В морг Нина и Мишель поехали сразу же после звонка Николая — тот велел торопиться. Власти совершенно не хотели, чтобы о массовом убийстве на кладбище прознали журналисты, тем более что причина смерти каждого из восемнадцати человек была, что называется, налицо.

Мишель вел машину, Нина сидела рядом и задумчиво смотрела в окно. Раньше Стражам в расследованиях помогал Модест Андреевич — правда, только информацией, сам он никогда не выезжал на место преступления. Да никто и не отважился бы предложить архивариусу скататься в морг. Теперь же получалось так, что Нина заняла пост своего Мастера, а с ней церемониться никто не станет. Сам Князь попросил ее помочь Мишелю, и Нина, конечно же, не посмела отказаться, да и не собиралась: участие в новом расследовании, которое не касалось ее лично и не мучило так сильно, как буксующее расследование гибели Корфа, поможет ей отвлечься, развеяться. Ведь она изводила себя мыслями о Мастере, в сотый, в тысячный раз прокручивала в голове все известные факты; ей все время казалось, что она упускает какую-то деталь, очевидную и очень важную, но почему-то ускользающую, прячущуюся от нее… Так что необходимо переключиться на что-то другое, чтобы потом свежим взглядом посмотреть на загадку смерти Мастера.

— Кто-то устроил резню на Ваганьковском, — сообщил Мишель накануне, — Перебил кучу людей. У всех перерезано горло. Власти подозревают, что это дело рук очередной секты сатанистов. Похоже на правду, если бы не маленькая деталь: у одной из жертв, прежде чем перерезать горло, выпили кровь.

— Только у одной? — удивилась Нина.

— Николай утверждает, что так.

Николай был одним из «доноров» — людей, случайно узнавших о существовании вампиров, сумевших пережить встречу с ними и теперь обуреваемых желанием принадлежать к тайному сообществу.

Далеко не каждый может рассчитывать превратиться в Птенца или слугу: для этого нужно обладать особо ценными качествами или, как минимум, стать для вампира незаменимым. Любовником или другом. Но, очарованные убийственной прелестью бессмертных, люди готовы на все ради близости к ним. И ради укуса, который дарует неземное наслаждение. Мало кто из доноров обретает вожделенное бессмертие: большинство рано или поздно умирают от обескровливания. В прошлом вампиры относились к донорам с презрением, сейчас же их ценят и заботятся о них, потому что наличие доступного донора иной раз спасает жизнь раненому вампиру. Когда принимали Закон Великой Тайны, некоторые радикально настроенные древние пытались наложить запрет на сам институт добровольного донорства — дескать, если уж скрываться от смертных, то от всех без исключения. Однако это предложение вызвало бурю протестов. Да, смертных необходимо приучить к мысли, что вампиры — это всего лишь выдумка, сказка, легенда. Но должны быть и исключения. Ведь, невзирая ни на какой Закон, вампиры не перестанут влюбляться в смертных, дружить с ними и обращать новых Птенцов. Не перестанут брать себе слуг. А значит — пусть останутся и доноры. Что теперь, убивать всех, кто случайно был посвящен в Тайну? Нет, незачем. Только враждебно настроенных или тех, кто хочет предать Тайну огласке.

Нина доноров не понимала. Сама бы она ни за что не согласилась стать добровольным «кормильцем». По ее мнению, это был порок сродни наркомании или сексуальному извращению. Конечно же, при необходимости она пользовалась услугами доноров. Но предпочитала честную охоту. Доноры вызывали у нее брезгливость.

И особенно Николай.

Среди людей, добровольно кормивших московских вампиров, он стоял наособицу. Практически все знали о нем, но ему не грозило умереть из-за того, что кто-то из вампиров не совладает со своим голодом. Ведь Николая ценил сам Князь. Причем не за кровь, которую он давал, а за предоставляемые им особые услуги. Доноров было много, а Николай — один. Нина только сейчас сообразила, что даже фамилии его не знает. Только имя. И этого было достаточно: «Николай» — и всё, и сразу становилось ясно, о ком речь.

