Загрей передернул плечами.

— Никто.

— Как это? — спросил Зевс. — Ты, наверно, не понял меня. Я хочу узнать, откуда тебе все это известно.

— Сам догадался.

Аполлон невольно раскрыл от изумления рот. Зевс поймал себя на том, что собирается сделать то же самое, но вовремя опомнился.

— Объясни нам, Загрей, как это ты сам догадался?

На лице мальчика появилась гримаска, означавшая: до чего же непонятливы эти взрослые! Он снисходительно улыбнулся, отчего на его щеках образовались симпатичные ямочки и начал рассказывать.

— Все случилось как-то само собой. Я шел по саду и увидел муравья. Он тащил соломинку и смешно шевелил усиками. Мне это показалось забавным. Я внимательно рассмотрел его и удивился: до чего же просто и в то же время сложно он устроен. И я подумал: а смогу ли я стать муравьем…

— Ну и? — нетерпеливо перебил Зевс.

— Я закрыл глаза и предположил, что стремительно уменьшаюсь в размерах. Когда я открыл их вновь, муравей стоял рядом и удивленно рассматривал меня. Он был лишь немного меньше, чем я, и походил на беззлобную собаку. Тогда я соорудил себе лапки и усики, затем изменил форму головы. Однако муравей все еще не признавал во мне своего. Он нерешительно смотрел на меня и не двигался. Я понюхал воздух и уловил кислый запах, исходящий от его тела. Я окружил себя этим запахом, но все равно что-то было не так. И тогда я заставил себя взглянуть на мир глазами муравья. И мир показался мне огромным и бесконечным. Ведь мы так много упускаем, не замечая тех, кто копошится у нас под ногами, будь то муравьи, быстрые ящерки или люди. Как только я сделал это, муравей поверил мне. Он повел меня в свой дом, где я пробовал сладкий нектар. А затем вместе с другими муравьями я строил спальню для муравьиных яичек. — Мальчик рассмеялся. — Я так увлекся, что опоздал на ужин, и мне здорово влетело. На следующий день я превратился в жука, потом в перепела. Чем дальше, тем эти превращения получались у меня лучше и лучше. Оказалось, что бык или собака устроены куда проще, чем муравей. Они смотрят на мир так же, как мы. Теперь я могу превращаться в кого захочу. Правда, иногда бывает трудно, особенно когда я пытаюсь принять облик дракона или восьминогого быка. Оборачиваясь в подобное существо, приходится тщательно работать над сознанием, так как сверхъестество дракона выше, чем у человека или даже у бога. Но я уже вполне научился и этому.

Загрей замолчал. Зевс и Аполлон, не перемолвившиеся ни единым словом во время этого рассказа, многозначительно переглянулись.

— А что ты умеешь еще? — спросил Громовержец.

Загрей, польщенный столь пристальным вниманием старших, смущенно улыбнулся.

— Немного. Я умею левитировать, читать мысли и предсказывать судьбу людей, умею тесать камни и вбивать гвозди. Сегодня я научился владеть перуном.

— Это уж точно! — воскликнул Аполлон, хватая Зевса за руку. — Только посмотри, что он со мной сделал! Я сидел под своим любимым платаном и обучал декламации Каллиопу. И в этот миг — бах! — и все разлетается вдребезги. Мы едва успели спастись бегством.

— Да, вы здорово смотрелись, когда бежали к ручью с дымящейся одеждой в руках, — невинно заметил Загрей и без тени насмешки добавил:

— Может быть, тебе будет неприятно это услышать, Аполлон, но я не одобряю твой вкус. По-моему, у Каллиопы слишком толстая задница.

— Ах ты! — Аполлон осекся на полуслове и искоса посмотрел на Зевса. Тот осуждающе покачал головой и велел младшему сыну:

— Загрей, оставь нас одних. Мне нужно поговорить с твоим братом.

Тихо посмеиваясь, озорник отошел в сторону и принялся рассматривать фреску со сценой гигантомахии. Едва он повернулся к богам спиной, Зевс поднес к носу Аполлона здоровенный кулак. Разговор шел на пониженных тонах, чтобы не расслышал Загрей.

— Сколько раз я тебе говорил — не совращай моих дочерей! Они ведь приходятся тебе сводными сестрами!

— Папа, клянусь, у нас с ней ничего не было!

— А почему в таком случае вы бегали голышом?!

