Дура! Что ты нашла в этом бандите? Мишель ведь ничего особенного собой не представляет. Нет в нем ничего, за что можно уважать или чем восхищаться. И потом, ты же знала его с тех пор, как приехала в Москву. Не близко, но знала. Видела его среди других Стражей. И он для тебя ничем не выделялся среди других… Так как же тогда ты умудрилась в него втрескаться? Почему именно в него?

С ее обращения минуло почти семьдесят лет, и все эти годы Нина жила книгами, в совершеннейшей безмятежности, и была уверена, что эмоциональные бури, которые охватывают «взрослых», не коснутся ее, вечного ребенка. Как избавиться от этого наваждения?!

Ей следовало готовиться к предстоящей беседе с Антонио Мальябекки. Но Нина не могла думать ни о чем, кроме своих чувств. Ни о ком, кроме Мишеля. И она презирала себя за это.

Флоренция, продуваемая свежим ветерком с реки Арно, сияла как выставка драгоценностей: все соборы, базилики и дворцы были слегка подсвечены. Ажурные сплетения решеток, окон и балконов окутывали город черным ночным кружевом. И, конечно, весенняя Флоренция благоухала: из всех садов веяло цветущими апельсинами и влажной землей.

Нину, Мишеля и Аркадия встретили со всем возможным почтением, усадили в длинный белый лимузин и на хорошей скорости прокатили от аэропорта до пешеходной зоны в центре города. Там им пришлось выйти. Принц Флоренции приставил к ним своего переводчика и двух охранников. Переводчик беспрерывно болтал, исполняя еще и обязанности гида, и Аркадий был мрачен: ему казалось, что тот выполняет его работу. Мишель откровенно наслаждался итальянским гостеприимством, а Нина была несколько шокирована, когда переводчик сообщил, что в одном из палаццо, принадлежащих Принцу, для них подготовлены не только комнаты, но еще и доноры на любой вкус.

— Принц надеется, что вы сможете погостить в нашем прекрасном городе и после окончания ваших дел. Вы ведь ранее не посещали Флоренцию? О, тогда вы просто обязаны задержаться хотя бы на одну ночь… Хотя за одну ночь невозможно осмотреть все сокровища Флоренции!

Интересно, почему столько внимания? Потому что Князь лично договаривался об их визите? Флоренция, конечно, не слишком значительный город на карте мира смертных, но община вампиров здесь весьма могущественная — как, впрочем, и в Венеции: много древних, много сильных… Может, у Принца Флоренции есть политические интересы в России? Или экономические? А может, он просто любезно принимает всех гостей, окружая их заботой… и охраной. Изящный способ следить за чужаками. Очень по-флорентийски.

Великий библиотекарь Антонио Мальябекки не выглядел старым.

Оно и понятно: Нина давно уже уяснила, что старых вампиров не существует. При обращении организм регенерирует до своего идеального состояния. То есть — до периода цветущей зрелости. Молодой вампир уже не повзрослеет. Зато старый омолодится самым чудесным образом. Исчезают все физические недостатки: шрамы, хромота. Исцеляются любые болезни. Обращенные толстяки худеют стремительно — за то время, какое нужно для преображения человеческого организма в вампирский, то есть за трое суток. У облысевших отрастают волосы. И разумеется, прорезаются новые зубы. А ведь в старину к тридцати годам большинство людей было без половины зубов…

И все же Нина представляла себе Антонио Мальябекки сухоньким старичком. И была удивлена, увидев пусть невысокого и худощавого, но вполне молодого, бодрого мужчину. В отличие от большинства вампиров, старающихся хотя бы в прическе придерживаться той моды, к которой они привыкли при жизни, — принц Филипп и шевалье де Лоррен так холили свои длинные локоны! — Антонио Мальябекки был коротко острижен. Одет в джинсы и спортивную куртку. Практично и невзрачно. Он, конечно, и при жизни был безразличен к одежде, ходил в рванье… Хорошо хоть, джинсы и куртка целые. Хоть и поношены основательно.

— Сеньор Мальябекки, для меня огромная честь быть представленной вам. Я — библиотекарь и архивариус, а вы — истинная легенда в нашей профессии, — сказала Нина, когда они расселись на террасе, и переводчик-флорентиец защебетал на своем соловьином итальянском.

— Вы из Москвы? — спросил Мальябекки. — Ко мне двадцать два года назад приезжал архивариус из Москвы. Граф Корф.

