— С Бусами Предков, ты больше не победишь в ближнем бою! — набравшись смелости, и вступив в очерченный для боя круг, прорычал Ракх. — Я разорву тебя на части!

— Желаю удачи, — будто находясь на татами, я поклонился противнику, зрителям и судьям. — Прежде чем начать бой, хотелось бы узнать: у тебя все еще две жизни или уже одна?

— Две! — зарычал воин и ринулся, по сигналу вождя, в бой.

Слабость все еще не прошла, да и как она может пройти за эти жалкие минуты, когда тело изрешетили как самую популярную мишень в тире?! Поэтому я стоял смирно, молился, и надеялся, что меня не сильно поцарапает.

Враг молнией метнулся ко мне и одним ударом прочертил на животе четыре полосы. Резко нахлынула боль, затошнило и началась паника — обычное для меня состояние в этом мире. Мысль, что кишки вот—вот выпадают из живота, не давала покоя. Я уже начал представлять, как будет трудно, а если взглянуть правде в глаза, то и невозможно, зашить столь ужасающую рану! Но и паника, и страх, и боль, все отступило, когда на одно мгновение появился мой страшный зверь и нанес единственный удар.

Пока противник разрезал мне живот, я взмахнул когтистой лапой и на всем теле воина, от живота до головы, появились страшные кровавые полосы. Он зарычал, словно раненый зверь, и тут же недвижимым рухнул на землю. Я же остался стоять в той же самой позе, в которой и прежде. Ведь любое движение — это новая боль.

— Феникс победил, — в наступившей тишине провозгласил вождь.

Зрители недоумевали, ведь они приветствовали чистый и как все думали летальный для меня удар своего соплеменника. Все уже посчитали, что я проиграл, а тут такое происшествие: он уже лежит, а я все еще стою, хоть и из живота, на землю, продолжает вытекать кровь. Сколько этой ценнейшей жидкости еще осталось в моем теле?!

— Я победил, — нашел в себе силы улыбнуться я дочери вождя. — Не ты ли говорила, что проиграю?

— Так бы и было, сразись ты с воином, а не с этим подобием!!! — с этими словами фурия ушла куда подальше, но примерно в том же направлении, куда я пожелал ей идти.

Когда павшего воина оттащили, вероятно, в лазарет, я спросил у вождя:

— Он точно выживет?

— Да, не зря его зовут Ракх Две Жизни. У него могучая магия, цепляться за жизнь и не умирать! Но не такая могучая как у тебя, Феникс.

— Я вообще неубиваемый! — гордо произнес я, хотя чувствовал, что умру в дороге, не добравшись до Холмогора.

В меру дружески мы распрощались друг с другом, и я, походкой заведенного солдатика, потопал в обратном направлении. Вдобавок ко всем тяготам, меня нагрузили какими—то вещами побежденного в поединке Ракха Две Жизни и отказаться от всех этих призов ни в коем случае нельзя! Трофеи! С этим очень помог все тот же мешок, который дали мертвые маги. Скинул в Пространственную Сумку все подаренное барахло. Эта сумка, в скором времени получит новое название: "Мусорная Корзина".

Добравшись до отряда Дозора, я рухнул им на руки совсем без сил, а уж как они доставили меня в Холмогор этого уж я не ведаю.

Очнулся в окружении плотного облака, насыщенного запахами трав и настоев. В ногах потрескивает камин, приятно согревая своими теплом. Меня, словно новорожденного ребенка, плотно укутали шерстяным одеялом. На голове ощущается какая—то тяжесть и эта тяжесть копается в моих волосах.

— Синичка это ты? — задал я вопрос и услышал в ответ мелодичную трель.

Нахожусь я в знакомой гостевой комнате моего каменного дома в Холмогоре. Сижу в том же плетеном кресле, что и ранее, когда принимал совет. Интересно почему я оказался в кресле, а не на кровати, как того требовала бы элементарная забота о здоровье пациента?

