— Можете и дальше не признавать; но я признаю вас своими подчиненными.

— Ах ты, гад! — сзади меня раздался женский голосок и в ту же секунду я впечатался головой в землю. Перед глазами загорелись, затанцевали звезды, а спину обожгло болью. Надо мной встала, словно гладиатор над поверженным противником, красивая черноволосая женщина, с пугающе оскаленными зубами, и окровавленной рукой. Я понял, что она неплохую дырку во мне процарапала, прежде чем завалить на землю. Она хотела меня добить, но я опомнился и лягнул ее ногами. Видимо из—за потери крови я действовал несколько замедленно. Ей удалось отскочить. Но я получил возможность вновь атаковать ее, на этот раз слабым током магии, и еще дальше оттолкнуть от себя. На большее в текущем состоянии, когда перед глазами все пляшет, а кровь из ран бьет фонтанами, я сделать не могу. Но все же нашел в себе сил подняться на ноги, ведь если останусь лежать, то точно убьют. Нельзя показывать слабость!

— Доченька, зачем ты его во время разговора сбила, — посмеиваясь, отругал фурию вождь. — Могла бы и понежнее с ним, он же Феникс.

— Он назвал нас рабами! — прокричала девушка, готовясь повторно броситься на меня. — Да еще это он — тот, кто поймал меня раненую и привел в плен колдунам!

Точно! Это же та самая раненая девушка! И как я мог не узнать ее красоту. Может всему виной то, что сейчас не совсем подходящее время любоваться красотой человека, кто готов вот—вот вырвать мне сердце или любой другой важный орган?!

— Уйми дочь, вождь! — спокойно и властно произнес я, внутренне же корчась от боли. Я собирался не допустить нового нападения на себя и готовился блефовать до последнего, потому что ни на что иное сил у меня пока что не хватит. Нужно тянуть время, чтобы раны немного затянулись, а магия вернулась. — Иначе испорчу ее красоту!

— Ах ты, гад! — взревела фурия и на этот раз я с ней полностью согласен. Так говорить о прекрасной даме невероятно мерзко, но что делать?! У меня нет другой возможности, кроме как напугать. Так они хотя бы не заметят, что меня в таком состоянии, и легкий ветерок может отправить в нокаут.

— Прекрати, Коша! — приказал дочери Растак, поверив, что я могу ей навредить. — Даже для тебя он слишком силен!

— Но я один раз его уже ранила! Он сейчас уже готовится умереть! Нужно только добить!

— Если он умирает, то почему стоит столь спокойно и слушает нашу перепалку? Он понимает, что ты ему не соперник!

Ничего такого я не понимаю. А стою спокойно потому что при любом движении могу упасть и больше не подняться. И не реагирую на их слова, потому как в ушах стоит непонятный шум и голоса доносятся до меня, словно из могилы. Это я одной ногой в могиле!

— Хорошо отец, — согласилась дочь и перестала приближаться.

Я вздохнул с облегчением. Вроде бы они решили, что я им не по зубам. Нужно тянуть время и надеяться, что регенерация, спасшая даже от демона, сумеет залатать крупные дыры в теле и у меня появиться возможность, если не сражаться, то хотя бы просто выжить.

— Так зачем ты пришел к нам в лагерь, раз не желаешь убивать?

— Мир, — с трудом, но произнес я. — Предлагаю мир.

— Мир?! — рассмеялся вождь, а следом за ним прочие оборотни. — Вы нападаете на наши селения, похищаете и раните мою единственную дочь, а потом просите мира, боясь войны и смерти?! Совсем трусами стали?!

— Я не...

Меня бесцеремонно прервали, но я этому рад. Оказалось сложно произнести слова, не простонав от боли, и потому я радовался предоставленной передышке.

— Меня ранили не колдуны! — закричала девушка на отца. — В который раз говорю, что эти слабаки не сумели бы меня достать! Это сделал человек в белом балахоне. Я же говорила...

— Да—да, — поспешил согласиться с бойкой дочерью вождь. — Но похищение и разорение деревень — это явно вина колдунов!

— Я никого не похищал. Увидев, раненую девушку — принес ее в Холмогор и сдал на руки целительнице. Никто не пытался похитить вашу дочь. Ей хотели помочь, но она, не поняв ситуации, сбежала.

— Не может быть! — не поверила моим словам девушка.