— Нам пришлось скинуть одежду, потому что этот маленький негодяй поджег ее. — Аполлон кашлянул и переходя с шепота на нормальный голос, добавил:

— А если вдруг тебя стали волновать проблемы нравственности, следи лучше не за мной, а за своими дочками. Эти шлюхи готовы залезть под хитон кому угодно, даже тебе!

— Замолчи! — сквозь зубы процедил Зевс и настороженно — не слышал ли? — посмотрел в сторону Загрея.

Затем Зевс внезапно хмыкнул — раз, еще раз, — и, зажмурив глаза, заразительно расхохотался. Аполлон поколебался, затем присоединился к отцу. Смех загулял эхом по дальним углам дворца, пугая дремлющих голубей. Отсмеявшись и вытерев невольно выступившие слезы, Зевс хлопнул Аполлона по плечу и только сейчас обратил внимание, что тот все еще не расстался с обугленным комком.

— Что это за кусок дерьма у тебя в руке?

Улыбка на лице Аполлона расползлась грустной гримасой.

— Это все, что осталось от моего ручного ворона Пейра. Он как раз сидел на платане в тот миг, когда… — Аполлон не договорил и сглотнул комок. Светозарный бог не лицемерил, изображая горе. Все знали, что он очень привязан к этой умной птице. Что ж, зато теперь появилась прекрасная возможность приструнить мальчика.

— Загрей, подойди сюда.

Мальчик, очень достоверно оборотившийся в кошку, принял нормальный вид и подошел к отцу.

— Сорок девять, — сообщил он.

Зевс наморщил лоб.

— Что сорок девять?

— Сорок девять гигантов. Ты ведь сам велел мне их сосчитать.

— Разве? — пробормотал бог. Он пожевал губами, пытаясь подобрать правильные слова, затем обличающе ткнул перстом в опаленный комок.

— Видишь, к чему привела твоя шалость?!

— А что это? — полюбопытствовал Загрей.

— Все, что осталось от несчастного Пейра, ворона Аполлона.

Загрей вопросительно взглянул на своего брата, тот кивком головы подтвердил, что Зевс сказал правду.

— Вообще-то он был большим сплетником, — философски заметил мальчик. — Но это не может служить оправданием смерти. Дай мне его.

Загрей протянул руку. Аполлон, в котором внезапно проснулась обычная брезгливость, поспешно расстался с опаленным куском мяса, вытер измазанную ладонь о полу хитона и лишь потом осведомился:

— Где ты собираешься его закопать?

— Я вовсе не собираюсь его хоронить, — сказал Загрей. — Я его оживлю.

Аполлон тронул локоть Зевса и боги дружно осклабились.

— Не трать понапрасну сил, братец. Я видел много мертвых, но это самый мертвый. Танатос уже давно утащил душу Пейра в черное царство.

— Я верну ее оттуда.

— Не глупи! — Зевс положил ладонь на голову мальчика. — Ничто не может отвратить или победить смерть. Так уже заведено и надо смириться с этим. Безумцы, которые пытались обвести смерть вокруг пальца, мучаются в самых глубоких подземельях Тартара.

Загрей поднял глаза и внимательно посмотрел на отца.

— Мне не нравится это.

Тонкие пальцы мальчика обняли мертвую птицу и поднесли ее к губам. Набрав полную грудь воздуха, Загрей выдохнул его на останки Пейра. О чудо! Гарь бесследно исчезла, на ладонях мальчика лежало розовое, словно ощипанное тело ворона. Загрей вновь набрал воздух и окутал трупик Пейра теплым дыханием. На глазах изумленных богов мертвый ворон покрылся черными блестящими перьями. Загрей улыбнулся и выдохнул в третий раз.

Ворон открыл глаза, несколько раз клацнул клювом и, мощно оттолкнувшись от розовой ладони, взлетел вверх. Сделав несколько кругов, он плавно опустился на плечо Аполлона.

Не веря тому, что видит, светозарный бог провел пальцами по ярко-черному одеянию воскресшего друга. Ворон уклонился от этой ласки, встопорщил перья и выложил:

— Знаеш-ш-шь, Аполлон, хоть ты мне и друг, но твой брат прав — у Каллиопы слишком толстая задница!

Не дожидаясь возмездия за дерзость, Пейр взмыл вверх и скрылся за окном. С улицы донеслось веселое карканье. Загрей радостно рассмеялся, но боги остались серьезны.