Пусть это покажется безумием, но я был скорее польщен, чем озадачен возникшей проблемой. Поначалу я и сам не мог понять почему. Я уже нарушил Мое Обещание Кармен, а признание Розы определенно не облегчало ситуацию.

Когда до меня наконец дошло, почему от слов «Я люблю тебя, Дэнни» стало так тепло на душе, я и сам встрепенулся. Признание Розы тешит мое эго. Я снова чувствую себя мужчиной, а не только другом. Это своего рода компенсация за казенную любовь, что я получаю дома.

Я понимаю, что радоваться нечему. Но любовь в период рака живет по своим законам, уговариваю я себя. Роза — единственная, с кем я получаю удовольствие, единственная, с кем мне хорошо. Теперь и она любит меня.

Ни Фрэнк, ни «Бастилия», ни алкоголь вместе с экстези не заменят мне этой любви.

Поначалу нам казалось, что это игра воображения, но уже спустя несколько недель стало ясно, что все обстоит гораздо хуже. У Кармен растет живот, притом что она не беременна и ест меньше, чем Луна.

Доктор Роденбах подтверждает наши подозрения. Таксотер перестал работать. Доктор методично объясняет нам, что, судя по анализу крови, опухоль вновь активна. Печень не функционирует должным образом и вырабатывает нечто похожее на конденсат. Если говорить по науке, это асцитическая жидкость. Теперь в процесс вовлечен и желудок Кармен, поскольку конденсат содержит злокачественные раковые клетки.

Роденбах говорит, что остается единственный выход, раз таксотер больше не работает. Это еще один вид химиотерапии, называемый LV. L — это лейковорин, а V — препарат 5-FU. Побочных эффектов практически нет, лекарство вводится еженедельно через катетер с портом. Мы переглядываемся и пожимаем плечами. Что ж, давайте попробуем. Поверим в удачу. Роденбах предупреждает, что речь идет лишь об отсрочке. И он надеется, что мы не опоздаем с 5-FU, поскольку этот курс можно начинать лишь по прошествии нескольких недель. Организм просто не справится с одновременным введением двух разных видов химии.

Вскоре у Кармен живот, как у беременной. Из одежды на нее уже ничего не налезает. Преодолев страх, она все-таки отправилась в магазин «Руимшутс» на Эрнстстраат. Купить платье для беременной. В магазине мы случайно сталкиваемся с бывшей коллегой по «BBDvW&R/Bernilvy», и она радостно восклицает: «О, как чудесно! Второй на подходе!» Кармен с энтузиазмом кивает: «Да! Надеемся, что будет мальчик!»

Но, помимо этого, поводов для веселья нет. Кармен вот-вот лопнет. Доктор Роденбах предлагает откачать асцитическую жидкость, но лишь небольшой объем. Чем больше откачивать, тем быстрее она будет накапливаться вновь. Он спрашивает у Кармен, сможет ли она продержаться еще несколько дней, до первого сеанса LV. «Я справлюсь», — отвечает Кармен.

■

Вечером накануне первого сеанса LV меня не будет дома. В последнее время я редко появляюсь в «MIU», поэтому мы с Фрэнком договорились, что раз в неделю, вечером, я буду приходить и разгребать неотложные дела. Это даст мне возможность заглянуть потом к Розе.

— Ты справишься без меня? — спрашиваю я Кармен перед уходом.

— Да, все будет нормально.

Зная, что моя жена страдает не только от рака, но и от передоза оптимизма, я настроен скептически:

— Ты уверена?

— Конечно. Нет проблем.

Не проходит и часа, как звонит мой телефон.

— Я не могу, Дэн, — всхлипывает Кармен.

— Еду.

Фрэнк едет со мной. Мы вместе бежим к моей машине. Через пять минут мы уже дома, и я лечу вверх по лестнице. По лицу Кармен я вижу, что боль ее убивает.

— Ты звонила в госпиталь? — спрашиваю я.

— Нет… я побоялась.

За пару секунд я успеваю пролистать телефонный справочник в поисках нужного имени… Э… ЭВЛ… Звоню.

— Добрый вечер, госпиталь Энтони ван Лейвен…

— Говорит Ван Дипен. Могу я поговорить с кем-то из дежурных врачей отделения доктора Роденбаха?