— В его словах не слышно лжи, — удивился вождь, а я подумал, что не стоит ему доверять так уж безоговорочно своей интуиции. — Но как же нападения на деревни?

Вождь Растак уже не так сильно уверен, что их нападение на колдунов оправдано, а если отклоню еще и последний довод, то у оборотней не останется причин для войны!

— Я не знаю ничего о нападениях. На какие деревни напали?

— На дальние деревни Края, возле самой Границы, — уже вполне доброжелательно ответил вождь.

— И ты не подумал, что колдуны просто не в состоянии атаковать деревни, которые находятся на противоположенном крае ваших территорий?! Как бы они пробрались туда через ваши земли? И зачем, если можно напасть на деревни, расположенные возле реки—Матушки?!

— Ты прав, — задумался Растак. — Но кто же тогда нас атаковал?

— Не знаю. Подумай сам, кто может нападать на деревни, возле Границы. Может там какие разбойники или монстры обитают. А лучше отправь туда отряд и пусть они все разведают!

— Ты прав. Пошлю туда Изгоев.

— Значит, все недопонимания улажены и война закончена?

— Война не будет закончена, пока не умрем либо мы, либо колдуны! Но нападать без причины мы не будем, поэтому и уйдем, — согласился Растак, а я возликовал победе. — Но у меня предчувствие, что скоро будет большая война и потому я буду держать армию наготове.

— Хорошо. Пока что меня устроит и такой результат. Но постараюсь не допустить осуществления твоего предчувствия.

— Это не по силам даже тебе.

Даже последние слова вождя не побудили меня начать спор. На сегодняшний день я устал от боев и теперь желаю лишь поскорее отдохнуть.

— Значит вы уйдете, как только свернете лагерь?

— Да, но прежде у одного из моих воинов имеются к тебе личные счеты. Можешь, конечно, и не отвечать на его вызов, так как ты не из нашего племени, но если ответишь: уважишь и меня и всех оборотней.

Ну и как им отказать?! Тяжела моя доля!

— Он не посмеет сразиться с настоящим воином племени! — вновь влезла в разговор злая красавица.

— Я согласен, — поспешно ответил я.

Вождь оборотней позвал кого—то из рядов солдат и ко мне выступил молодой, но очень уж крепкий на вид, воин. Весь он грозен и внушает трепет... вот только в волосах у него гребешок, а на шее висит довольно крупное ожерелье, совсем не подходящее для столь мужественного человека. Этим портится общий эффект.

— Ракх Две Жизни, перед тобой стоит тот, кого ты поклялся убить в бою! — сказал вождь этому парню, указав на меня. — Так сражайся же достойно!

— Да, вождь. Я обязательно выиграю и напьюсь крови врага.

— Постойте—постойте! — слова, про кровь, мне как то не понравились. — А из—за чего ты вообще на меня разозлился? Разве мы встречались?

— Ты забыл меня?! — зарычал в негодовании воин. — Покрыл меня и мой отряд бесчестием, а теперь даже не помнишь этого!

Боже, неужели тот я, что ходил в этот мир во сне, оказался таким негодяем, что обесчестил каких—то парней?! Нет, я не переживу подобного! Лучше умереть! Ну, а если серьезно, то я действительно не понимаю о чем говорит этот Ракх Две Жизни.

— Ты ночью победил всех воинов из его отряда, а самому Ракху разорвал горло и убил, — пояснил вождь, видя мои затруднения.

— Так ты выжил?! — удивленно, но в то же время радостно спросил я. — Слава Богу! Я то испугался, что убил ненароком. А остальные в твоем отряде тоже живы?

— Д—да, — неуверенно ответил воин, не понимая моей реакции.

Вождь Растак прекратил нашу только завязавшуюся беседу, объяснив правила боя. Меня на время причислили к племени оборотней и дали разрешение сражаться в ритуальном бою за честь. Сражение ведется лишь между мной и Ракхом и вмешиваться в бой никто не станет. Бой продолжается до смерти или до потери возможности сражаться; но потерявшего сознание противника можно добить — а это значит, что если я потеряю сознание, то воин, скорее всего, меня убьет! Также в сражении разрешено использовать лишь собственное тело и Когти, а значит, мне запрещено пользоваться другими заклинаниями. Только мне кажется, что все правила настроены против меня?! Ах да, ожерелье на шее этого воина, гребень в волосах и еще несколько цацек — это все магические артефакты, усиливающие мощность заклинаний оборотней в разы!