Владик очнулся, когда уже светало. Потянулся и, позабыв недавний бег, повернулся посмотреть на меня. С обожанием взглянул на мое лицо, но обожание мгновенно сменилось ужасом. Должно быть, такое лицо — не то, что парень вроде него желает лицезреть по утрам. Я же не девушка. Но он не убежал, а сразу взял себя в руки и взволнованно произнес:

— Господин Феникс, вы в крови!!!

Должно быть, со стороны я выглядел еще ужаснее, чем себе представлял.

— Нас догнал отряд преследователей. Я сразился с ними, — кратко пояснил я случившееся. — Напрасно ты говорил, что колдуны не видят в темноте — еще как видят! Я победил этих четырех воинов!

— Вы победили четверых патрульных?! А ведь говорили, что забыли магию!

— Я и не вспомнил! Неважно... Не хочу об этом вспоминать! Лучше веди скорее к Мудрецам!

* * *

За то время пока Феникс, совместно с новым товарищем Владиком, все еще двигался в направлении Бора, в Холмогоре уже успели обнаружить пропажу колодника. О чем не замедлили разбудить и сообщить старейшине Степану, который, не отойдя порядком ото сна, все не мог сообразить, зачем его так рано побеспокоили.

Старейшина самолично осмотрел Яму и убедился, что заключенный действительно сбежал. А также Степан увидел в яме несколько мерзких трупиков подземных животных, коих в народе прозвали Земные Кошмары, и которых неопытные или малознающие люди могли спутать с самыми обыкновенными гигантскими крысами.

— Выслать погоню? — спросил старейшину десятник Холмогора.

— Поздно. Если он шпион, то уже находится под защитой оборотней. А если не шпион — то Феникс, а значит, нам подавно незачем его преследовать.

— Вы думаете, мы ошиблись?

Старейшина ничего не ответил, он лишь продолжал смотреть на мертвое тело Земного Кошмара, шкуру которого легко прорвали в нескольких местах. А ведь у этого подземного животного невероятно прочная кожа, которую даже оборотни с их Когтями не легко пробьют! Выбраться из ямы кишащей этими неожиданно появившимися паразитами — почти невозможно!

"Неужели я ошибся" — размышлял старейшина, когда вместе со стражей отправился вылавливать и уничтожать Подземных Кошмаров. Если эта напасть объявилась в городе — быть беде.

К полудню мы попали в объятия самого настоящего пахучего хвоей бора. Со всех сторон нас окружили сосны, уносившиеся ввысь корабельными мачтами. По ним, словно юнги, карабкались белки. Под ногами похрустывал ковер из сухих сосновых иголок. Кое—где из земли торчали муравейники, а их многочисленные обитатели трудилось неподалеку.

Мы шли в молчании. Владик не знал, где именно мы встретим мудрецов, да и как они выглядят, он тоже не знал. Вполне может статься, что мудрецы — живые деревья, а вовсе не люди. Волшебный мир же!

Мне было плохо. Застывшая кровь покрыла тело мерзкой коркой. Стало дурно от мысли, что могу натворить, во время настоящего боя. Никогда раньше не приходилось сражаться с таким остервенением. Не думал, что для сохранения собственной жизни способен голыми руками разрывать других людей.

Владик не обвинял меня в бесчеловечности, чего я подсознательно ожидал. Но отсутствие обвинений еще ужаснее. Это означало, что для места, куда завела меня Луна, убиение одного человека другим является делом совершенно обычным. Впрочем, мой мир, хоть и не сталкивал меня с подобным нос к носу, отличался от этого мира ненамного. Как же все это ужасно!

— Впереди ручей, — нарушил долгое молчание Владик и указал на густо заросший кустами овраг. И действительно я почувствовал в воздухе признаки близкой воды: характерную влажность и холод.

Широкий, но неглубокий ручей тек по каменистому дну. В ручейке резвились мальки, прыснувшие в разные стороны, стоило только войти в воду. Даже прежде чем напиться, я принялся, как очумевший, оттирать с одежды и лица засохшую кровь. Она припеклась, и отмываться совершенно не желала. Но я тер и тер одежду, будто пытаясь вместе с грязью очистить себя от всех постыдных воспоминаний прошедшего боя.

