Разговор становится невыносимым, и я спрашиваю, в чем дело — может, я что-то не то сказал или сделал. Я слышу, как она спрашивает Томаса, можно ли воспользоваться телефоном в спальне. Короткая пауза. Потом щелчок, и снова голос Кармен. «Я чувствую себя ужасно, Дэн, — говорит она, сморкаясь. — Я даже не думала, что буду так страдать… как подумаю, что ты проводишь время в окружении секс-бомб с огромными сиськами, в то время как я сижу здесь с лысой головой и сожженной грудью…»

Я отвечаю, что на это мне нечего сказать. Но ни с какими женщинами я время не провожу.

— Ты говоришь так, будто это какое-то достижение, — произносит она резко. Я слышу вздох. Потом, уже более миролюбиво, она прибавляет: — Ладно, потерпи меня еще немного. Все пройдет. Развлекайся там на всю катушку и передай Фрэнку огромный привет.

Она попыталась произнести это как можно более искренне. Я говорю, что люблю ее и прошу передать привет Томасу и Анне. Помолчав, Кармен говорит:

— Не думаю, что это такая уж хорошая идея, Дэн.

И вешает трубку.

■

Внизу, на террасе, Хакан и Фрэнк уже сидят за завтраком в пляжной одежде. Я присоединяюсь к ним. Мы вместе завтракаем и идем на пляж. Там мы встречаем Рамона, выглядящего раздражающе атлетичным. Со счастливой ухмылкой он сообщает нам, что трахал свою добычу всю ночь и все утро и не спал ни минуты.

На пляже Фрэнк читает «Уолпейпер», журнал, о котором я даже не слышал. На его страницах представлен богатый ассортимент аксессуаров для дома, мне уже знакомых по пентхаусу Фрэнка. Я, Хакан и Рамон рассуждаем о жизненных ценностях. Стоит ли «Аяксу» придерживаться тактического построения 4 — 3 — 3, какой процент женщин глотает сперму, каков процент неверности среди мужчин и женщин. Я с видом знатока одну за другой излагаю теории Дэнни. Потом Рамон поднимает тему о том, как часто каждый из нас занимается сексом с женой. У Хакана этот показатель составляет четыре раза в неделю, у Рамона — шесть (Хакан: «Нет, считается только секс с собственной женой!»). Когда подходит моя очередь, я говорю, что мне нужно отлить, и ныряю в море, оставляя вопрос открытым.

■

— Дэнни, как ты смотришь на то, чтобы пропустить по стаканчику? — спрашивает Фрэнк, когда мы возвращаемся в «Пеликан». Рамон и Хакан отсыпаются. Фрэнк заказывает две «Маргариты» у нашей Любимой Официантки. — Ловко ты убежал от ответа.

Я смотрю на округлые груди официантки, когда она наклоняется, чтобы поставить на столик коктейли.

— Знаешь, я тащился в Майами не для того, чтобы обсуждать рак.

— Понимаю. Ты уже звонил Кармен?

— Сегодня утром, — отвечаю я со вздохом. — Она не слишком обрадовалась. И Анна тоже.

— Ничего удивительного, — замечает Фрэнк. — Анна наверняка считает, что с твоей стороны неприлично было ехать в Майами, будто ничего не случилось. Так же думает и Томас. Он не может понять, как ты умудряешься делать вид, будто тебя это не касается, и вообще весь ты в шоколаде.

— Боже правый! — кричу я. — Да какой там, к черту, шоколад!

Фрэнк кладет руку мне на плечо:

— Мне ты можешь не объяснять.

Меня вдруг прорывает. Я рассказываю Фрэнку о том, как это невыносимо, что мы с Кармен больше не выпиваем вместе, не ходим по ресторанам, не занимаемся сексом. Он кивает.

— Ты можешь себе представить, что будет, когда у нее отнимут грудь, Фрэнк? — продолжаю я. — Даже если рак будет уничтожен, Кармен уже никогда не станет прежней. И я думаю, что наши отношения не выдержат такого испытания…

Он берет меня за руку. Мы смотрим друг на друга. Я вижу слезы в его глазах. Мы оба молчим. Это самое красивое мгновение за всю нашу поездку в Майами.

Мы чокаемся бокалами и потягиваем вторые порции коктейля, которые наша Любимая Официантка только что, не спрашивая, поставила перед нами.

— Она хороша, но у Кармен сиськи больше, — говорю я, провожая ее взглядом. — По крайней мере, сейчас…

«Маргарита» Фрэнка расплескивается по столу.