Коротко и четко ответив «Нет, сейчас же» на вопрос дежурного врача о том, действительно ли моя жена не дотерпит до утра, я получаю разрешение привезти Кармен на пункцию.

Фрэнк остается дома с Луной.

Нам нужно подняться на четвертый этаж. Даже в лучшие времена Энтони ван Лейвенхок не мог бы конкурировать в уюте с «Бастилией», а в подсветке — с отелем «Арена», но поздним вечером атмосфера в госпитале еще более гнетущая, чем обычно.

Доктор, который будет откачивать жидкость из брюшной полости Кармен, уже ждет нас на лестничной площадке. На вид ему лет двадцать восемь, ну, двадцать девять максимум.

— Вы на абдоминальную пункцию? — спрашивает он. Отлично, еще один новый термин в моем лексиконе. Кармен кивает. Я вместе с доктором помогаю Кармен взобраться на кушетку. Кармен вводят анестезию, после чего в брюшину вставляют трубочку полсантиметра диаметром. Другой конец трубки опущен в ведро, которое медленно наполняется желтой жидкостью, вытекающей из живота Кармен. Один литр, два, три, четыре с половиной. Кармен переворачивают на бок и слегка встряхивают, как тесто для оладий. 4,7 литра.

Кармен испытывает облегчение.

— Как будто неделю не писала!

Теперь, когда живот Кармен пуст, она снова может передвигаться. Мы молча бредем по темным пустынным коридорам госпиталя к выходу. В четверть первого ночи мы дома. Фрэнк сидит на диване перед телевизором. В машине я и Кармен едва перекинулись парой слов.

— Кто хочет выпить? — спрашиваю я.

— Мне стакан воды, — тихо отвечает Кармен.

— А я бы махнул рюмку водки, — говорю я Фрэнку. — Ты?

— Лучше пива.

Я сажусь в кресло и мысленно переживаю события прошлого вечера. Вот чего я больше всего боялся с того самого дня, как у Кармен обнаружили рак. Паники, ночных марш-бросков в госпиталь. Этот вечер занимает вторую строчку в топ-листе самых травмирующих последствий рака, уступая место бесспорному лидеру, которого можно сравнить со шлягером всех времен и народов, — облысению. Я не могу сдержать слез. Подключается и Кармен, за компанию. Фрэнк обнимает нас за плечи.

— Мне нужно было сразу сказать, что я не справлюсь, да? — виновато произносит она.

— Да, — выдыхаю я.

— Но мне так надоело постоянно жаловаться…

— Мчаться в слепой панике в госпиталь среди ночи куда хуже.

— Ты не должна ничего скрывать, Кармен, — прибавляет Фрэнк, собираясь уходить. — Тогда, по крайней мере, Дэн будет точно знать, справишься ты или нет…

Кармен смущенно кивает, обнимает Фрэнка и провожает его.

Вскоре я слышу пронзительный визг, доносящийся из туалета.

— Посмотри, что у меня! — в ужасе кричит она.

Слева, чуть повыше паха, шишка размером с бильярдный шар. Я тоже перепутан. Инфекция. Откуда мне знать, что может вырасти за три часа до размера бильярдного шара? Я пытаюсь взять себя в руки и демонстрирую хладнокровие. Мы звоним дежурному врачу в госпиталь. Он понятия не имеет, что это может быть. Звоним Роденбаху.

Он развеивает наши страхи. Ничего серьезного. Бильярдный шар — это результат пункции, которая оставляет дырки в разных слоях абдоминальной стенки, и остатки жидкости в животе просто перетекли в нижнюю часть желудка под воздействием силы тяжести.

— Воображает, будто мы могли и сами догадаться, — сухо произносит Кармен.

Как только Кармен ляжет, жидкость снова перераспределится, и к утру дырки практически затянутся.

На рассвете я снова беспокою Роденбаха, потому что Кармен разбудила меня своими стонами.

— Доктор, это снова Дэн ван Дипен! — кричу я в панике. — Моя жена лежит рядом и корчится от боли! Она говорит, что ощущение такое, будто у нее схватки, но это ведь невозможно, не так ли?

И опять Роденбах успокаивает меня. Он говорит, что через несколько минут все пройдет. Это обычное последствие абдоминальной пункции. Внутренние органы устраиваются на прежних местах.