Причина этого, по всей видимости, заключалась в том, что, по его замыслу, завершением политической реформы должны были стать выборы в местные Советы, которые сначала были намечены на осень 1989 г., потом перенесены на март 1990 г. Поэтому М.С. Горбачёв отверг предложение А.Д. Сахарова не по существу, а по тактическим соображениям.
Вряд ли Андрей Дмитриевич и его единомышленники рассчитывали тогда получить необходимую поддержку, но они надеялись таким образом не только сплотить оппозицию на самом съезде, но и использовать требование отмены 6 — й статьи для объединения оппозиции по всей стране.
Важную роль в объединении оппозиции сыграли ещё три вопроса: а) о тбилисских событиях 1989 г.[1953], б) о секретном протоколе 1939 г.[1954] и в) о деле Т.Х. Гдляна и Н.И. Иванова[1955]. По всем этим вопросам были созданы специальные парламентские комиссии[1956]. Первую возглавил А.А. Собчак[1957], вторую — А.Н. Яковлев[1958], третью — Р.А. Медведев[1959].
Особое значение для судьбы страны имел второй вопрос, от решения которого во многом зависела судьба не только Прибалтики, но и всего Советского Союза.
11 мая вопрос о Прибалтике специально был вынесен на заседание Политбюро[1960]. «Позавчера, — читаем мы в дневнике А.С. Черняева, — ПБ рассматривало положение в Прибалтике. Шесть членов ПБ после всяких комиссий и экспедиций представили записку — погромную, паническую: «всё рушится», «власть уходит к народным фронтам». В этом духе шла проработка трёх первых секретарей: Вайно (имеется в виду Вайно Вяляс — А.О.), Бразаускаса, Варгиса. Но они не дали себя съесть. Держались с достоинством»[1961].
Более того, как явствует из дневника В.И. Воротникова, А. Бразаузкас сообщил, что коммунисты Литвы «требуют независимости и полного хозяйственного расчёта»[1961].
Как в этой ситуации вёл себя М.С. Горбачёв? «Доверяем первым секретарям, — заявил он. — Иначе и быть не может. Нельзя «народные фронты, за которыми идёт 90 процентов народа республик, отожествлять с экстремистами… Если объявить референдум, ни одна [республика], даже Литва, «не уйдёт». Вовлекать лидеров «народных фронтов» в государственную, правительственную деятельность, ставить на посты… думать, как преобразовать на деле федерацию… идти навстречу максимально»[1963].
В своём выступлении М.С. Горбачёв сформулировал и тот максимум, на который в данном случае он готов был идти. «Интересы Союза, Центра, — подчеркнул он, — не очень уж велики: армия, госаппарат, наука. Остальное — дело республик»[1964].
Остальное — это собственность на землю, промышленность, сельское хозяйство, транспорт, внутренняя и внешняя торговля, таможни, финансы, денежная эмиссия, милиция, государственная безопасность, внутренняя и внешняя политика, т. е. практически всё, в том числе и армия, и госаппарат, и наука, так как законы о них и деньги должны были стать прерогативой республик.
Тем самым М.С. Горбачёв продемонстрировал, что, говоря о реформировании Советского Союза как федерации, он имел в виду превращение его в конфедерацию, если не в содружество.
И никого из членов Политбюро это не встревожило. Никто из них не отреагировал на подобное откровение генсека.
Стоит ли после этого удивляться, что 18 мая Верховный Совет Литвы «принял поправки к Конституции, согласно которым законы СССР действуют после их утверждения Верховным Советом республики. Были приняты также декларация о государственном суверенитете, закон об основах экономической самостоятельности»[1967]. Несколько позднее, 28 июля декларацию о суверенитете принял Верховный Совет Латвии[1968].
1 июня 1989 г. депутат от Эстонии академик Э.Т. Липпмаа предложил создать Комиссию по политической и правовой оценке советско — германского договора о ненападении 1939 г.[1969]. Это предложение было одобрено съездом. Причём по предложению М.С. Горбачёва в комиссию был включён А.Н. Яковлев, ставший её председателем[1968].
Здесь, вероятно, следует отметить, что возглавляемая им Международная комиссия ЦК КПСС по вопросам международной политики обсуждала вопрос о развязывании Второй мировой войны, в том числе о секретном протоколе 23 августа 1939 г., ещё 28 марта 1989 г., т. е. через день после того, как прошли выборы народных депутатов. Однако добиться принятия решения, осуждавшего этот протокол, тогда не удалось[1969].
Зато 18 мая Верховный Совет Литовской ССР принял Декларацию «О государственном суверенитете Литвы», которая осудила факт включения республики в 1940 г. в состав СССР[1970] и обратилась «к Съезду народных депутатов и правительству СССР с требованием осудить тайные сделки между Советским Союзом и гитлеровской Германией 1939–1941 годов, объявить их незаконными, не имеющими силы с момента их подписания»[1971]. В тот же день 18 мая подобное постановление в отношении «пакта Молотов — Риббентроп» принял Верховный Совет Эстонии[1972]. Позднее к ним присоединилась Латвия[1973].
Следовательно, упомянутый эстонский депутат действовал в полном соответствии с установкой А.Н. Яковлева и решениями Верховных Советов прибалтийских республик. Неслучайно именно Александр Николаевич был избран председателем съездовской комиссии по этому вопросу.
В комиссии вошли Ч. Айтматов, Алексий II, Г. Арбатов, Л. Арутюнян, Ю. Афанасьев, И. Друцэ, А. Казанник, В. Коротич, В. Шинкарук. «Рабочим координатором» стал В.М. Фалин[1974].
6 августа 1989 г. «Советская Россия» опубликовала статью «Август 39 — го — до и после», в которой ставились вопросы: для чего поднят вопрос о секретном протоколе и что будет означать признание его незаконности, и давала на них следующий ответ: «Если рассматривать изменения в советской западной Государственной границе после 23 августа 1939 года как следствие незаконного договора, то автоматически результатом отказа от договора 1939 года должно быть восстановление советской западной границы на момент 23 августа 1939 года. Это будет означать утрату советского суверенитета над тремя прибалтийскими республиками, западными областями Украины и Белоруссии, Северной Буковины и Молдавии, северной части Ленинградской области (Карельский перешеек и северный берег Ладожского озера) и части Карельской АССР»[1975].
Выступая на Первом съезде народных депутатов СССР председатель Верховного Совета Латвийской ССР А.В. Горбунов предложил внести в Конституцию СССР существенные изменения: а) дополнить её Союзным договором, который могли бы подписать союзные республики, б) передать союзным республикам всю полноту власти на их территории, в) закрепить за союзными республиками всю находящуюся на их территории собственность[1976].