Он работал патологоанатомом в одном из московских моргов судмедэкспертизы и частенько помогал своим бессмертным друзьям, по оплошности или по злому умыслу выпившим у добычи больше крови, чем следовало. Николай расчленял трупы и сжигал в печи вместе с «легальными» останками, которые регулярно и в больших количествах ему приходилось утилизировать после вскрытия.

Но не это главное, ведь при необходимости вампиры и сами ловко избавлялись от останков. Куда больше пользы Николай приносил, сообщая Стражам о трупах со следами вампирского нападения, благодаря чему были выявлены несколько нарушителей Закона, а также пара-тройка чужаков, охотившихся на территории Князя. Князь карал не всех преступников, но знать предпочитал о каждом.

В отличие от большинства вампироманов Николай не стремился к бессмертию. Само общение с ожившими мертвецами доставляло ему специфическое чувственное удовольствие. Препарируя трупы, особенно если на его стол попадала молоденькая и симпатичная девушка, Николай любил предаваться сладостным мечтаниям о том, как покойница поднимается и заключает его в объятия… Нет, он не был некрофилом, секс с неподвижным трупом его не привлекал. Николай хотел именно так: холодная окоченевшая красавица вдруг встает наподобие Панночки из «Вия» и ласкает его… Удивительно, но однажды его фантазии превратились в реальность самым комическим образом.

В морг доставили мертвую девицу, которая вдруг эффектно ожила на прозекторском столе как раз в тот момент, когда Николай собирался сделать первый надрез на ее теле. Это была молоденькая вампирелла, из новообращенных, из числа готов, выросших на мистических романах и романтических ужастиках. Она откровенно наслаждалась своим новым ни живым, ни мертвым существованием и не раз пугала смертных, разыгрывая сцены внезапного «оживания». Пугать она любила даже больше, чем пить кровь… и через несколько месяцев поплатилась за это: ее выявили и убили Охотники. Впрочем, если бы Князь вовремя узнал о том, что вытворяет красотка, он бы сам сурово ее покарал. Может, не смертью, но наверняка — заточением. Даже убивать смертных — не такое страшное преступление, как выставлять напоказ свою вампирскую сущность. Наказание понес ее Мастер, сначала обративший глупую девицу, а потом закрывавший глаза на ее развлечения…

Короче, новообращенная вампирелла-гот, видимо, хохмы ради решила довести патологоанатома до сердечного приступа, но добилась совершенно противоположного результата. Поначалу опешивший Николай пришел в небывалое возбуждение, страстно набросился на воскресшую покойницу и впился в хладные уста горячим поцелуем. Красотка растерялась от неожиданности и в растерянности отдалась Николаю прямо на прозекторском столе… И в апофеозе все же подкрепилась его кровью.

Потом она не раз навещала пылкого патологоанатома и однажды созналась во всем Мастеру. Так Николай стал одним из доноров, посвященных в тайну существования вампиров.

Князь был настолько доволен Николаем, что, во-первых, собирайся внедрить своих людей во все морги (среди будущих патологоанатомов уже шла вербовка), а во-вторых, планировал наградить Николая за верную службу. С последним было сложнее. Делать Николая бессмертным не имело смысла: после обращения он не смог бы работать в морге — излишне сложно корректировать график так, чтобы его смена всегда приходилась на ночное время. А постоянно присылать к Николаю красавиц-вампирелл для любовных утех Князь отказался наотрез: он был милостив к подданным и не хотел, чтобы они страдали понапрасну. По доброй же воле к Николаю никто из бессмертных дам идти не хотел. Брезговали.

Впрочем, Николай был счастлив уже самим фактом своего служения.

Он встретил Мишеля и Нину на пороге своих владений. Исключительно в знак уважения: чтобы войти в морг, приглашения вампирам не требовалось.

Врач был одет в теплую куртку и в смешные сапоги-дутики, на его голове красовалась вязаная шапочка, низко надвинутая на лоб и закрывающая уши. По случаю зимы в морге экономили электроэнергию и охлаждали его содержимое естественным путем: через открытые окна.