Сбросив с себя одеяло, легко поднялся. Тело немного ноет, но слабости не испытываю. С меня за время беспамятства успели снять одежду и сейчас голое израненное тело прикрывают только лишь бинты местного пошива. Меня обмотали всего, поэтому особого неудобства или стеснения от хождения голышом я не испытываю, да и назвать меня голым, когда на теле пара килограмм тряпок, язык не повернется. Превращение в мумию произведено успешно. Но все же ради приличия, я завернулся в одеяло, и поковылял в спальню. Я помнил, что во время своего прошлого посещения видел там шкаф с одеждой.

— Куда это ты пошел? — спросила вошедшая в зал старая целительница. — Тебе еще отдыхать пару суток, вдыхая аромат мною приготовленных целебных растений.

Целительница, лечившая раненую девушку и потом от нее же и получившая по шее, указала на подвешенные по всей комнате гербарии. Она постаралась украсив интерьер подобными диковинками. Еще в одном из углов лежит громадная куча самых обыкновенных листьев, возможно тоже с лечебной целью. Но неужели и впрямь все эти травы так уж исцеляют?!

— Спасибо за помощь, но я уже в порядке. Мне бы одежду мою...

— Твою одежду уже выбросили. На ней было дырок чуть меньше, чем на тебе! Тебя выбросить не разрешили... хоть я и думала, что ты не выкарабкаешься!

Она меня выбросить хотела?! Или это шутка?! Все же я посмеялся и всячески показал, что оценил остроту. Старуха же все также выражала само спокойствие и ни единый одряхлевший мускул не дрогнул на ее иссушенном лице.

— Но все же я хочу одеться. Знаю, что в этом доме что—нибудь подходящее отыщется.

— Отыщется, — согласилась старуха, а потом крикнула, высунувшись за дверь. — Господин проснулся и требует одеться и поесть!

Кушать я не требовал, но целительнице виднее, что для меня надо. Она проводила меня до кресла и вновь усадила в него. Я не сопротивлялся.

— А почему я оказался в кресле, а не на кровати?

— Забыли?! Вы самостоятельно пришли, опираясь на дозорных, а потом сели именно в это кресло и потребовали целителя. Затем, когда я пришла, вы потребовали... как же вы сказали... ах да! "Бумага" и "Ручка".

Последние два слова старуха произнесла по—русски и у нее это весьма неплохо вышло.

— А зачем мне это было нужно?

— Вы начали на них вырисовывать странные закорючки, а потом дали эти бумаги мне и приказали исполнять... Но я ничего не поняла, а когда хотела переспросить, то вы уже отключились. Вот кстати эти листы.

Старушка передала две бумажки, и стоило мне на них только взглянуть, как все стало понятно. Первое, что я увидел на листах, так это буквы латинского алфавита "Rp.", а дальше шел длинный и бесполезный рецепт, который я, находясь в бреду, себе прописал. Хорошо, что старуха ничего не поняла. Обе бумаги тут же отправились в камин.

— Извините, что не смогла исполнить ваше поручение! — сокрушалась старуха. — Но я не поняла ваш "рецепт".

И вновь последнее слово произнесено на хорошем русском языке! Хотя "рецепт" не исконно русское слово, а заимствованное из латинского языка... да какая разница!

— Откуда вы знаете так много русских слов и почему произносите их правильно?!

— Вы же сами, перед тем, как я отправилась за "бумага" и "ручка", заставили меня их выучить!

— Серьезно?! У вас хорошо получилось все выучить.

— "Спасибо", — вновь по—русски произнесла слова благодарности целительница и отошла заново зажечь потухшие благовонья.

Оказывается, я оставался в сознании до самого последнего момента, а думал, что отрубился, когда встретил дозорных. Интересно, что я успел сделать безумного, кроме обучения старухи азам русского языка?!

В комнату вбежали двое. Один нес ворох одежды, а другой шел порожняком. Обоих, людей я узнал. Это были: мой юный друг Владик и здоровый, но тупой, Гора. Владик передал мне одежду и отошел в сторонку. Гора с ним. Они начали тихо шептаться между собой. Я совсем не понимал, что происходит и когда они стали друзьями. Или они всегда оставались друзьями, а просто я этого не знал! Но отогнав все мысли, я начал напяливать на себе предоставленную одежду и очень удивился, когда все же сумел ее надеть.