— Начнем с тебя. Ты здесь единственный, кто способен сопротивляться. Знаешь, из тебя получился бы хороший вампир. Право, жаль, что мне не нужны Птенцы.

Игорь растерянно взирал на них, не понимая ни слова.

О чем он говорит? Чушь, нелепица… Вампир? Птенцы? Какие еще птенцы?!

Павел дернулся в кресле, Игорь не видел его лица, его загораживал этот сумасшедший, он видел только побелевшие от напряжения пальцы, вцепившиеся в мягкий кожаный подлокотник.

— Ты не сможешь со мной бороться, — сказал парень, приставляя нож к шее Павла, — это не под силу человеку. Лучше расслабься, для тебя все уже закончилось.

И он полоснул ножом по горлу брата.

Игорь хотел закричать, но лишь едва слышно захрипел, широко разинув рот. Выпучив глаза, он вертел головой, но все его друзья так же, как он, взирали на происходящее с немым ужасом, не имея сил даже пошевелиться.

Убийца шепотом произнес какую-то бессмысленную фразу и подставил под струю бьющей из Павлова горла крови широкую чашу.

Потом направился к следующей жертве.

Игорь не стал смотреть, кого он выберет, ясно было, что этот придурок убьет их всех, одного за другим, он смотрел на тело своего брата, бьющееся в предсмертных судорогах, истекающее кровью. Крови было очень много, она залила дорогой костюм, выкрасила в темно-багровый белоснежную рубашку, стекала на кресло и капала на пол, собираясь в огромную лужу. Игорь не отрываясь смотрел на Павлика, ловя последние мгновения его жизни, и по лицу его текли слезы.

Убийца тем временем методично резал глотки всем его друзьям, одному за другим, повторяя один и тот же ритуал, с произнесением странной фразы на непонятном языке и небольшим количеством крови, собираемой в чашу.

Теперь кровь была повсюду. Она забрызгала обшитые нежными кремовыми панелями борта, она текла между кресел и проливалась в проход, она залила весь пол, от носа и до хвоста маленького самолета, она просочилась и в кабину нилотов, пачкая их черные, начищенные до блеска ботинки. Но летчики сидели в своих креслах и не оборачивались, будто им вовсе не было дела до того, что происходит с пассажирами в салоне. В конце концов убийца подошел и к ним и перерезал горло обоим.

Игорь был последним. Все еще не в силах шевелиться, он смотрел по сторонам, надеясь на то, что либо в клубе подмешали в выпивку какую-то дрянь, либо он все-таки втянул косяк — и напрочь забыл о том. Мыслил он, впрочем, достаточно трезво. По крайней мере разума хватило на то, чтобы удивиться убийству пилотов. Как этот псих собирается сажать самолет? Он летчик? Или собирается погибнуть вместе со всеми? Похоже на то… А что еще остается? На земле его непременно схватят и приговорят к смертной казни. Или у нас в стране нет смертной казни? Тогда его убьет их с Павликом отец. Найдет и убьет, даже если до чертова маньяка не доберется правосудие.

А маньяк вдруг аккуратно вытер нож салфеткой и убрал его в чехол.

Игорь затаил дыхание. Что это значит? Неужели он не собирается его убивать?

Парень выдвинул из стенной панели столик, и Игорь увидел на нем аккуратно начертанную мелом пентаграмму, заключенную в круг. Внутри пентаграммы был еще один круг поменьше, изрисованный непонятными символами. Внимательно проверив, не стерлись ли где-нибудь линии, маньяк поставил в центр пентаграммы наполненную кровью чашу. А потом начал произносить заклинание.

Игорь никогда не увлекался оккультизмом, но насмотрелся достаточно фильмов ужасов, чтобы понимать, что все это значит. В самолете не просто произошла бессмысленная и жестокая резня, она была частью магического ритуала! Игорю почему-то казалось, что это был настоящий, серьезный ритуал. И парень, проводящий его, не был обычным психом, он действительно знал, что делает, и он вот-вот должен был получить результат.

Каждое слово заклинания давалось колдуну с трудом, как будто высасывая из него энергию. Кожа на его лице натянулась, теперь она выглядела сухой и ломкой, как осенняя листва, зато глаза горели ярким серебряным светом. С побелевших губ срывались слова древнего языка, и Игорь чувствовал, как залитый кровью салон наполняет сила. Нечто древнее и невероятно мощное появлялось из тайных глубин мироздания. Игорь чувствовал, как оно скользит по его коже, пробуя на вкус покрывающие его руки и лицо капли крови, как вместе с дыханием проникает в его легкие, как заглядывает в его переполненные ужасом глаза.

