— Все очень просто. Я люблю тебя. И ты об этом знаешь.

— Действительно знаю, — согласилась Афо. — Почему же в таком случае ты не домогаешься моей любви?

— Я не Аполлон или Арес. Я не мальчишка Эрот. Я жду, когда ты подаришь мне ее сама.

— Однако ты самоуверен! — протянула Афродита. — А если этого не случится никогда?

— Случится. И чем дольше мне придется ждать, тем слаще будут мгновенья, когда я смогу утолить любовную жажду твоими поцелуями.

Богиня не смогла удержаться от сарказма.

— Как манерно ты заговорил! Выходит, ты уверен, что я полюблю тебя?

— Да. Ведь ты мое творение. Ты создана мной. Я сотворил идеальную женщину, похожую на мою мечту. Я взял самую прекрасную оболочку и вложил в нее нежность, доброту, сладострастную негу, немного капризности и ума. И еще бездну очарования, перед которым невозможно устоять. Я дал ей радостную улыбку и ласковые руки. Ты самое совершенное мое творение.

— При чем здесь ты? Если уж речь зашла о генеалогии, то я — дочь Урана, а значит прихожусь тебе теткой!

— Все это чепуха. Это сказка, придуманная мной. Этот мир создал я, и не было никакого Урана. Было лишь желание и запасы белковой энергоплазмы, которой я должен был придать форму. Сладкий и трудный процесс сотворения. Ты лепишь живую куклу и вкладываешь в нее душу — добрую или злую, лукавую или бесхитростную, буйную или тихую. Точнее, все эти качества смешиваются в определенной пропорции, создавая характер. Это трудно и очень интересно. Процесс творения захватывает словно любовь; от него трудно оторваться. И порой случается так, что увлекаешься, чрезмерно увлекаешься. Так произошло и со мной. В первый раз я увлекся и допустил оплошность, слепив себе слишком сильных и властолюбивых помощников. Немудрено, что настал день и они взбунтовались, возжелав власти, и мне пришлось потратить немало сил, чтобы победить их. Так как я не мог разрубить их энергетические оболочки, то был вынужден создать еще два мира и поместить поверженных там. Это были титаны. — Зевс усмехнулся в бороду. — Они слишком много возомнили о себе. Потом я создал вас, столь же капризных и непостоянных, но обладавших меньшими возможностями. Сначала я сотворил Аполлона, затем Ареса, Геру, которую по воле обстоятельств был вынужден взять в жены, Афину, Гефеста, еще одного, ИМЕНИ КОТОРОГО НЕ ПОМНЮ. У меня не было достаточно времени, чтобы поработать как следует над тем, что мы именуем душой. Когда это время появилось, я сделал себя, свою женщину.

— Ты пьян? — неуверенно предположила Афо.

— Я не бываю пьян. Вино не действует на меня. Я могу захмелеть лишь от любви.

Громовержец положил огромную ладонь на крохотные пальчики Афо. Из его руки били какие-то странные токи, поднимающиеся горячей волной к сердцу. Спустя несколько мгновений, богиня обнаружила, что грудь ее бурно вздымается, а в горле пересохло.

— Нет, — сказала она, не поясняя, что подразумевает под словом «нет», и убрала руку.

— Напрасно. Ты могла бы познать бездну наслаждения. Все равно рано или поздно ты будешь моей.

Афродита куснула белыми острыми зубками нижнюю губу, сглотнула тугой комок.

— Я могла бы подумать над твоими словами, — сказала она запинаясь, — но при одном условии…

— Говори, я исполню его.

— Останови нашествие варваров.

Зевс покачал головой.

— Это выходит за рамки моих возможностей. Это уже история, а я не имею права вмешиваться в ее ход.

— Но ведь ты можешь что-нибудь изменить. Или?

— Кое-что могу.

— Тогда сделай так, чтобы… — Афродита вновь замялась.

— Чтобы твой царь остался жив?

— Да.

— И тогда?

— И тогда я приду к тебе.

Зевс тихо рассмеялся и, взяв рукою ее голову, точь-в-точь, как это любил делать Леонид, заглянул в аквамариновые глаза. Его огромные зрачки были подобны черной бездне, Афо буквально утонула в них, цепенея от сладкого ужаса. В этих глазах была скрыта тайна мира, нет, пожалуй, многих миров.

— Я приду к тебе, — шепотом повторила она и медленно потянулась к твердым губам мужчины. — Я приду…

Она закрыла глаза, ожидая почувствовать вкус поцелуя.

И в то же мгновение вздрогнула, возвращаясь к реальности, так как Громовержец чуть встряхнул ее.

