться немцев. Сдаться. Прекратить бессмысленное уже сопротивление и перестать надеяться на чудо. Отдаться на волю обстоятельств. Разумеется, Терехов бы так никогда не поступил. Но помимо собственного упрямства, помимо долга перед Родиной у него была и еще одна задача, которую он сейчас решал. Ему нужно было не просто попытаться выйти из кольца. Нужно было спасти доверившихся ему детей. И, пожалуй, эта цель на данный момент стала главным приоритетом капитана.

Терехов, восстанавливая дыхание, не терял времени даром. Вся группа остановилась, ожидая его решения, и капитан, твердо сжав зубы, смотрел вперед, на редеющий подлесок, на рассекающую лес дорогу и на лесной массив по ту сторону обочины. Сверившись с картой, он сориентировался в своем положении и должен был признать, что Данька вывел их просто замечательно. Проскакивая в лесной массив, расположенный через дорогу, Терехов имел шансы спасти группу. В этих, в основном лесостепных местах, настоящий лес был редкостью. И редкость эта была там, впереди, на расстоянии каких-то ста метров, куда, кусая губы, и смотрел Терехов.

— Товарищ командир, там самое надежное! — зашептал горячо Данилка. — Там заболотило все, так заховаемся, что ни в жизнь не найдут!

И это бы аргумент. Это, что уж тут скрывать, был счастливый случай, который позволял бы оставить облаву за спиной, выбраться из смыкающегося смертельного круга.

— Диляров, — капитан посмотрел на осетина. Облизнул нервно губы, прекрасно понимая, что именно не нравится ему в ситуации. Дорога. Открытая в обе стороны, да сто метров практически пустого пространства полевой травы, где подстрелить их ничего не стоит. — Вперед, лейтенант.

Тот лишь кивнул, поправляя на спине вещмешок, перехватил под магазин ППС и, пригнувшись, бросился вперед через редеющие деревья подлеска. Пробежал по высокой путаной траве, безжалостно разрывая ее ногами. В несколько шагов перемахнул наезженную дорогу, будто какую-то черту подводя, отделяя себя от всех остальных.

Терехов, лишь когда лейтенант скрылся в густой листве осинника с той стороны, понял, что задержал дыхание. Шумно выдохнул, чувствуя, как колотится сердце, и, переждав еще несколько секунд, кивнул Насте:

— Беги за ним.

Наблюдая, как маленькая фигурка в непомерно большой куртке от комбинезона, которая вполне могла бы служить ей платьем, бежит через дорогу, капитан ощутил, как напряжение отпускает его. В самом деле, ну не могли немцы прямо немедленно перекрыть все выходы! Не могли! Слишком бы получилось оперативно, слишком быстро и слишком большие резервы бы это заняло.

Данька молодец, умница. Как подарок, что ли, какой, как выигрыш в лотерею! Сам бы Терехов не додумался до этого места, и простительно ему, не знал же о болотах, подготовки по местности никакой. Все задание давалось впопыхах, их бросили безо всякой предварительной разведки, с войсковыми картами, без доведения обстановки, считай что совершенно голыми. И честно сказать, без мальчишек и без девчонки не справились бы. Хотя стоп. Куда так коней-то гнать…

— Клыков, тащи немца. Овсеенко, страхуешь, они до середины, и ты пошел.

Ну вот. Пройдут сейчас втроем, и можно будет заканчивать перебежку. Вдарить еще раз на скорость, уйти в болота, а там потом пусть ищут сколько хотят и как хотят. Всяко ребята знают тропки получше немцев. Поищут-поищут и успокоятся, не до разведчиков уже будет — наступление начнется со дня на день.

Клыков как раз миновал дорогу, толкая впереди себя немца. Овсеенко, как и было приказано, начал движение. В идеале оба они должны были оказаться у противоположной опушки вместе. За ними Терехов планировал последний бросок, совместный для всех оставшихся.