Магический знак на столике вдруг вспыхнул ярко-голубым светом, и колдун отпрянул.

— Готово, — выдохнул он и неожиданно улыбнулся светло и счастливо.

Потом он отправился к носу самолета и одним ударом ноги вышиб дверь.

Бешеный ветер с ревом ворвался внутрь салона, разметал все мелкие предметы и вышвырнул их наружу. Один за другим колдун выбросил трупы из самолета, после чего пошел в кабину экипажа и отключил все приборы.

В тот момент, когда остановились двигатели и самолет начал падать, стремительно уходя в пике, он подошел к полумертвому от пережитого Игорю и расстегнул его ремень безопасности.

— Полетаем? — предложил он и опять весело улыбнулся.

Игорь схватился за подлокотники кресла и тоненько завизжал, паника на миг отрезвила его и придала сил, он рванулся прочь от убийцы, но эта последняя отчаянная попытка спастись была бессмысленной и жалкой.

Колдун рывком поднял его из кресла и прижал к себе.

А потом вместе с ним шагнул из самолета.

Игорь вопил что было сил, но не мог перекричать вой подхватившего их вихря. Они падали. Неслись навстречу земле, ветер рвал на части их одежду и сдирал кожу с костей. Больно! Это должно быть невыносимо больно!.. Но — нет… На самом деле они не падали — колдун летел, парил в воздухе на этой немыслимой высоте. И ветер не рвал Игоря, он, ветер, просто нес его куда-то в сторону, прочь от падающего самолета. Поняв все это, Игорь мертвой хваткой вцепился в длинный черный плащ колдуна. Глаза слезились от ветра, но этот ветер был совсем не таким сильным, как должен бы. Игорь мог видеть и мог дышать. И он смотрел на непонятное существо, похожее на человека, силясь понять, что же оно такое.

Кожа на лице колдуна по-прежнему была бледной, прозрачной и как будто светилась изнутри. В глазах закручивались серебряные спирали, гипнотизирующие, вытягивающие душу. Рот блондина вдруг раскрылся, и Игорь успел заметить длинные острые клыки за миг до того, как они вонзились в его горло. Секунду было больно, а потом приятное тепло разлилось по телу, и Игорь уже не чувствовал ветра и не чувствовал холода. Не чувствовал ужаса ни перед бездной, простирающейся под его ногами, ни перед неизбежной смертью, ни горечи потери. Вампир пил его кровь, и с каждым глотком на душе умирающего человека становилось покойнее и радостнее. Когда вампир разжал объятия, Игорь был еще жив, но, к счастью, его душа успела отлететь раньше, чем тело ударилось о землю.

Аня примеряла новое платье. Синее. Чудесный яркий ультрамарин. Простой покрой, но великолепно пошито, а главное — ткань, цвет! Нет, пожалуй, главное все же — качество. Она никогда раньше не носила настолько дорогих вещей. Отчим, конечно, был человеком обеспеченным, и все же одеваться в элитных бутиках она не имела возможности. Зато теперь…

Ян был богат. Все вампиры его возраста богаты: для них, как и для людей, деньги обеспечивают комфорт и надежную защиту, поэтому вампиры стремятся сохранить и умножить богатства. Ян до сих пор почти ничего не тратил, ему нужно было немного. Иногда, впрочем, он мог отдать гигантскую сумму за какую-нибудь старинную книгу на аукционе, но такое случалось редко… А вот с Аней он был очень щедр. Она могла тратить, сколько захочет… Только ей не хотелось. Раньше дорогие вещи вызывали у нее тоскливое вожделение. Теперь же она думала только об одном: выглядеть привлекательной в глазах Яна. Ей не хотелось показаться жадной и завалить его квартиру тряпками.

Однако не купить это синее платье она не могла. Стоило увидеть его на манекене в витрине, и Аня поняла: это платье создано для нее. Для нее нынешней. Для ее тела, ставшего тоньше и легче. Для сияющей белой кожи. Для глаз, которые после обращения стали ярче — почти синими! Для волос… Конечно, она примерила платье, чтобы убедиться в своей правоте. И скорее побежала с покупкой домой, к Яну. Чтобы предстать перед ним ослепительно-красивой. Чтобы он видел, какое чудо он сотворил с ней, когда обратил.