— Ты даришь мне свое тело, — прошептал он, почти касаясь губами нежных уст. — А мне нужна вся ты, и душой, и телом — страстная, любящая, преданная, пусть даже мучительно недоступная. Лишь тогда любовь упоительна. Я возьму тебя, когда ты отдашься мне целиком. Мне не нужно твое изумительное, желанное, сладкое, словно грушевый сок, тело, пока твоя душа принадлежит Воину. Я хочу обладать тобой всей.

— Спаси его, — шепнула Афродита, прижимаясь к широкой груди Зевса.

— Он сам не хочет этого. К тому же уже поздно. Уже начинают блекнуть листья. Но как же я люблю тебя, моя Леда!

Зевс задрожал, с трудом удерживаясь от искушения впиться поцелуем в страстные, чуть припухлые губы. Афо не оттолкнула его. Она стояла, по-прежнему тесно прильнув к Громовержцу всем телом, и ей начинало казаться, что от этой могучей фигуры веет чем-то неестественным, чего не должно быть. Нечто… И она вдруг поняла, что сердце Зевса бьется неестественно медленно, резкими глухими толчками. Тук-туук-туук. Словно удары теряющего ритм метронома. И глаза… Они то отпускали, то захватывали в свои тенета вновь. Эти глаза могли погубить, могли подарить неизведанное блаженство.

— Пусти меня, — наконец попросила Афродита и Зевс исполнил ее просьбу. Неохотно, но отпустил.

Богиня оправила хитон и несколько раз глубоко вдохнула, успокаивая мечущийся молоточек сердца. Сердца…

— У тебя почти не бьется сердце, — негромко сказала она, отводя глаза в сторону.

— Бьется, но много медленней. Я же сказал тебе, что не такой как все прочие — боги или люди. Я пришел оттуда. — Зевс указал на звезды. — Вы рождены энергией земли. Твой царь тоже оттуда.

— Неправда. Его сердце бьется в такт с моим.

— Да, почти в такт. Это потому, что он не смог покорить время. Но он оттуда. Поверь мне на слово. Некогда он пришел в этот мир со мной. Много лет прошло с тех пор. Он сменил сотни обликов. Ты же сама знаешь, что он был Диомедом, Ясоном. А еще он был Тесеем, Ликургом, Филостратом, великим богатырем Гортом. А перед этим его звали Сети и Ашшурбанипал. Разве в имени дело? Дело в прожитой жизни. Он прожил свои со вкусом, проливая кровь, но не грязь. Он и уйти хочет со вкусом. Я не могу помешать ему в этом. Не могу и не хочу.

И Афродита поняла, что Громовержец произнес приговор человеку, которого она без памяти любит.

— Если он умрет, я возненавижу тебя, я возненавижу все!

— Это не имеет значения. Что потеряю я? Твою еще не завоеванную любовь, но взамен я получу весь мир. Власть слаще любви. — Зевс повысил голос. — Обладая властью, можно получить все, что желаешь, даже любовь.

Афродита натянуто рассмеялась.

— И это говоришь ты, проживший несчетное число жизней. Неужели ты сам веришь в то, что говоришь? Неужели ты еще не понял, что настоящую любовь не купить ни за какие сокровища? Она должна прийти сама. Неужели…

— Понял, — прошептал Громовержец. Горечь была слышна в его голосе. — Только не жалей меня, — поспешно добавил он. — Не стоит.

Это был странный разговор. Пока они смотрели в глаза друг другу, луна спряталась за черную пелену облаков. Тогда Зевс развел руки в стороны, и тучи исчезли, позволив богам вновь любоваться лунной дорожкой.

— Как бы я хотела сейчас пробежаться по ней! — шепнула Афо.

— Так беги!

— Но это невозможно!

— Для нас нет ничего невозможного. Если мы можем парить в воздухе, то почему мы не можем ходить по воде? Беги!

И Афо побежала. Она отталкивалась изящными ножками от упругого воздуха, по щиколотку утопая в пушистых облаках, окутывавших склоны Олимпа. Сорвав на бегу прозрачный хитон, богиня швырнула его вверх и он повис у звезд, похожий на диковинную туманность, одну из тех, в которых растворяются жемчужины звезд. В воздухе раздавался радостный девичий смех, разрывавший тишину хрустальными колокольчиками. Зевс бежал следом, готовый в любое мгновение подхватить ее на руки, если она вдруг оступится. Ловко сбежав по обрывистому берегу, Афо вошла в воду и поплыла. Вода приятно холодила разгоряченную грудь, старательно вылизывала ноги, игриво щекотала живот. Богиня наслаждалась покоем и бесконечностью черного моря.