— Это мой Мастер. Он убит. И убийца похитил книги…

— А, так это он был убит! Жаль, жаль. Он подавал большие надежды. Какие книги?

— «Сумерки магии» Франсуа де Грийона, «Тайная магия вампиров» Альбера де Прэ, «Черная магия: запретные факты» Иоганна Вольфганга Рихтера.

— Хм. Ничего особенного. По большей части сборники домыслов и сплетен.

— Я знаю, — смиренно кивнула Нина. — Но по какой-то причине они заинтересовали убийцу. У нас много ценных книг, настоящих, магических, а забрал он именно эти. Эти книги — и корень мандрагоры, выросшей под виселицей.

— Мандрагора оплодотворенная? — заинтересовался Мальябекки.

— Полагаю, что да…

— Ценная вещь! В наше время не сыщешь. Сильный колдун может поместить в такую мандрагору душу, покуда тело восстанавливается от тяжелых ран. Женская или мужская?

— Женская.

— Значит, спасти пытаются женщину. У вас там никакая дама не пострадала?

— Среди вампиров исчезновений не было. Про Ковен информации у меня нет. Так что насчет этих книг, сеньор Мальябекки? Вы их читали? Есть в них что-то… особенное? Что-то, что их объединяет?

— Особенное? Пожалуй, нет. Объединяют их сплетни о магии среди вампиров. Сплетни, то есть непроверенные факты. Не запретные, как утверждает автор одной из них, а просто непроверенные. Дайте-ка подумать… А нет ли у вас списка остальных книг вашей библиотеки, относящихся к той же тематике?

— Есть. Я сделала список всех магических книг и всех книг о магии.

— Славная сеньорина. Дайте-ка!

Антонио Мальябекки выхватил у Нины оба списка, пробежал их взглядом с фантастической скоростью, потом запрокинул голову и зажмурился. Некоторое время просидел так. А открыв глаза, радостно воскликнув:

— Я знаю, что в них есть такого, чего нет в других книгах! Во всех трех довольно подробно пересказывается история Иоганна Шварцвальдского!

— А… кто это?

— О! Милая сеньорина! Иоганн, он же Гензель Шварцвальдский — это легенда нашего мира. Мира вампиров. Да и для колдунов он тоже легенда — может быть, даже в большей степени, чем для нас. Великий колдун. И вампир по совместительству. Устраивайтесь поудобнее, сеньорина, рассказ будет долгим… Итак, начну с главного: никто не знает точно, существовал ли Гензель Шварцвальдский, или же это — наполовину вымышленный, наполовину собирательный образ, которому приписываются деяния разных вампиров-колдунов. Лично я убежден, что он существовал. По крайней мере, у меня есть доказательства, что реально существовала его сестра-близнец Маргарита. Гретель по-немецки. Она была весьма тщеславна и не раз позировала разным художникам… Многие портреты сохранились. А если была Гретель — значит, был и Гензель.

— Гензель и Гретель?! Это… как в сказке?

— Да, как в сказке. Знаете, на самом деле все сказки основаны на реальных историях, которые некогда произвели огромное впечатление на людей, передавались из уст в уста, обрастали новыми подробностями… И превращались в сказку. Вам какая версия этой истории знакома?

— Наверное, самая распространенная. Жили-были дровосек с женой, у них было двое детей, Гензель и Гретель. В голодный год родители решили от детей избавиться. Завели их в лес и там бросили. Гензель и Гретель блуждали по лесу и набрели на избушку, сделанную из пряников и всевозможных сладостей. В избушке жила ведьма. Она взялась откармливать детей, чтобы съесть их. А когда пришла пора сажать Гензеля в печку, дети сами ее в огонь затолкали. Какой-то хитростью, я уж не помню… В общем, избавились от ведьмы и стали вдвоем жить в пряничном домике.

— Если с вариациями на тему находчивости Гензеля, то сказка подлиннее будет, однако по существу верно. На самом же деле было несколько иначе. Они родились не в семье дровосека, а в городе, и были детьми одной не слишком удачливой ведьмы. Об их отце ходили разные слухи. Смертные считали, что близнецы рождены от демона, но правды не знает никто. Их мать сожгли за преступления, которые она то ли совершила, то ли нет… и дети видели ее смерть. Это самым негативным образом повлияло на рассудок обоих. И конечно же, раз и навсегда отвратило их от религии, веры в добро, справедливость и человечность.