В тот вечер нам удалось получить столик в «Тантре», спасибо ребятам из «Пеликана». «Тантра» — турецкий ресторан, а турецкая кухня невероятно популярна в Майами, как мы узнаем от нашего бармена. Хакан едва не лопается от гордости.

После ужина в «Тантре» начинается самое интересное. За диджейским пультом Роджер Санчес, с восторгом объявляет Хакан. Фрэнк демонстрирует такой же энтузиазм. Мне это имя ни о чем не говорит. Я знаю о диджеях ровно столько, сколько Кларенс Зеедорф[20] — о пенальти. Должен признать, кухня в «Тантре» просто фантастическая. Как и Роджер Санчес. И все женщины вокруг. Ну, и впечатление усиливают таблетки. Сегодня я возбужден еще больше, чем вчера. Я говорю ребятам, что считаю нашу затею блестящей, что нам нужно каждый год выбираться куда-нибудь, предлагаю в следующий раз поехать в Барселону или Нью-Йорк. Нет, в Тель-Авив, говорит Хакан, на сегодняшний день это самое крутое место. Нет, Рио, возражает Рамон. Да, Рио, соглашаюсь я. Потом мы объясняемся друг другу в любви, клянемся, что не бросим друг друга в беде, а после этого Рамон говорит, что назначил свидание вчерашней знакомой и ему пора. Фрэнк смотрит на него волком. Я примечаю пухлую девицу в черной прозрачной блузке. Обменявшись с ней игривыми взглядами, я выхожу на танцпол. Под блузкой у толстушки черный лифчик (чашечка «С»).

— Привет. Как тебя зовут? — Я, как всегда, оригинален.

— Линда. А тебя?

— Дэн, — отвечаю я, вдруг сознавая, что больше мне нечего ей сказать. Даже представить себе не могу, о чем говорить с таким ребенком.

— Откуда вы, парни? — спрашивает она. О, да. Традиционный вопрос.

— Из Амстердама.

— Моя сестра там была! Говорит, Дания — очень красивая страна.

— Это точно, — соглашаюсь я, сгорая от стыда и одновременно радуясь тому, что ребята нас не слышат. По мне, так все нормально, тем более что в этот вечер интеллект — не главное.

— А ты откуда? — спрашиваю я. К чему умничать?

— Из Северной Каролины. Но этим летом я переехала во Флориду. Мне здесь все нравится — и погода, и пляж.

— А… ну да, конечно! — киваю я. Что я здесь делаю?

Она вдруг хватает меня за шею и целует прямо в губы.

О, да. Вот зачем я здесь. Теперь вспоминаю. Я крепко прижимаю ее к себе. Она удивительно податлива. Ее подруга восхищенно подмигивает. Итак, первый тест пройден. Пройдет ли она тест у Хакана и Фрэнка, не могу сказать, поэтому я поспешно увожу ее в угол. Попутно отмечаю, что задница у нее таких впечатляющих размеров, что и уик-энда не хватит, чтобы ее обследовать. Как только мы скрываемся из виду, я начинаю тискать девицу Моя рука скользит по нежной ткани ее прозрачной блузки. На мгновение пышка высвобождается из моих объятий и робко предупреждает, что ее формы не слишком изящны. Ты не кокетничаешь, мысленно говорю я, но вслух замечаю, что не люблю тощих женщин, и щиплю ее за задницу. Она смущенно хихикает. Потом я беру ее руку, прикладываю ладонь к губам и начинаю лизать. Когда девица догадывается, к чему я клоню, снова начинает хихикать.

— Ты баловник, — говорит она, качая головой.

— Спасибо, — ухмыляюсь я. Пора менять место действия.

— Ты женат? — спрашивает она в такси по дороге в «Пеликан».

— Нет, — говорю я, пряча у нее за спиной руку с окольцованным пальцем. И тут же впиваюсь ей в губы, чтобы не растерять сексуальный азарт. В момент поцелуя я спешно избавляюсь от кольца, убирая его в карман брюк.

В лифте я расстегиваю ей блузку и задираю лифчик. У Линды большие ареолы. Мне это нравится. И Линда без комплексов. Мне это тоже нравится. Тяжело дыша, она расстегивает мне ширинку и опускается на колени. И как раз в тот момент, когда она берет в рот мой член, твердый, как сиденья на стадионе «АренА», двери лифта открываются, и я вижу прямо перед собой Фрэнка. Его взгляд опускается на ритмично движущуюся голову Линды. Та замечает, что я каменею, в испуге смотрит вверх и краснеет, как свекла. Я неловко застегиваю ширинку, пряча с глаз долой своего невезучего дружка.