Сами того не предполагая, железные люди привели в движение народы, населявшие Элладу, заставив их наполнить сталью свои сердца. И начала эра эллинской экспансии, вошедшая в историю как великая греческая колонизация.

Эллины покоряли мир. Покоряли не мечом, ибо знали, что не все можно покорить сталью, а оливками и вином, серебром и великолепной керамикой. Впрочем, когда требовалось, они без сомнения пускали в ход и меч.

Еще никогда прежде ни один народ не был столь близок к тому, чтобы покорить мир. Ведь не было народа более предприимчивого, более космополитичного, более легкого на подъем. Но и не было на земле народа более непостоянного и раздираемого распрями, чем эллины. Сотни полисов, пекущихся лишь о своей выгоде, ставящих ее выше долга перед нацией.

Эллины уподобились своим богам — ветреным, изменчивым, непостоянным. А, может быть, боги уподобили эллинов себе.

В божествах, в коих они верили, не было той мрачной энергии — силы, что толкает народы на завоевания. По сути то были боги-люди, созданные вечностью — Кроносом, но давно порвавшие связь с прародителем. В них не было ничего сверхъестественного, не было сгустка ирреальности, которая порождает слепой фанатизм.

Нелепо даже представить эллина, идущего на бой с именем Зевса на устах. Умереть во имя фетиша — удел верящих в слабых и жестоких идолов. Эллин мог умереть лишь за свой дом, за честь и славу. Умереть за Родину. Но как редко этой родиной была Эллада. Обычно это были Афины, Фивы, Мегара, Коринф — клочок земли со стенами посередине, именуемый полисом. А за рекою была чужая земля, хотя там тоже говорили на эллинском наречии и приносили жертвы тем же богам, и жило там много друзей и знакомых. Но то была чужая земля!

И уже совсем не за что эллину было сражаться за пределами Эллады. Зажатый в рамках полисного сознания, он не имел той великой идеи, великой веры, которая сплачивает нации и толкает их на великие завоевания.

Для этого нужны или стальные сердца или кровавый бог.

Великие завоеватели прикрывались знаменем жестоких и властных моноидолов, сверхъестественных по сути, сконцентрировавших в себе сгусток космоэнергии. Таков Мардук вавилонян и ассирийцев. Таков Ахурамазда — белый лик Аримана. Таков Христос с мечом в руке. Таков Магомет. Таковы племенные идолы Чингисхана и Тимура. Таков и демон коммунизма, приобретший силу под влиянием еврейского христианства.

Это боги, концентрирующие в себе жестокую энергию. Они способны покорять, но не в силах удержать покоренное, так как для этого мало веры в ирреальный фетиш. Нужна идея нации, идея стального сердца, идея рациума. Нужна, наконец, вера в сильного и разумного человека.

Потому-то все эти империи рухнули под напором внутренних междоусобиц. Ведь держались они на эфемерной, чуждой покоренным народам вере, да на авторитете полководца-завоевателя.

Эллины не пытались колонизовать мир силой. Они не могли покорить его верой. Они не были нацией, способной стать стержнем будущей империи. Сыны эллинских полисов хотели покорить мир предприимчивостью и культурой, привлекательной именно потому, что она шла от человека, а не от бога.

Это им удалось. Именно культура Эллады нанесла сокрушительное поражение лоскутной Персидской империи, а не сорок тысяч гоплитов и гетайров, которые при иных обстоятельствах просто бы растворились в необозримых пространствах Востока.

Персида к тому времени уже давно потеряла стержень своего могущества. Властный Ахурамазда уступил место доброму и бездеятельному Митре, а персы погрязли в роскоши и неге. Лишившись сильной идеи, они не стали драться за своего царя, резонно полагая, что с приходом сынов Запада не произойдет ничего более страшного, чем замена его другим самодержцем. Их имуществу ничего не угрожало, а эллинская культура была лишь благом для застоявшейся жизни Востока.

Запад сокрушил Восток в бою, но был поглощен им. Эллинизм внес свежую струю в агонизирующие в тупике эволюции восточные сатрапии. Странный симбиоз свежей крови и многовековых традиций породил самобытную и изящную культуру, гармонично сочетающую в себе все лучшее, что было порождено Западом и Востоком; культуру, которой не было до того и никогда не будет после.

Железных людей было мало, и Восток растворил их в мареве пустынь и хаосе кривых улочек городов. Восток не только парировал этот выпад, но и нанес ответный удар. Нега и роскошь проникли на Балканы, не обойдя даже Спарту. Стало мало желающих умереть на щите. Эллины все чаще руководствовались советом лирика Архилоха.

Попавшие в тенета Востока, втянутая в бесконечные распри диадохов Эллада потеряла значение центральной державы Запада, уступив это место Риму.

Мир никогда не знал и вряд ли узнает державу, где национальная идея была бы выражена столь сильно как в Риме.

При этом парадоксально, но факт — нации, как таковой фактически не существовало. Согласно легенде, не слишком достоверной, был небольшой отряд переселенцев из разрушенной эллинами Трои, впитавший в себя сразу три этнических элемента — латинян, сабинян и этрусков.

На этой основе возник город полисного типа. Но в отличие от эллинских полисов экспансионистская политика римлян не ограничивалась выведением колоний, которые в перспективе должны были стать независимыми от метрополии. Рим начал широкую экспансию внутри Италии, присоединяя захваченные италийские земли на правах полузависимых союзников. Двухсотлетние непрерывные войны позволили и римлянам овладеть почти всей Италией, а кроме того, создать лучшую за всю древнюю историю армию, спаянную не полисным, а национальным сознанием.

Именно такая армия с ее четкой организацией, огромными людскими резервами, сильным, политически устойчивым тылом, способна была завоевать мир. И римляне завоевали его, распространив влияние Запада от Испании до Персидского залива, и от Британии до истоков Нила.

Но вобрав в себя чудовищный конгломерат разноязыких народов, римляне потеряли то, что сплачивало их — национальное чувство. Римское гражданство получили сначала италики, а затем и прочие народы. Римляне утратили столь хранимые прежде традиции предков и держава рассыпалась. Не уподобляясь карточному домику, разваливающемуся на многочисленные народы и народности, а рухнула под натиском варваров, прогнив от восточной роскоши.

Дикие сердцем варвары пришли от восхода солнца. Но они не были детьми Востока, ибо их породили степи, лежащие вне пределов Ойкумены[31]. Они пришли под знаменами своих вождей, чьи умы не были отягчены сильной верой, но чьи сердца были наполнены стальной страстью наживы, пожаров и крови.

Варвары должны были дать новую подпитку западной идее, но в ход истории вмешалась сила куда более грозная, чем Восток, хотя она и была порождена Востоком. Имя этой силе — христианство.

Аргонавты уверяли, что стоны неслись именно с этой вершины. Они не могли ошибиться. Хотя могли солгать. Однако разузнать поточнее было не у кого. Хребты Кавказа дики и безлюдны. И безжизненны. Лишь изредка пробежит мохнатый паук или зеленобрюхая ящерка, а однажды мелькнул серый обруч рогатой гадюки, тут же исчезнувший под завалом из огромных каменных глыб.