Ее дыхание было прерывистым. Скилл понял, что девушка не лжет. Тогда он смилостивился.

— Ладно, спускайся вниз.

Сунув акинак в ножны, Скилл извлек лук и выпустил одну за другой две стрелы. Одна из преследовательниц, почти уже дотянувшаяся кинжалом до крупа Черного Ветра, с криком полетела вниз. Вторая чудом успела увернуться от стрелы, которая лишь оцарапала ей грудь, и, осознав серьезность предупреждения, отстала.

Копыта коня коснулись земли, и он понесся по песку. Нэрси однако пыталась подняться вверх, отчего скакун то и дело спотыкался.

— Расслабься, — велел скиф, тронув плечо девушки наконечником стрелы.

Когда встало солнце, беглецы были далеко от Черного города. Нэрси дрожала под бурнусом Скилла, спасая нежную кожу от лучей солнца, Скилл, прищурившись, всматривался в виднеющуюся вдали цепь гор. То были красные горы, где их ожидали нелегкие испытания, но скиф был уверен в своей удаче как никогда. Его пьянили волшебное вино, целый кувшин которого плескался в бурдюке у правой подпруги Черного Ветра, свобода и прекрасная нэрси, чьи груди упруго вздрагивали от нескромных прикосновений ладони сына степей.

— Совсем забыл спросить. Как тебя зовут, малышка?

— Тента.

— Хоу! Мы еще погуляем, Тента!

И Черный Ветер взбил копытами блеклый песок.

— Хоу!

Оставив Тенту и Черного Ветра у укрытого меж финиковыми пальмами источника, Скилл направился к темнеющим неподалеку каменным глыбам, сплошь покрытым кустарником и редкими деревьями. Необходимо было осмотреться, а если повезет, подстрелить какую-нибудь добычу. Прежде проблема питания не волновала его. Гораздо важнее, чтобы был сыт Черный Ветер, скорость ног которого напрямую зависела от наполненного желудка. Скилл вполне мог довольствоваться куском черствой лепешки и глотком воды или вина. Кусок мяса был в его понимании роскошью, без которой вполне можно было обойтись. Но теперь на его попечении оказалась девушка-нэрси, привыкшая к сытной, более того, изысканной пище.

Тента доставляла Скиллу достаточно много хлопот, но он не мог не признать, что ее общество имело и весьма приятные стороны. Благодаря ей ночи стали куда короче. Кроме того, Скилл использовал нэрси как своеобразного летающего дозорного. Вначале он опасался, что пленница воспользуется первым подходящим моментом и сбежит, но вскоре понял, что Тента не слишком рвется на свободу. Видно, общество Скилла устраивало ее куда больше, чем оргии с псевдолюдьми да обременительная служба Ариману. Убедившись, что нэрси не попытается бежать, скиф развязал ее и предоставил полную свободу действий. Утром и вечером — днем нэрси не летали из-за палящих лучей солнца — она парила в небе, облегчая жизнь Черного Ветра, а заодно обозревая окрестности, так как Скилл опасался погони.

Из рассказов Тенты выяснилось немало интересных подробностей относительно женщин-нэрси и псевдолюдей, которых девушка именовала харуками. Она рассказала Скиллу, что харуки используются Ариманом для разного рода темных дел — убийств, похищения людей, грабежа купеческих караванов. Иной была роль нэрси, которые служили в качестве летающих курьеров, шпионов, а также ублажали гостей Аримана.

Бог зла предстал пред Скиллом почти человеком, в чем-то всемогущим, а в чем-то уязвимым, не чурающимся вполне людских интриг и слабостей. Скилл узнал в частности, что Ариман неравнодушен к совсем юным девушкам, и харуки периодически похищают их по его приказу.

Тента поведала скифу, что стала нэрси не так уж давно. Кем она была раньше, девушка не помнила. Ее воспоминания ограничивались днем, когда рыжебородые слуги Аримана напали на купеческий караван и захватили ее в плен. Тента помнила горячий потный круп коня и крепкие руки, бесцеремонно сбрасывавшие ее на вечерних привалах. Плененная девушка приглянулась Ариману, а еще больше его гостю — магу Заратустре. Желая угодить магу, Ариман уступил ему Тенту с условием, что тот вернет девушку не позже, чем через луну. Рассказывая о времени, проведенном у мага, Тента с некоторым самодовольством заметила, что Заратустре было жаль расставаться с ней, но он побоялся разгневать Аримана, которому не составляло труда испепелить своего врага взглядом.