Владик не торопил меня. Стоя немного в стороне, он смотрел на прекрасный пейзаж: лес, ручей и горы в дали. Возможно, ему, как художнику, не терпелось запечатлеть эту красоту на холсте. Но я не мог точно знать, о чем он думал. Мы продолжали молчать. А читать мысли у меня пока еще плохо выходит...

Когда я перестал баламутить воду и накинул на себя мокрые, но сравнительно чистые вещи, то обострившимся в этом мире чутьем ощутил, чужое пристальное внимание. Осмотревшись по сторонам, увидел на противоположной стороне ручья три молчаливые фигуры, полностью закутанные в балахоны грязно—зеленого цвета. Из одежды выглядывали лишь бледные, лишенные эмоций лица подходящие для роботов, а не людей. Лица у всех троих схожие, словно этих роботов выпустили единой партией с одного конвейера. Они просто неподвижно и молчаливо стояли, смотрели на нас.

В знак приветствия и добрых намерений я помахал им рукой и перебежал на их сторону ручья. За мной прошлепал и Владик.

— Здравствуйте, вы мудрецы этого бора?

— Старики и больше никто, — после недолгой паузы ответил лишь один из мудрецов. — Зачем вы пришли в Священный Бор?

— Мне сказали, что вы способны научить магии, — ответил я и решил воспользоваться именем и ролью двойника. — Я Феникс, но я забыл магию и себя!

Мудрецы не переглядывались и даже не делали никаких движений, которые можно растолковать как переговоры между собой; лишь ветер ласково трепал полы их длинных балахонов; но я точно уверен в том, что они совещались.

— Мы не ведаем твоей магии, Феникс. Но если пожелаешь, мы можем дать тебе жилище и возможность вновь познать утраченную тобой власть.

— С благодарностью приму любую помощь, — поклонился я зеленым балахонам.

— А ты чадо, идешь с Фениксом или возвращаешься? — спросил мудрец Владика.

— Если возможно, то я хотел бы остаться с господином Фениксом.

— Хорошо. Идите за нами.

Балахоны пошли по лесу. Даже скорее поплыли. Было в их движении, что—то, заставившее меня подумать: "а присутствуют ли тела под этими одеждами или там одни только лица, а остальное все туман?!" Возможно, эти древние старцы ничто иное как призраки! Но даже если и так, то страха к ним я не испытываю.

Вели они нас не долго. По дороге два балахона куда—то незаметно испарились, а третий все продолжал лететь впереди нас. Лес кругом не походил на обжитой, а ведь, насколько я понял из рассказа Владика, в Священном Бору живет чуть ли не сотня старцев—мудрецов! И где они все?!

— Пришли, — сказал нам человек в балахоне, когда мы, наконец, из леса выскочили на поляну, которая представляла собой весьма занятное зрелище. Вся земля словно изрыта гигантскими кротами. На ровной местности торчат земляные насыпи, на которых лежат деревянные, а на некоторых и каменные люки.

— Выбирайте любую землянку и обживайтесь. Приду, когда устроитесь.

С этими словами старик уплыл в сторону леса и исчез в нем. Мы с пареньком переглянулись, словно говоря друг другу: "И что теперь?".

— Давай посмотрим на все удобства предоставляемых квартир.

Бодро двинулись к первому люку.

Стоило поднять крышку, как на нас дохнуло затхлым воздухом из отверстия, ведущего вниз. Этой землянкой уж точно давно никто не пользовался!

Я спрыгнул вниз, решив не полагаться на полусгнившую лестницу. Следом спрыгнул Владик. Он неловко приземлился, выставив руки в стороны, чтобы удержать равновесие и не упасть.

— Давай, показывай магию, — попросил я друга, вспоминая его слова. — Свети!

Парень кивнул головой и принял сосредоточенное выражение лица. Он вытянул перед собой руку и над ней возник маленький такой шарик золотистого света. От шарика исходил ровный яркий свет, не похожий на мерцающий огонек свечи, а скорее родственный излучению люминесцентной лампы. Владик опустил руку и посмотрел на меня, ожидая похвалы, а свет так и остался висеть в воздухе.