— Вы все сказали? — спрашиваю я.

— Да.

— Прекрасно. Тогда скажу я, с вашего позволения. Я БОЛЬШЕ НЕ ЖЕЛАЮ ИМЕТЬ С ВАМИ ДЕЛА, — заявляю я и добавляю, что пришлю по факсу разгромное письмо и отправлю копии доктору Шелтема и главному врачу госпиталя Энтони ван Лейвенхок, поскольку считаю, что здоровье моей жены куда важнее, чем чертов отпуск Шелтемы.

Кармен робко спрашивает, не лучше ли нам отказаться от этой затеи. Даже не думай! Я уже в ярости. Нас просто нагло обвели вокруг пальца, опустили по полной программе.

Не теряя времени, я сажусь за компьютер. В своем письме я предупреждаю, что передам информацию в прессу, если моей жене не позволят пройти пробный тест, и буду бороться всеми имеющимися у меня средствами. Я это слабо себе представляю, но мне кажется, что мои угрозы звучат убедительно.

Наутро после отправки факса мне звонят.

— Мистер Ван Дипен, это доктор Роденбах, главный врач госпиталя Энтони ван Лейвенхок. Мне дал ваш телефон доктор Тасмил из госпиталя Синт Лукас.

Спустя два часа я и Кармен уже сидим в его кабинете. Роденбах — это оазис в пустыне бездушия. Доктор, который позволяет пациентам говорить и к тому же слушает их. Он предупреждает, что результаты пероральных тестов пока еще не подтверждены, и отмечает, что до сих пор терапия таксотером была эффективна для Кармен. Он не советует Кармен прерывать ее ради участия в эксперименте и предлагает альтернативу инфузии. Порт-катетер. Мне почему-то сразу представляется биотуалет, но на самом деле это маленькое устройство, которое имплантируется под кожу, в область молочной железы. Операция несложная, под анестезией. После этого таксотер вводят в перманентное отверстие, и препарат попадает непосредственно в вену; все проходит безболезненно и обычно получается с первого раза. Никакой иглы и трубки. Никакого прокола вен. Кармен говорит, что узнала об этом устройстве еще полгода назад, когда общалась с чат-группой. И однажды даже обсуждала это с Шелтемой, но та категорически возражала против порт-катетера. Операция, по ее словам, довольно сложная, к тому же катетер часто засоряется. В общем, не стоит хлопот.

— Что ж… эээ… у нас другая точка зрения, — говорит Роденбах.

Он явно не хочет бросать тень на свою коллегу Шелтему из Синт Лукаса. Ту самую Шелтему, у которой я как-то спросил, не лучше ли моей жене лечиться в госпитале Энтони ван Лейвенхок, специализирующемся на раковых болезнях. И которая с раздражением пояснила, что в век Интернета вся информация по раку, всем новым разработкам и методам лечения в считаные часы становится достоянием каждого врача по всем госпиталям мира. И она же уверяла нас в том, что каждые две недели обсуждает течение болезни у своих пациентов с врачами соседнего госпиталя Энтони ван Лейвенхок.

В лучшем случае, на протяжении последних месяцев Шелтема плохо выполняла свою работу, а в худшем — бессовестно лгала нам, когда Кармен, рыдая, умоляла назначить ей любой другой способ введения химии, только не эту чертову иглу.

■

Роденбах говорит, что, по его мнению, катетер с портом лучше, чем пероральное лечение, но выбор за Кармен. И он предлагает вести ее дальше как пациентку.

Кармен выбирает порт-катетер, Роденбаха как лечащего врача и госпиталь Энтони ван Лейвенхок. Я вижу, что она довольна, доволен и я.

Операция по введению порт-катетера действительно оказывается плевым делом, и Кармен радостно насвистывает, отправляясь на оставшиеся сеансы химии.

Синт Лукас остался в прошлом. Голос Шелтемы в последний раз звучит в голосовой почте. Докторесса говорит, что ей стыдно за то, как обошлись с нами во время ее отпуска, и желает нам всего самого наилучшего. Я верю ей на слово и безжалостно вычеркиваю ее из памяти. Так же поступает Кармен.

После смены врача ее жизнь не станет длиннее, но зато она будет чуточку приятнее.

Чтобы скрасить и свою жизнь, я вернулся к старым привычкам. И я снова с Розой.

В тот день, когда стало известно о метастазах, мы встретились в кафе «Кофе Кампани», в районе Де Пийп сразу после того, как я отвез Луну в ясли. С точки зрения монофобии время вполне безобидное, да и место безопасное, поскольку находится далеко от дома Розы.

Роза внимательно слушала, пока я изливал ей душу, выплескивая раздражение и отчаяние.

Летом, в промежутках между путешествиями и прогулками на маленьком корабле вместе с Кармен, я тайком встречался с Розой в пабах и сэндвич-барах. Мы намеренно обходили стороной кафе в ее округе, чтобы избежать соблазна закончить свидание у нее дома, что означало бы нарушение Моего Обещания Кармен.

Я твердо решил не прикасаться к Розе, и мне удалось продержаться целых четыре месяца. Это был своеобразный рекорд моногамии за все время моих отношений с Кармен. Или, скорее, зерогамии, поскольку один эпизод все-таки был, в «Клаб Мед». Но с тех пор, стараниями таксотера, сексуальное влечение Кармен сошло на нет. А с ним и моя сексуальная жизнь, чего нельзя сказать о чувстве вины. Монофобия злорадно смеялась надо мной: я по-прежнему вел двойную жизнь, у меня по-прежнему было две женщины, но я не мог спать ни с одной из них. Иногда мой член готов был взорваться от желания, стоило Розе утешить меня чуть более интимно. Тогда, вернувшись домой, я мастурбировал в туалете или под душем, мечтая о ней.

Однажды вечером, после очередной химиодрамы в Синт Лукасе, ситуация вышла из-под контроля. Я позвонил Розе, она была дома, и уже через полчаса я был у нее. Она стала утешать меня. Утешение постепенно переросло в ласки, а ласки — в секс. Поначалу она пыталась протестовать, но уже ничто не могло нас остановить. Все произошло прямо на ковре. Я вошел в нее и почти сразу кончил. Потом мы вместе плакали.

После этого меня потянуло к ней с еще большей силой. Каждые полчаса я грезил о встрече с ней. Мой день был расписан по минутам и мог служить образцом бесчеловечного распорядка. Кармен. Луна. Визиты в госпиталь. Осмотр домов, предлагаемых риелтором. Работа в офисе. Хотя последний пункт одновременно служил алиби для коротких свиданий с Розой.

Но наш нынешний роман существенно отличается от того, что было между нами раньше. На прошлой неделе, когда мы валялись в постели, Роза вдруг произнесла:

— Я люблю тебя, Дэнни.