— Я сама видела! — горячась говорила она, видя, что Скилл недоверчиво усмехается. — Но маг был не слишком умелым любовником. Ариман оказался куда интереснее. Правда, он не разговаривал со мной, а кроме того ни разу не показал своего лица. Даже любовью он занимался не снимая маски. Мне это очень не нравилось. А в остальном он был ничего…

У Скилла при этих словах появилось какое-то неясное чувство — нечто вроде ревности к Ариману.

— Кто же тебе больше нравится: я или Ариман?

Ответ нэрси польстил ему.

— Ты. Ты человек, и я не боюсь тебя. — Тента хитровато прищурилась. — Ты добрый человек. А Ариман неестественное существо. Даже в минуты наивысшего наслаждения я боялась его.

— Выходит, я отбил любимую у самого Аримана!

— Вряд ли меня можно считать его любимой. У Аримана сотни наложниц, хотя, возможно, он предпочитал меня другим. Я бывала у него не реже пяти раз в луну.

Скилл рассмеялся.

— И как у него хватает сил и времени на такую кучу возлюбленных?

— Время для него ничего не значит. Ариман властен над ним. А сил у него действительно хоть отбавляй. Ведь он бог.

Тента потянулась губами к шее скифа, но тот, памятуя о скверной привычке, бесцеремонно оттолкнул ее в сторону.

— Когда ты перестанешь тянуться к моей глотке?!

— Извини. Но в этом нет моей вины. Хотя, может, и есть. Я могла оставаться просто наложницей Аримана, каких сотни, но мне хотелось летать. Тогда Ариман дал мне Эликсир воздуха, и я выпила его, хотя знала, что искуплением за этот шаг будет вечная жажда крови.

— И вы, нэрси, губите путников, чтобы выпить у них кровь? — с отвращением спросил скиф.

— Не обязательно. Мы можем пить кровь лошадей, верблюдов или быков, но человеческая кровь всех слаще. Если мы не видим крови несколько солнц, то теряем силы и способность летать.

— Мне жаль, — сухо произнес Скилл, отодвигаясь подальше от блестящих глаз нэрси, — но я не собираюсь делиться с тобой своей кровью. Я видел, как ослабли после кровопускания псевдолюди.

— Да, это отнимает силы, — согласилась Тента. — Но таков удел харуков. Они приговорены Ариманом раз в луну утолять нашу жажду. Остальное время мы питаемся кровью животных или путников.

Скилл схватил нэрси за округлый подбородок и предупредил:

— Не вздумай присосаться к шее Черного Ветра!

— Нет, что ты! — Нэрси возмутилась. Впрочем, не очень искренне.

В тот вечер она была менее пылкой, а утром с трудом поднялась в воздух.

К счастью, к концу дня путники достигли отрогов Красных гор. Утомленные дорогой Тента и Черный Ветер остались у родника, а Скилл отправился осматривать окрестности.

Плоскогорье было покрыто порослью диких яблонь и абрикосов, боярышника и барбариса. Но особенно привлекали Скилла небольшие фисташковые рощицы. Именно в зарослях фисташек он рассчитывал подстрелить добычу — дрофу или пару вяхирей, а если повезет — дикого горного кабана, зашедшего полакомиться спелыми орехами. Он брел по россыпи потрескивающих плодов, настороженно оглядываясь по сторонам. Фисташковые заросли служили прибежищем для множества змей, в том числе подлых гюрз, сворачивающихся при появлении человека в серый неприметный комочек.

Слева раздался шорох. Воин насторожился и вскинул лук. Из-за дерева выглянула смешная мордашка мышки-сони, существа забавного и беззащитного. Улыбнувшись, Скилл ослабил тетиву. Крохотная мышка не представляла интереса для охотника — понадобилось бы два десятка подобных сонь, чтобы насытить его и Тенту. Нестоящая добыча, нужно было искать что-нибудь покрупнее.

Он миновал уже половину рощицы, прежде чем заметил шуршащего листвой дикобраза. При виде человека животное распушило иглы, стараясь придать себе грозный вид. Но Скилл знал, что дикобраз — безобиднейшее из существ и это лишь маскарад, чтобы отпугнуть незваного гостя. Не знающая пощады рука послала меткую стрелу, дикобраз повалился на землю. Спустя мгновение охотник сидел на корточках возле добычи и ловко орудовал ножом. А вскоре нежнейшее мясо шипело на углях.