Можно встретить утверждение, правда, без ссылки на источники, будто бы такое решение было принято на последней ново — огаревской встрече 23 июля[3160]. Между тем А.И. Лукьянов пишет, что, «одобрив в целом проект Союзного договора, участники встречи в конечном счёте пришли к выводу о целесообразности подписания договора в сентябре — октябре 1991 года, имея в виду провести это подписание на Съезде народных депутатов СССР с приглашением на него всех полномочных делегаций. Поддержка Горбачёвым именно такого порядка заключения Союзного договора зафиксирована в стенограмме ново — огаревской встречи»[3161].
Это значит, что новая дата — 20 августа — появилась между 23 июля и 2 августа и не была согласована с Верховным Советом СССР.
Что же заставило М.С. Горбачёва изменить свою позицию в данном вопросе? И когда именно это произошло?
Как явствует из записки Г.Х. Шахназарова на имя М.С. Горбачёва от 27 июля 1991 г., в этот день данный вопрос ещё не был решён, так как Г.Х. Шахназаров рекомендовал заявить на предстоящей встрече с Д. Бушем: договор готов, ждём Украину[3162].
Оставался он открытым и утром 29 — го, когда Г.Х. Шахназаров внёс в своё первоначальное предложение один существенный корректив: или объявить от нашего общего имени, что всё готово, ждём Украину, рассчитываем подписать где — то в сентябре; или «начать подписывать в ближайшие дни. Не обязательно всему Союзу»[3163].
Из воспоминаний М.С. Горбачёва, Б.Н. Ельцина и Н.А. Назарбаева явствует, что 29 июля они снова, на этот раз «конфиденциально», встретились в Ново — Огарёве и продолжили обсуждение вопроса о подписании нового Союзного договора[3164]. Причём, по утверждению А.С. Черняева, «пьянствовали» «до 3 утра»[3165].
Касаясь этой встречи, А.И. Лукьянов пишет, что именно тогда «Горбачёв предложил президентам России и Казахстана начать подписание проекта не в сентябре — октябре, как это было установлено раньше и подтверждено Верховным Советом СССР, а буквально через три недели — 20 августа». Было ли поддержано это предложение, Анатолий Иванович не пишет[3166].
Утвердительно на этот вопрос отвечает бывший американский посол Д. Мэтлок: «29 июля 1991 года, — читаем мы в его воспоминаниях, — Горбачёв провёл весь день с Ельциным и Назарбаевым на даче в Ново — Огарево. Они договорились назначить подписание союзного договора на 20 августа»[3167].
Итак, идея поэтапного подписания Союзного договора появилась в окружении М.С. Горбачёва 29 июля и рассматривалась во время его тайной встречи с Б.Н. Ельциным и Н.А. Назарбаевым 29–30 июля[3168].
Именно в это время, вечером 29 июля в Москву с официальным визитом прибыл Д. Буш[3169]. Несмотря на то, что главной целью его визита являлось заключение договора об СНВ — 1[3170], он был введён в курс подготовки Союзного договора, ознакомлен с его содержанием и, несмотря на возражения посла, одобрил сам документ[3171]. При этом у него возник вопрос: «Почему задержалось его подписание?»[3172].
Вряд ли он мог возникнуть, если бы М.С. Горбачёв сообщил о намерении приступить к подписанию Союзного договора через три недели.
Это даёт основание предполагать, что окончательно новая дата — 20 августа была определена 30 июля на встрече с американским президентом.
В тот же день после встречи с Д. Бушем Б.Н. Ельцин заявил о М.С. Горбачёве: «Он уже сейчас нас не подведёт, как в январе, феврале, марте», «особенно после Лондона, где он дал гарантии»[3173]. Чем союзный президент подвёл российское руководство в январе — марте 1991 г., мы не знаем. Неизвестно и то, какие гарантии он дал «большой семёрке» в Лондоне.
Ю.А. Прокофьев утверждает, что в июле, видимо, накануне этой встречи, В.А. Крючков познакомил его с информацией о разговоре одного советского социал — демократа с Яношем Корнаи, во время которого венгерский экономист заявил, что дни СССР сочтены и уже в ближайшее время наступит час Икс, который назовёт семёрка 3]76. Не исключено, что в Лондоне советскому президенту было предложено не только ускорить процесс «развода» республик, но и указаны конкретные сроки.
В фонде М.С. Горбачёва хранится интересная записка о Союзном договоре, адресованная ему Г.И. Ревенко и Г.Х. Шахназаровым. В ней говорится: «Примерный график подписания может быть следующий. Открытие договора к подписанию — 20 августа. Подписывают РСФСР и Казахстан, 3 сентября — подписывают Белоруссия и Узбекистан, 17 сентября — подписывают Азербайджан и Таджикистан, 1 октября — Туркмения и Киргизия, в октябре (примерно 22 — го) подписывают Украина (возможно, Армения и Молдова) и союзная делегация.
После того, как Президент СССР поставит свою подпись, Договор вступает в силу. Назначается день участия всех полномочных делегаций республик в Торжественном акте по случаю подписания Союзного договора. Каждой республике вручаются идентичные тексты подписанного договора»[3175].
Записка отпечатана на машинке и имеет рукописную дату — «31.09.91». Это явная ошибка. И не только потому, что в сентябре 30 дней, но и потому, что записка могла появиться на свет не ранее 29 июля — не позднее 20 августа. Поэтому вместо «31 сентября» следует читать «31 июля».
Это означает, что и дата начала подписания нового Союзного договора с 20 августа, и его процедура были определены во время пребывания Д. Буша в Москве.
На первый взгляд, может показаться, что переход от одномоментного к поэтапному подписанию Союзного договора не имел принципиального значения. Однако это не так.
При одномоментном подписании Союзного договора это событие должно было стать началом одновременного шестимесячного переходного периода для всех бывших союзных республик, участвовавших в ново — огарёвских переговорах[3176].
Поэтапное подписание делало неизбежным скользящий график переходного периода. Поскольку руководство Казахстана, России и Узбекистана изъявило готовность подписать договор 20 августа 1991 г., у них переходный период должен был начаться с этого дня и завершиться к 20 февраля 1992 г., в Белоруссии его завершение передвигалось на 2 марта, в Азербайджане и Таджикистане — на 16 марта, в Киргизии и Туркмении — на 31 марта, на Украине — «примерно» на 21 апреля 1992 г.
А поскольку, согласно названной записке, Союзный договор должен был вступить в силу после его подписания союзной делегацией и президентом СССР, а они должны были поставить свои подписи одновременно с делегацией Украины, время подписания договора которой и в рассматриваемой записке, и в составленной уже после неё «Примерной процедуре подписания Союзного договора»[3177] было определено лишь «примерно» или «предположительно», получается, что вопрос о вступлении Союзного договора в силу, а значит, и о завершении переходного периода, фактически являлся открытым.
Между тем ст. 23 Союзного договора гласила: «Настоящий договор одобряется высшими органами государственной власти государств, образующих Союз, и вступает в силу после его подписания их полномочными делегациями. Для государств, его подписавших, с той же даты считается утратившим силу Договор об образовании Союза ССР 1922 года»[3178].
